Анна Данилова - Девушка, не умеющая ненавидеть Страница 33

– Но это она поцеловала тебя практически на глазах у твоей Лиды и своего мужа! И это она заманила тебя в сад, где соблазнила! – сказал Дворкин. – Говорю же, ты совершенно не разбираешься в женщинах! И чем закончилась эта история?..

– А мне ты, между прочим, вообще ничего не рассказывал! – обиделся Дима. – У тебя, оказывается, такая бурная личная жизнь… Тебе женщины прохода не дают!

– Как часто ты видел эту Машу-Нину рядом со своей квартирой?

– Два-три раза в неделю.

– Ты впускал ее к себе?

– А что было делать? На улице холод, дождь. А она стоит под дверью, просит, чтобы ее впустили. Вы думаете, я не разговаривал с ней, не пытался от нее избавиться?

– У вас с ней еще что-нибудь было? Ну, когда она приезжала к тебе в Москву? – спросил Дворкин.

– Нет. Я наливал ей горячего чаю или даже вина, объяснял ей, что у меня есть другая женщина, что я намерен на ней жениться…

– Ну, конечно! – всплеснул руками Дворкин. – Конечно! Вот оно! Разве ты мог предположить, что этим признанием ты подписал приговор вашему роману с Тамарой?!

– Может быть… – вздохнул я. – Думаешь, после этого она и начала действовать?

– Разумеется! – вмешался Дмитрий. – Когда она услышала о существовании в твоей жизни другой женщины, она решила во что бы то ни стало выяснить, кто она, разыскать ее. Думаю, что она сначала сама следила за тобой в надежде увидеть ее…

– Да, она продолжала приезжать, это верно…

– А потом, не дождавшись появления этой женщины в твоей квартире, она скорее всего наняла частного детектива и поручила ему найти эту женщину. И он прямиком вывел ее к Тамаре, к ее родной сестре! Все, круг замкнулся! Она каким-то образом заманила Тамару в Москву, в свой дом, там, в Чиверово, разыграла ограбление, нападение… И сдала ее с потрохами полиции! Ведь Тамару застали в тот момент, когда она пыталась вынести из дома драгоценности и деньги! Цель этой ужасной женщины, Маши или Нины, была избавиться от сестры, которая увела у нее мужчину прямо из-под носа!

Я застонал. От злости и бессилия. Дмитрий налил себе водки и выпил залпом.

– А мы с тобой, дураки, все думали, почему твоя Тамара отказывается от свидания с тобой! Да она думает, что за всей этой историей с арестом стоишь ты!

– Как это? – не понял я. – Я-то здесь при чем?

– Думаю, что я понимаю, куда клонит твой адвокат, – сказал Дворкин. – Скажи, Гриша, у тебя не пропадали фотографии? Ну, портреты твои в рамке?

– А откуда тебе это известно? – удивился я. – На самом деле, когда я уезжал из Чиверово в Москву, собирал вещи, я никак не мог найти свой портрет…

– Я больше чем уверен, что Нина сделала все возможное, чтобы каким-то образом отвратить Тамару от тебя, настроить против тебя, наверняка она придумала нечто такое, что Тамара не в силах была вынести, принять… Или же, наоборот, зная характер своей сестры, решила сыграть на ее, скажем, благородстве…

– Погоди, я ничего не понимаю… О каком благородстве ты сейчас говоришь, Борис?!

– Кажется, я понимаю, – вздохнул Дмитрий. – Вероятно, Нина представилась твоей женой, Гриша. И перед тем как затащить сестру в свой дом, она подготовилась, как следует, наполнила его твоими вещами, позаимствованными из твоего дома, фотографиями, чтобы Тамара поверила ей.

– То есть Тамара думает, будто я – муж Нины…

– И что у вас дети, вот что самое важное, – изрек Дворкин.

– Теперь ты понял, почему Тамара отказывалась от свиданий? – спросил Дмитрий.

– Не хотела разрушать, так сказать, семью! – закивал головой Борис.

За столом стало тихо, словно мои друзья позволили мне в этой напряженной тишине обдумать создавшееся положение. Мысли же мои утонули в потоке противоречивых чувств. Чудовищное преступление против молодой женщины, выходит, было совершено действительно с целью прекратить наши с ней отношения, разделить нас, изолировать Тамару.

– Да она больная… – прошептал я. – Она выдумала эту свою любовь ко мне… Она опасна…

– Зачем Нина, если это она, взяла себе имя «Маша»? – спросил Дворкин. – И вообще мы пока не знаем точно, действительно ли это одно и то же лицо. Мы всего лишь предполагаем, так?

