Марина Серова - Кошмар в мини-юбке Страница 32

Минут десять спустя послышалось тихое мурлыканье мотора роскошной машины. Ожидаемый мной белый лимузин плавно остановился перед преградой. Его двигатель работал на холостых оборотах. Водитель оценивал ситуацию. Объехать препятствие для подобной машины являлось непосильной задачей. Хлопнула дверца. Водитель лимузина вышел, озадаченно осмотрел «Москвич», нахмурился, затем вернулся к лимузину и просигналил два раза, выждал немного и снова просигналил. Ответом ему было эхо сигналов, затихающее меж домов, да встревоженный лай бездомных собак. Я четко видела в свете открытого салона машины недовольное лицо водителя — широкое, скуластое, с восточным разрезом глаз и смуглой кожей.

Видя, что никто не приходит ему на помощь и владельцу «Москвича», похоже, плевать на свой ржавый рыдван, водитель лимузина пошел к преграде с самым решительным видом, изрыгая проклятия. Примерившись, он уперся в зад «Москвича», стал толкать, не замечая упор под днищем. От натуги он даже закричал, как штангист, берущий вес, однако и это ему не помогло. Я выждала момент, когда водитель полностью сосредоточится на своих упражнениях с «Москвичом», и бросилась к лимузину.

Открытая дверца водителя в последний момент показалась мне мышеловкой. Я изменила первоначальный план — быстро и аккуратно, вполглаза приглядывая за водителем, я открыла багажник лимузина, забралась туда, а потом тихо прикрыла крышку, предварительно повредив привод замка, чтобы его можно было без проблем открыть изнутри. Раздался резкий хруст, следом послышались маты, и я догадалась, что водитель лимузина или обнаружил ветку-упор, или сломал ее в процессе толкания. Ручку с мощной присоской, которой я обычно вынимала вырезанные стекла, я приспособила, чтобы держать крышку багажника в закрытом состоянии. Прислушиваясь к звукам снаружи, я гадала, чем там занимается водитель и когда он поедет. Лежать в тесном душном багажнике, упираясь спиной в запасное колесо, до скончания века не хотелось. Да еще какие-то железки, всевозможные инструменты и емкости из-под горюче-смазочных материалов больно давили в бока. От вороха тряпок прямо перед моим лицом исходил густой аромат смеси бензина, масла и грязи. С отвращением я отгребла ветошь подальше от носа и из-за этого едва не чихнула, так как с ткани полетела пыль.

Наконец-то хлопнула дверца водителя, и мотор взревел. Поблагодарив бога, я шумно вздохнула, чувствуя, как по телу побежали липкие струйки пота. Становилось все жарче и жарче, кислород заканчивался. Когда машина двинулась, я отважилась чуть приоткрыть багажник, чтобы глотнуть свежего воздуха. На ухабах машину здорово трясло. У меня было также ощущение, будто великан засунул меня в шейкер вместе с железками и как следует взболтал, да так, что на теле живого места не осталось — сплошные синяки, царапины и раны.

У шлагбаума при въездных воротах лимузин притормозил. До моих ушей дошел приглушенный разговор водителя с охранниками. Слов не разобрать, какой-то шелест, словно мяли пластиковый пакет, а затем машина вновь тронулась, мягко свернула и осталась у ворот гаража, подождав несколько секунд, пока откроются гаражные двери с дистанционным управлением, въехала внутрь. Остальное было уже делом техники. Я честно дождалась, когда водитель уйдет из гаража, но он взял и полез за чем-то в багажник. Я вырубила его ударом ноги и запихнула на свое место.

Дверь в противоположной от ворот стене вела внутрь дома. Я заперла гаражные ворота на засов, погасила свет и вошла внутрь спящего дома. Перед тем как идти на дело, я изучила проект, по которому возводилось данное здание в тридцатых годах. Не так давно я позаимствовала целый архив на дисках, где было большинство архитектурных проектов нашего города, и теперь могла в любой момент узнать план почти любого интересующего меня дома. При моей работе такой архив просто необходим. Конечно, со временем в домах что-то переделывается без согласования с соответствующими органами, но все это несущественные мелочи, в которых легко разобраться на месте.

Вспомнив планировку первого этажа, я проверила комнаты для гостей. Три закрыты, а в четвертой обнаружилась парочка клюющих носом охранников. Ринат и Алина спали перед ними на большом диване, обнявшись. Моего неслышного появления никто не заметил. Я резко выбросила вперед руку, и ближний ко мне охранник, дернувшись, свесил на грудь голову и затих. Второй, заметив какое-то движение, начал поворачиваться, но также свалился без чувств. Я проворно подскочила к постели и стала будить детей. Надо было немедленно убираться из этого места.

— Это ты! — воскликнул Ринат, протирая глаза.

