Марина Серова - Частного сыщика заказывали? Последний шанс (сборник) Страница 33

Разговор двух психов. Каждый о своем. Ладно, я старая больная каракатица, а он что? Дразнится? Для разнообразия я решила порадовать человека, ответить разумно:

— До города, надеюсь, дотяну.

Макс помедлил, недоверчиво разглядывая меня, а потом с непонятной тоской в голосе проговорил:

— Ты красивая.

От удивления я захлопнула хронически открытый рот и неромантично хрюкнула носом.

— Если мы сейчас не тронемся, я умру.

В доказательство я закрыла глаза и захрипела. Где еще подобную красотку увидишь? В морге не шевелятся, на кладбище помалкивают, а со мной — бесплатное варьете. Дождь усилился.

— Дай мне твой адрес, — Макс тряхнул мокрой шевелюрой.

— Зачем? — встрепенулась я.

— Тебя сразу в больницу везти? — ответил он вопросом на вопрос.

В больницу не хотелось, и я продиктовала адрес вплоть до номера квартиры. На всякий случай. Макс записал мои координаты в маленький кожаный блокнотик и удалился, бросив напоследок:

— Будь умницей. Потерпи.

Последнее слово осталось за ним, так как мою реплику «терпеть не могу брюнетов» заглушила захлопнувшаяся дверца.

Не знаю, что помогло: то ли аспирин, то ли нерастраченное чувство раздражения, но чувствовала я себя сносно, куда ехать — видела, за баранку держалась уверенно и первые десять километров думала, что оставшиеся сорок — сущие пустяки. Затем руль начал вести себя непредсказуемо, норовил выскользнуть из рук, дорога запетляла, встречные машины слепили фарами, и жизнь стала казаться затянувшимся фильмом ужасов.

Я покрепче сжала зубы, потом разжала — дышать-то надо — и, дабы отвлечь организм от желания впасть в кому, принялась медленно считать до тысячи. К тому времени, когда досчитаю, рассудила я, мы наверняка прибудем к месту назначения. После двухсот тридцати я начала сбиваться, путаться, прибавлять десятками, затем, опомнившись, отнимать сотнями. Последние несколько километров я не запомнила совершенно и ничего сказать о них не могу. Как остановились, не знаю. Наверное, если меня хорошенько расковырять, глубоко внутри можно обнаружить недремлющий автопилот. Он-то и спас меня на этот раз.

Сознание я окончательно не потеряла и, когда Макс доставал меня из машины и нес к дому, наблюдала за происходящим со стороны, словно смотрела чужой сон. Меня веселила мысль о том, каким образом мы собираемся проникнуть в квартиру. У двери действительно произошла небольшая заминка. Макс прислонил меня к стеночке, кстати, грязной и холодной, и попытался обыскать, а я отбивалась, как разъяренная фурия, блюдя свою девичью честь. Наконец общими, но разнонаправленными усилиями ключ был найден. Меня внесли, расположили на диване, раздели — верхнюю одежду, разумеется, — и засунули в ванну отогреваться и отмокать в горячей водичке, пригрозив забрать через пятнадцать минут, в каком бы виде я ни оказалась.

Я показала язык закрытой двери и включила душ. Поварившись в кипяточке с полчасика, я пришла в себя, сняла оставшееся белье и хорошенько растерлась мочалкой. Заодно вернулась и способность здраво соображать. Состояние мое по сравнению с утренним значительно ухудшилось: температура явно зашкаливала за тридцать восемь градусов, присоединился к симптомам лающий надсадный кашель, в груди болело, будто меня неделю плющили под прессом, как терминатора. Даю голову на отсечение, все равно раскалывается, вот-вот треснет — пневмонию я заработала. Очень кстати: мне столько нужно сделать, обдумать, решить. К тому же нельзя забывать — меня пытались убить. Обычно такие вещи доводятся до конца. Значит, ждать мне гостей.

Я затосковала, провожая взглядом убегающие струйки воды. В дверь громко постучали. Я вздрогнула. Ах да! Я же не одна. Я нахмурилась, выдумывая подходящую случаю пошлость. Полный облом! Находчивость отмылась с дорожной грязью и утекла в канализацию. Стук повторился.

— Таня! Подай голос! Ты жива?

Сбегать, что ли, в луже поваляться? Ради достойного ответа. Скорее надо одеваться, а то еще ворвется чего доброго. Вошел в роль спасителя, не дает умереть спокойно.

— Мертвая! — остроумно, не правда ли? — Сейчас вылезу, и твоя участь будет ужасной: укокошу берцовой косточкой.

— Ну, слава богу! — непоследовательно обрадовался Максим. — Жду тебя на кухне. Я тебе теплые вещи принес. Они тут, на тумбочке.

— Ты рылся в моих шкафах? — это я вместо «спасибо». — Верни бриллианты!

