Иван Цуприков - Афера Страница 32

Да, это чувство ему хорошо знакомо. И как давно он его не испытывал… С тех самых пор, как закончил службу в Афганистане. А тот первый раз, на Панджшере, когда снайпер работал против их группы в ущелье, запомнился ему навсегда. Тогда они залегли в «зеленке», и лейтенант, присевший рядом с Валентином, улыбнувшись, посмотрел в глаза молодого солдата и шепнул:

— Не бойся, парень, у нас с тобою вся жизнь впереди. Мы в тельняшках, а значит, прорвемся.

Эти слова подействовали тогда на Валентина как-то магически, как опустившаяся на его тело невидимая броня, защищающая каждый миллиметр его кожи от пуль и снарядов.

— Спасибо, — прошептал он в ответ офицеру.

— Молодец! — похвалил его тот. — А теперь давай, найди нашего снайпера и будь с ним, только не отставай от него. Скажи сержанту, что я приказал. Бегом!

Валентин тут же пробрался к сидевшему от них метрах в десяти незнакомому сержанту. Правда, звание этого парня он узнал только тогда, когда тот прибыл из взвода снайперов в распоряжение их командира и представился сержантом Соколовым. Сержантам и офицерам во время боевых действий запрещалось носить на одежде знаки различия.

Соколов, выслушав Валентина, кивнул — мол, хорошо — и тут же спросил:

— У тебя, солдат, глаз острый?

— Не знаю.

— Ну, видишь далеко? Можешь разобрать, что там на вершинке маячит? Вон на том камне, — и показал вдаль, на отвесную скалу и торчащий на ней огромный предмет, напоминающий камень. Валентин присмотрелся и ответил:

— То, товарищ сержант, кажется, не камень, а бронетранспортер.

— Молодец, солдат, будешь соколом. Знаешь этот анекдот?

— Это про…

— Ладно, — перебил Валентина сержант. — Слушай внимательно. Это, скорее всего, наши, а не духи, и не они по нам долбят. Снайпер где-то за тем завалом и этих оболтусов не видит.

— Что же тогда делать? — тут же спросил Валентин.

— Салага, не перебивай старших, дольше проживешь. Возьмешь сейчас мою каску, перелезешь вон к той глыбе, — и ткнул рукою себе за спину, — только аккуратненько, и только с той стороны пробирайся, по срезам от пуль вижу, что он находится с северной части ущелья, где-то там, за ручьем. Слышишь меня? Только не наделай в штаны от страха. Так вот, эту каску положишь не на самую вершину глыбы, а на ее средний скол слева от нас, видишь? И — замри. Вперед!

Вот в тот момент и почувствовал Валентин, что его ноги стали ватными, тяжелыми.

Тогда снайпера им вычислить так и не удалось — сколько раз ни менял Валентин местоположение каски на глыбе, ни одна пуля в нее так и не ударила. Снайпер был профессионалом, которого обмануть очень трудно.

…До экскаватора оставалось метров пятьдесят. Выбрав удобное место — бревно, заросшее с обеих сторон мелким кустарником, он на карачках двинулся по нему поближе к дороге. У самой кромки кустарника затаился. Тишина. Где-то каркает галка. Где? Ага, вот она перелетела к экскаватору. Нет, это не галка, а большой ворон. Это первая подсказка, что у экскаватора — ни живой души. Людей эти птицы боятся. Значит, у экскаватора никого. Тогда — вперед.

И действительно, ворон, услышав его шорох, с громким карканьем взлетель… Ух, предатель.

На всякий случай Валентин затаился на несколько минут у экскаватора. Вроде никого рядом нет…

Оружие оказалось на месте. Вытащив из кармана тряпку, Валентин хорошенько протер его, почти до сухости, вставил в магазин патроны и два — в стволы дробовика.

Кругом тишина. Внимательно осмотрел забор, заросший кустарником, и решился перебежать к нему. Остановился — тишина. Звонкая тишина. Двинулся дальше. Проем в заборе нашел быстро. Он огромный, в рост среднего человека и широкий. На той стороне — никого. Бревна местами упираются в забор, но это не мешает передвигаться дальше, между забором и «стеллажом» из сухих, местами крошащимися под ногами остатков дерева. Идешь как по норе, то поднимающейся на метр-полтора вверх, то опускающейся до самой земли.

Раз-два-три — перебегает Валентин по бревнам вверх, нагибается и, проползая в узкую щель между кругляками, быстро спускается вниз — раз-два-три. Теперь опять вверх, потом вниз, а вот тоннель, удаляющийся вглубь «стеллажа». Валентин с легкостью пробирается по нему — и замирает.

Панорама лесопилки завораживает своей натуральной красотой развалин, руин… моста между тем миром эпохального развития лесной промышленности, со сверхплановыми рубками лесов в погоне за показателями, и нынешним миром кризисов, полным развалом старого, с обнажением всех гноящихся болячек общества: мошенничества, грабежа и разбоя, финансовых мыльных пузырей…

И как у Валентина сейчас чесались руки вскрыть хоть одну из этих болячек! Он обязательно это сделает, возьмет на мушку Зему, Клеща или Ежа, если они тут, и нажмет на курок, чтобы эти гниды, как ржавчина, больше не уничтожали своей коррозией их жизнь.