Я смотрел на своих друзей и спрашивал себя, возможно ли, чтобы короткая и, как мне казалось, ни к чему не обязывающая интрижка с соседкой обернулась для меня тоской и одиночеством, а для женщины, которую я люблю, – смертельной опасностью?! Я слушал доводы частного детектива и адвоката, людей неглупых и преданных мне, и понимал, что все это мне не снится, и что скорее всего Нина и Маша – на самом деле одна и та же женщина. И надо же было такому случиться, что судьба наизатейливейшим образом подсунула мне альбом с семейными фотографиями Синельниковых… среди них затесалась одна-единственная, которая примагнитила мое внимание настолько, что в дальнейшем решила мое будущее. Интуиция подсказывала мне, что роковое стечение обстоятельств просто не могло быть связано с женщиной по имени Нина – уж слишком много черных туманов клубилось вокруг этой особы, начиная с опознания ее тела родной матерью, последующим воскрешением и заканчивая чудовищным по своему цинизму уголовным делом, лихо состряпанным ею в отношении своей сестры-соперницы.

Дмитрий достал свой ноутбук и провалился в Интернет, намереваясь найти черный дымный, пахнущий серой след этой особы в социальных сетях.

– Мне лично одно ясно, – говорил он, – что если эта Нина имя свое изменила и фамилию, то мы искать должны не Нину Осипову, какой она была от рождения, а Марию Петровну Иванову, по какой-то причине не пожелавшую фамилию мужа – Синельников!

– Кстати, – заметил Борис, – у Тамары отчество Александровна, а у ее сестры, получается, Петровна. Может, это все-таки не Нина?

– Нина, – решил я. – Больше некому. Тот факт, что она долгое время считалась мертвой, предполагает самые разные варианты ее биографии, где криминальная составляющая не исключается. Думаю, она поменяла имя и фамилию не случайно, была причина. Возможно, ее разыскивают за какие-то преступления.

– Совсем не обязательно, – сказал Дворкин, – ее желание изменить имя может быть продиктовано простой попыткой изменить судьбу, начать, так сказать, все с чистого листа. Хотя, соглашусь, фамилия «Иванова» наводит на мысль, что она действительно хотела как бы затеряться, раствориться в толпе… Вы понимаете, о чем я, да? Ну, что у вас там, Дмитрий?

– Ивановых – миллионы, – Дмитрий шумно, со стоном выдохнул и захлопнул ноутбук. – Мы можем поступить по-другому. Осипова Людмила Васильевна, мать Тамары и предположительно этой самой Ивановой. Что, если спросить у нее?

– У Людмилы Васильевны? У мамаши, что опознала в чужом трупе тело своей родной дочери?

– Всякое бывает…

– Ты предлагаешь вернуться в Холодные Ключи? – спросил я.

– Нет, конечно. Но у нас есть номер телефона Людмилы Васильевны. Ее муж – преуспевающий, модный художник, современный человек, наверняка пользуется скайпом. Гриша, у тебя есть фотография Маши?

– Где-то есть…

– Ты что, фотографировал свою соседку? – хохотнул Дворкин, ухмыляясь. – И как часто? И в каком виде?

– Да нет, просто у меня в Инстаграме полно семейных снимков, когда мы были у Синельниковых на шашлыках, на праздниках или они – у нас… Старые снимки. Больше того, мне помогала их туда загружать сама Маша. Она и рассказала мне об этом Инстаграме, забила его от души своими фотографиями…

– А… понятно. Влюбленная женщина надеялась, что ты на ночь глядя будешь любоваться ее фотографиями… – улыбнулся Дворкин. – Что ж, давай открывай свой Инстаграм! Полюбуемся этой роковой женщиной!

16. Лариса. Январь 2015 г.

Могу представить себе, что подумала обо мне Тома. Что я психически нездорова. Что лунатик. И это в лучшем случае. Уверена, что милая Тамарочка никогда не слышала о Рональде Хаббарде и его дианетике, что, безусловно, нисколько не умаляет степень ее развития как личности. Я же вижу, чувствую, что она умна, образованна, начитанна, что она большая умница и, самое главное, добрейшей души человечек. Конечно, Тамара понятия не имеет о моих «энграммах», отпечатках болезненных моментов моего прошлого на моих многострадальных извилинах. Мой мозг буквально прошит воспоминаниями, и я избавлюсь от них, по моему глубокому убеждению (и в силу разочарования в этой самой дианетике), лишь тогда, когда моя голова сгорит дотла в раскаленной печи крематория. Или же в моей жизни произойдет нечто, что вытравит старые воспоминания и избавит меня от кошмаров. И это «нечто» давно уже срежиссировано мною, придумано в течение моих долгих бессонных ночей, и только мне известно, какую роль в этом спектакле может сыграть Тамара…