— Молчать! — скомандовала я. — Мы сейчас едем домой.

— Домой, — прошептал мальчик, словно пробуя слово на вкус.

Мрачная, осунувшаяся Алина, мельком глянув на меня, соскочила с дивана и начала обыскивать одного из охранников.

— Ты чего делаешь, идем, — зашептала я.

— Эта скотина забрал мой мобильный, — пояснила девочка, и ее лицо озарилось улыбкой. Из внутреннего кармана охранника она достала свой телефон и со злостью ткнула охранника в лицо. — Будешь знать, урод!

— Нам надо вести себя тихо и действовать быстро, — пояснила я. — Мы сейчас пойдем в гараж, я посажу вас в машину, а сама схожу поговорю с хозяином дома. Вы меня подождете, а потом вместе поедем домой.

— Хороший план, — иронично подтвердила Алина, — но не лучше ли смотаться прямо сейчас?

— Нет, не лучше, — ответила я. — Мне надо позаботиться о том, чтобы некому было организовывать преследование, ясно?

— Яснее некуда, — буркнула Алина.

Мы гуськом на цыпочках пошли по коридору. Нейтрализованная мной система наблюдения не действовала. Омертвевшие глазки телекамер слепо таращились на нас в полумраке. Внезапно из-за угла раздался недовольный голос. Я, чтобы не быть разоблаченной, быстро закрыта ладонями детям рты, так как те готовились закричать, и прижала своих подопечных к стене.

— Да проверял я, проверял. Наверно, какая-нибудь лажа с электропроводкой. Позвони завтра в эту ОАО «Электру». Пусть чинят. Система-то на гарантии.

Тяжелые шаги медленно приближались к нам.

— В общем, в порядке. Если что, я тебе сообщу, конец связи, — произнес охранник, выходя из-за угла. С быстротой кобры я вырвала у него из рук выключенную рацию и, обхватив рукой за шею, придавила сонную артерию за ухом. Вяло посопротивлявшись, охранник повис на мне. Я тихо опустила его тело на пол, пожелав ему спокойной ночи.

— Эй, прекратите, — зашипела я на детей. Они вдвоем налетели на лежащего на полу охранника и с остервенением стали пинать его. — Когда мне понадобится ваша помощь, то я сообщу! Марш за мной!

Дети нехотя послушались. Я отвела их в гараж и усадила в машину.

— Ничего не делайте, не трогайте, никуда не ходите. Сидите на месте, — строго-настрого наказала я им, уходя. Они обещали не доставлять мне проблем, но я уже привыкла скептически относиться к обещаниям людей ростом ниже метра пятидесяти сантиметров.

Тарик, как и полагается боссу, занимал самую лучшую комнату в доме. Нападения он не ожидал и спал, сладко похрапывая, на своей необъятной постели, застланной шелками. Его необъятное тело, обтянутое пурпурной пижамой, содрогалось в такт могучему храпу. Словно бесплотный дух, я беззвучно приблизилась к кровати, взяла со столика богато украшенную «беретту» Тарика, разрядила ее, чтобы не было соблазна пристрелить этого подонка, потом обошла кровать и, сняв со стены внушительный ятаган, похлопала им плашмя спящего по пузу. Тарик отмахнулся от клинка, едва не порезавшись о лезвие, и перевернулся на бок. Через несколько секунд храп возобновился с удвоенной силой.

«Крепко же он спит, — подумала я, усмехаясь, — аж будить жалко». Воспользовавшись припасами из своей сумки, я связала спящего Тарика по рукам и ногам и заклеила рот скотчем.

— Ну, держись, — посоветовала я ему, размахивая ятаганом. Другой рукой я взялась за его бычью шею и нанесла удар. Звонкий шлепок разнесся по комнате. Араб рванулся и замычал, словно бык на бойне.

«Больно, наверное», — решила я с мстительной радостью, сильнее придавила Тарика к кровати и врезала хорошенько еще раз. Нанося каждый удар, я вспоминала, как меня избивали его подручные в лодочном сарае. С покрасневшего сморщенного лица Тарика катились крупные капли пота, глаза вылезали из орбит. Когда я поняла, что он теряет сознание, то моментально прекратила экзекуцию и, перевернув Тарика на спину, уперла острие ятагана ему в горло. Наверное, он решил, что настал его смертный час, так как лицо сделалось пепельно-серым, а глаза начали закатываться к переносице.

— Слушай меня, жирный боров, очень внимательно, — произнесла я медленно с расстановкой, — у меня нет приказа тебя убивать, однако в следующий раз, когда мы встретимся, ты непременно умрешь. Если ты дорожишь своей жалкой никчемной жизнью, то оставишь в покое Елену Васильевну Прохорову и ее детей. Понял?