Макс бесшумно удалился, а я долго откашливалась, прислонившись горячим лбом к холодному зеркалу. Нет, разговоры мне явно противопоказаны. Или надо быть повежливее? Одевалась я сто лет. Навалилась усталость, каждое движение давалось с огромным трудом. Хотела даже кликнуть Макса на помощь, но передумала. Сама справлюсь.

Две пары шерстяных носков, спортивные штаны с начесом, два свитера, сверху пуховая шаль, а на голове полотенце. Хороша, чертовка! На кухне мое появление вызвало настоящий фурор.

— Танечка! Ну, наконец-то! Я уже начал беспокоиться.

Я растрогалась и шмыгнула носом. Дружеская атмосфера разрушилась, странно, что оконные стекла не вылетели.

— А ты тут похозяйничал, — прошептала я, отсморкавшись.

Поберегу горлышко, вдруг длинная хохма в голову пойдет. Макс ухмыльнулся и подвинул мне поднос.

— В стопке спирт, перец и чеснок…

— Ага, целоваться со мной ты не собираешься! — перебила я. Вредный характер не лечится.

— В кружке молоко, мед, масло, — как ни в чем не бывало продолжил мой новый знакомый. — На блюдечке — аспирин, димедрол и витамин С.

— Не зря время потратил. Обшарил всю кухню. А ну-ка гони мои мельхиоровые ложечки.

— Тебе надо поменьше говорить. Охрипла совсем.

Нет, он непробиваем. Броненосец «Потемкин»! Я почти сдалась.

— Правде рот не заткнешь.

— Пей, не то козленочком станешь.

На что он намекает? На «рожки да ножки»? Я молча выхлебала и рюмашку, и кружку. Организм содрогнулся, но сил сопротивляться издевательствам у него не осталось. Тут на краю подноса я заметила наполненный прозрачной жидкостью шприц. Так как ком в горле еще не провалился ниже, в пищевод и желудок, я молча ткнула пальцем, сдвинула брови, изображая на лице недоумение и заранее неповиновение. Максим успокаивающе погладил мои сжатые кулаки, готовые отбиваться. Он еще не знает, как я классно дерусь. М-да… Когда здоровая, сытая и выспавшаяся.

— Антибиотик. Бициллин. Говорят, очень сильный.

С комом в горле разговаривать тяжело, но промолчать оказалось тяжелее.

— Откуда дровишки? У меня, насколько помню, эдакой гадости отродясь не водилось.

— Сбегал в круглосуточную аптеку, — Макс усмехнулся одной половиной лица. — Не зря время потратил.

Во мне зашевелилась благодарность, но горло разболелось — жуть. Пришлось промолчать.

— Я могу сделать укол. Освободи… мм… ягодицу.

Я бурно запротестовала, жестикулируя, доводя до сведения Максима, что живой не дамся. Кажется, он не понял и, пожав плечами, двинулся ко мне. Пришлось выдавить мрачно:

— Сама умею!

Я забрала шприц и удалилась. Нетвердая рука дрожала, но иглу воткнула до основания. Тихо воя, я вернулась на кухню. Максим пил кофе.

— Ты еще здесь? — простонала я. — Огромное спасибо за все.

Вот и поблагодарила. Если я сегодня выживу, завтра за нынешнее поведение мне будет стыдно. Есть стимул дожить до завтра.

— Я устала и хочу спать. Одна.

Максим вскочил и засуетился. Хотел поставить в раковину чашку, но она выскользнула из его пальцев и грохнулась на пол. Вдребезги. Мы печально попялились на осколки. Не знаю, о чем подумал мой неосторожный гость, а я о том, что чашечка была из набора венского фарфора.

— К счастью! — высказался Макс. Неутешительно. — Я все уберу, мне бы веник…

Невпопад вспомнился давешний бомжик с веничком.

— Не надо, — вяло промямлила я. — Спать хочу.

— Можно я приеду завтра, узнать о здоровье?

Я представила, сколько осталось чашечек в моем кофейном наборе, и отрицательно покачала головой.

— Тогда давай пообедаем вместе. Если я тебя завтра не увижу, могу подумать все, что угодно… И приеду проверить.

На шантажиста нарвалась. Я пытливо посмотрела в его черные красивые глазищи. Может, он еще и маньяк? Макс принял мое молчание за знак согласия и торопливо продолжил:

— В ресторане «Волга», знаешь где? Часа в два дня. Я тебе сейчас записку напишу, а то забудешь.

Он торопливо полез в накинутый на спинку стула пиджак. Из кармана пиджака вывалился пистолет. Я изогнула бровь. Очень интересно!

Максим поднял пушку, отряхнул от стеклянных брызг и спокойно засунул ее обратно в карман. Затем извлек свой кожаный блокнотик и вырвал из него страничку.

— Я человек небедный, а подонков сейчас развелось… Некоторых пока не припугнешь — не отвяжутся. Вот и таскаю с собой, в основном для устрашения.