Подвал с секретом - Алексей Макеев Страница 32

Распрощавшись с Татьяной, Гуров и Крячко взяли курс на Пудыши. Желание познакомиться с Верелыгиным лично после беседы с соседкой только укрепилось. Записи Татьяны Гуров забрал с собой. По дороге заскочили к Верелыгину на работу, пообщались с начальником. С трудом скрывая раздражение, тот сообщил, что Верелыгин недели две как на больничном, проблемы с давлением. Упомянул, что в самый сезон остался без водителя, но в открытую недовольства не высказал. Наоборот, сделал вид, что озабочен состоянием здоровья сотрудников, поэтому даже в самый разгар продаж пошел навстречу Верелыгину и велел в отделе кадров принять временного сотрудника.

Сверившись с данными из Интернета, определили маршрут. Вариантов маршрута оказалось два. Гуров отметил, что первый маршрут пролегает все по той же трассе на Волоколамск, мимо Сычева, в сторону Лотошина, второй же – мимо Локотни. Крячко настаивал на совпадении, оставаясь при своем мнении, что виновник исчезновения Паранина и смерти Струбалина не кто иной, как Леонид Зуб. Гуров спорить не стал, заявив, что сперва должен пообщаться лично и с Зубом, и с Верелыгиным, а уж потом делать выводы.

К Пудышам ехали по Волоколамке, у Шаховской свернули на Красное Село. Дорога пошла не ахти, до самого Яузского водохранилища плелись черепашьим шагом, и все же до Пудышей добрались достаточно быстро. Двести километров прошли за три часа, так что в деревню въехали к трем часам дня. Чтобы не рыскать по дворам, заехали в магазин, хотя особой необходимости в этом не было. Всех жителей Пудышей, по последней переписи населения, насчитывалось чуть больше двух десятков. Домов и того меньше, если не считать заброшенных. Жил район больше рыбалкой да базами отдыха. Для них местные дельцы магазин и держали. Дело не столько выгодное, сколько развлекательное, отдушина скучающим сельским жителям.

Продавщица, миловидная женщина лет сорока пяти, встретила их улыбкой и тут же принялась перечислять весь ассортимент товаров, чтобы пришлые не забыли прикупить что-то нужное именно в ее магазинчике. На базе отдыха продуктовый магазин тоже действовал, хозяйка об этом прекрасно знала, поэтому боролась с конкуренцией, как могла.

Как только Гуров начал задавать вопросы, женщина поняла, что прибыли от приезжих не дождешься. Не желая остаться без выручки, она пошла на хитрость: за каждый заданный Гуровым вопрос брала небольшую мзду. Не деньгами, разумеется, а покупками. Задаст он вопрос, а она ему в ответ: «Сегодня огурчики маринованные завезли. Сто тридцать рублей банка. Не желаете приобрести? Дома с картошечкой пожарите». И не дает ответа до тех пор, пока напарники деньги на прилавок не выложат. А как выложат, она новый товар под нос: «Печенюшки к чаю не забудьте, двадцать три разновидности, на любой вкус», или «Мармеладик вот сладенький, сахарный, для мозга полезно».

Правда, и на информацию потом не скупилась, на вопросы отвечала подробно, обстоятельно. Беседа от этого заняла гораздо больше времени, чем рассчитывал Гуров, и все же ритуал, негласно предложенный продавщицей, принял. После четвертой покупки он уже знал все о Верелыгине. Или по крайней мере большую часть. Жил Верелыгин в родительской развалюхе у леса. В магазин почти не заглядывал, разве что за водкой и за сигаретами. Пил сам или кого-то угощал, продавщица сказать не смогла по той простой причине, что дружить с ней Верелыгин категорически отказывался, и ей приходилось довольствоваться сухим «здрасьте-до свидания».

Найти дом труда не составило. Дом под крышей из шифера в Пудышах стоял один. «Фольксвагена» видно не было. Подъехали к дому, припарковали машину у дощатого забора, поросшего плющом и колючим кустарником, запущенным до невозможности. Калитка оказалась на запоре. Гуров поискал звонок, не нашел и принялся стучать по заборному столбу. Спустя пять минут из-за забора послышались торопливые шаги, а следом окрик хозяина:

– Иду, забор не ломайте!

Загремел засов, из калитки вышел мужчина средних лет. Он оглядел гостей, и губы его растянулись в улыбку:

– Из Москвы?

– Оттуда, – кивнул Крячко. – Верелыгин Сергей?

– Он самый. Вы насчет машины? – догадался Верелыгин и виновато развел руками: – А нет ее. Сроки сдвинулись, что-то там на станции не срослось, на два дня починку отложили. Я же говорил вашему помощнику, чтобы звонил, только бензин напрасно искатали.

– Ничего, мы не в обиде, – подстраиваясь под тон Верелыгина, заверил Крячко. – Мы тут к вам на московскую квартиру заезжали, много интересного узнали, так что есть тема для общения и помимо машины.

Будь Гуров чуть меньшим профессионалом, он бы точно пропустил реакцию, настолько она оказалась мимолетной. На долю секунды в глазах Верелыгина мелькнуло пламя, и тут же взгляд стал отстраненным. Таким, каким он всегда становится у людей, когда незнакомцы затрагивают больную тему. Эта реакция была предсказуема. У Верелыгина умер брат, умер при странных обстоятельствах, а его жена, с которой он расстался за несколько месяцев до смерти, заселилась в квартиру, выгнав единственного кровного родственника чуть ли не на улицу. Как еще на такое реагировать?

– Простите, если затронули больную тему, – мягко произнес Лев.

– Я не понимаю, какое отношение может иметь смерть моего брата к ДТП?

– К ДТП? – удивленно переспросил Крячко.

– Так сказал ваш коллега, – ответил Верелыгин. – Разве не поэтому вы хотите взглянуть на мой автомобиль?

– Быть может, пригласите нас в дом?

– Можно поговорить во дворе, в доме душно и мух полно. – Верелыгин посторонился, давая возможность напарникам пройти во двор. – Там за вишней беседка.

Крячко и Гуров прошли по заросшему бурьяном двору к беседке, вид которой не внушал доверия. Деревянная постройка покосилась, доски скамьи подгнили, зато в центре беседки стояла мраморная урна, в которую хозяин втиснул оцинкованное ведро. Гуров заглянул в урну, ведро на три четверти заполняли окурки. «Интересно, окурков тьма, а дорожка к беседке едва просматривается. Значит, попадает он сюда не со двора».

Лев пошарил глазами по прилегающей территории и нашел то, что искал. Тропинка вела от дома. Не от центрального крыльца, а «с задов», как называют деревенские жители выход из дома, ведущий в огород. В принципе, ничего странного в этом не было, от главного входа ходить было бы, конечно, удобнее и даже ближе, но если хозяин чаще пользуется дальними комнатами, то шагать через весь дом смысла немного.