Где же Михаил? Куда же это он запропастился? Ведь договорились же… У трактора, от которого остались только остов и несколько гусеничных лент, его нет. Может, спрятался в развалинах сарая? А может, в тех горах мусора из проволоки, бревен, гнилых досок и ящиков? Все может быть, но Валентин понимал, что торопиться и сразу же открыто приступать к поиску друга нельзя, и причин этому может быть много.

Валентин притаился. Бездействие начинает угнетать. Вокруг — ничего, что могло бы заинтересовать его внимание: ни двух— или трехэтажное здание лесопилки, ни мастерские с малыми окнами-дырами, сделанными, скорее всего, для вентиляции. Вход в это здание, видно, находится с той стороны, машинально отметил Валентин.

Он закинул на плечо ремень обреза и, аккуратненько проверив работу затвора винтовки, взяв ее на перевес, перебежал к трактору. Потом — к зданию, замер. Тишина. Прокрался к углу здания — тишина, перебежал к его торцу и у самого угла обо что-то споткнулся…

— Здравствуйте, Валентин Васильевич Носов. Откройте глаза, хватит прикидываться, что вы без сознания, — женский голос нудно, без перерыва, как громкая капель с проржавевшей водяной трубы, начинал раздражать сознание. — Валентин Васильевич Носов, Валентин Васильевич…

Валентин открыл глаза, хорошо, свет не яркий, а тусклый, можно все рассмотреть не щурясь. Кто это передо мной, — о, батюшки, сама госпожа Татьяна.

— Ну, вот и прекрасно, а то мы так долго вас ждем здесь, так соскучились. А где же ваши друзья?

«Вот бестия, — подумал Валентин, — лучше делать вид, что еще не пришел в себя», — но тут же напрягся, как бы сопротивляясь каким-то силам, поднявшим и усадившим его на что-то. На ящик, понятно…

— Так вы из тех, кто ищет правду?

Валентин, услышав вопрос Татьяны, кивнул головой.

— А где же остальные мушкетеры — Михаил Иванович Трубецкой, Константин Ефимович Самохин? — Татьяна стояла от него метрах в двух и внимательно смотрела ему в глаза, словно пытаясь поймать в них ответ на свои вопросы.

— Они вас ждут около банка, — со вздохом сказал Валентин.

— Хм-м, что-то я вам не верю, Валентин Васильевич, ведь сегодня воскресенье, а в воскресенье, согласитесь, банк не работает. Так?

— Вы меня тогда вычислили? — Валентин приподнял голову и посмотрел в лицо этой приятной на вид женщине.

— Конечно, Валентин Васильевич. Конечно. Ваша легенда нам очень понравилась, и мы, конечно, повелись. Ой, как повелись! И давай на ваш диктофон в телефоне нашептывать все наши тайны! — Голос у Татьяны начал срываться. — Мы такие дураки, прямо, да… Ой, — и она быстро подойдя к Валентину, со всего размаха ударила его ладонью по щеке. — Приятно, да?

— Вы мне токо не очен портитэ товар, — раздался из глубины помещения грубый мужской голос с ярко выраженным акцентом.

— Выйдите пока, Еж, угости человека хорошей сигарой, — сказала Татьяна, стоящему сзади Валентина человеку. — Так вот, уважаемый Валентин Васильевич, ваши страдания по выплатам кредита в этом городе закончились. Здесь вашу задолженность будет теперь погашать ваша родненькая любимая женушка.

Услышав это, Валентин в это же мгновение почувствовал резкую тяжесть в груди. Хотел тут же вскочить и размазать Татьяну о стены здания, но сила, удерживающая его сзади, так и не дала этого сделать.

— Вот как мило, — прошипела по-змеиному Татьяна. — А вы будете теперь платить кредит не здесь, а где-нибудь в горах древнего Кавказа, работая шахтером или камнетесом. Здорово, да? — Татьяна приблизилась к Валентину, присела и засверлила его своими черными глазами. — Если не хотите, то можно все вернуть на свои места. Да-да, вернетесь к родной женушке, ну, немножко раненым, нам ломать вам кости ни к чему, а то не сможете продолжать государству возвращать взятый для меня кредит вместе с процентами. Но подпишете с нами своего рода контракт — молчать, а не то язык отрежем. Только не как ваш благодушный помощник Иван Иванович Иванов. Да-да, Валентин Васильевич, это тот, который мой договорчик стянул и вам передал, а вы его подделали и с ним — в прокуратуру… Так вот он — раб. РАБ!.. Теперь будет кирпич производить на Кавказе, так как получил за этот поступок пожизненное заключение строгого режима. И вы хотите ему составить компанию?