Б. Седов - Отшельник Страница 33

— Не дергайся, — успокоил я его, хотя то, что он сказал, мне самому не понравилось.

А вдруг?

И тут до нас донесся звук, услышав который, я решил, что у меня случился приступ белой горячки. Но, посмотрев на Тимура, я понял, что он услышал то же самое.

— Во, блин! — сказал он изумленно, — ни хрена себе!

Звук повторился, и мы вскочили на ноги.

В ночной тайге, за десятки километров от людей, под чистым ночным небом пронзительно прозвучал… обыкновенный милицейский свисток. И прозвучал он как раз с той стороны, где остались Семен, Афанасий и плененный нами Штерн.

Мы переглянулись и дернулись было в ту сторону, но Тимур сказал:

— Подожди. Надо костер затушить.

Мы тщательно затоптали огонь, только что ласкавший наши грешные души, и пошли в сторону свистка. Когда впереди показался свет костра, мы замедлили шаг, и я достал ствол. Передернув затвор, я снял «беретту» с предохранителя и на всякий случай направил ее прямо перед собой.

— Прикрывай меня, — прошептал я Тимуру, и он, держа в руке «макарова», отстал на несколько шагов.

Но наше беспокойство оказалось излишним.

Штерн по-прежнему лежал на земле, растянутый между колышками, а Семен с Афанасием сидели у огня с кружками в руках и вполголоса переговаривались о чем-то.

Мы вышли к костру, и я, избегая смотреть на Штерна, громко спросил:

— Кто свистел?

— Я, — ответил Семен.

— «А старушка где?»

Семен засмеялся и сказал:

— Нет, там, в фильме, не так.

— А как? — спросил я.

— Да я и сам не помню, но не так.

— Откуда свисток-то взялся? — спросил я, присаживаясь к огню.

— У этого нашли, — Семен кивнул на Штерна.

Я с опаской взглянул на нашего пленника, и, к своему удивлению, не обнаружил на нем никаких следов бесчеловечных пыток, от которых можно было бы так орать.

Я еще раз оглядел его, но так ничего и не заметил.

Вот только взгляд у него был какой-то… жалкий, что ли…

Повернувшись к Афанасию, я спросил:

— Ты что — знаешь какие-то особые шаманские пытки, которые не оставляют следов?

Афанасий усмехнулся:

— Однако, знаю.

Семен крякнул:

— Да он его и пальцем не тронул. Только посыпал в костер каких-то кореньев и давай скакать вокруг этого урода. И бормотать что-то. Мне и самому страшно стало, а уж этот-то и вовсе заверещал, как резаный, аж обгадился от страха.

Я принюхался — и действительно: слегка воняло.

— Я его испугал маленько, — сказал Афанасий, — ты же сам сказал, что нужно по-другому.

— Ну и как? — поинтересовался я.

— Нормально, — кивнул Афанасий, — он тут нам такого порассказал…

— Да уж, — подтвердил Семен, — услышишь — не поверишь.

— Значит, цель достигнута?

— Ага.

— И можно уходить?

— Можно.

В это время из леса бесшумно вышел Макар.

Я взглянул на него:

— Ну, тогда пошли. Веди нас, верный Гайавата!

Афанасий улыбнулся и ответил:

— Пошли.

Во время нашего разговора Штерн испуганно переводил глаза с одного на другого, и теперь, услышав, что мы собираемся уходить, спросил совершенно другим, слабым и робким, голосом:

— А как же я?

— Ты? — я удивился, — а тебя мы не тронем. Правда?

И я посмотрел на Семена.

— Точно, не тронем, — ответил он серьезно.

Мы затоптали костер и ушли, а Штерн остался в кромешной тьме, крепко привязанный к колышкам, и ему оставалось только любоваться ночным небом и дожидаться, пока на него набредет какой-нибудь волк или медведь. А может быть, до этого его муравьи обнаружат. Тоже ничего.

Когда мы отошли метров на триста, Семен вдруг остановился и сказал мне:

— Дай фонарик.

Я удивился, но отдал ему фонарь.

— Понимаешь… — Семен нахмурился, — если бы… В общем, я не такой, как он.

И ушел в темноту.

Через несколько минут мы услышали гулко разнесшийся по ночной тайге выстрел.

Обратно мы шли не торопясь, и на исходе второго дня вышли на уже знакомое место на берегу Оби, откуда до моего дома оставалось не более десяти километров. Спешить, в общем-то, было некуда, поэтому я решил сделать привал, чтобы оставшийся путь проделать не спеша, как на прогулке.

Макар занялся приготовлением чая, а все остальные расположились вокруг костра, вытянув уставшие ноги. За четыре дня мы прошли около сотни километров, и это чувствовалось. Опершись спиной на ствол дерева, я ощущал, как гудят мои ноги, отвыкшие от столь дальних переходов.

— Как, говоришь, зовут твоего приятеля, который сейчас мою фазенду охраняет? — обратился я к Афанасию.

— Василий, — коротко ответил Афанасий, поправляя шнуровку своих ичигов из мягкой оленьей кожи.

— Он там собачек кормит, не забывает?

— А как же! Здесь, в тайге, собак в первую очередь кормят. Сам голодай, а про собачек не забывай.

— Ага, — засмеялся Тимур, — если сам проголодаешься как следует, то и собачатиной не побрезгуешь.

— Бывает, — кивнул Афанасий, — и так бывает.

— Ну, будем надеяться… — сказал я, — вообще-то еды там — за месяц не съесть, так что до корейской кухни дело не дойдет.

Семен сидел молча, неподвижно уставившись в огонь.

Я посмотрел на него и спросил:

— Этот… Штерн… Он сказал, что ты завалил аж целых четырнадцать человек. Это что — правда?

— Правда, — неохотно кивнул Семен.

— Как же так вышло-то?

— А очень просто. Случилось так, что понадобился крайний. И на меня свалили столько всего, что хватило бы на десятерых. И кражу, и убийство, и мошенничество, и подделку документов, и чуть ли не промышленный шпионаж. И ведь нашли лжесвидетелей, гады, заплатили всем, кому было нужно, ментам, прокурору и даже адвокату. Он, падла, все, что от меня узнавал, переделывал так, чтобы им удобнее меня похоронить было. Ну, я сбежал из-под стражи, когда возили на место преступления, которого я не совершал, а дальше… В общем, я их всех по одному перебил. Четырнадцать человек… Хотя называть их людьми — себя не уважать. Четырнадцать… Прокурор, менты продажные, трое лжесвидетелей, следак, хозяин той фирмы, в которой все произошло, еще всякие… Один остался — адвокат, который вместо того, чтобы спасать меня, помогал топить. Когда я к нему пришел, там меня и взяли. Дали пожизненное и привезли в этот «санаторий».

И Семен мотнул головой в ту сторону, откуда мы пришли.

— Вот и вся история, — закончил он.

— Знакомая история… — задумчиво сказал я.

— Знакомая, говоришь? — Семен посмотрел на меня, — с тобой тоже такое было?

— Ну, не совсем такое, но кое-что было. Я не люблю об этом рассказывать.

Я бросил в костер сухую ветку и добавил:

— Что у кого было — не важно. Важно — что будет.

— А ничего особенного не будет, — мрачно сказал Семен, — не знаю, у кого как, а у меня все будет очень просто. Объявят всероссийский розыск и в конце концов поймают. А там уж наверняка вышку дадут.

— Не суетись раньше времени, — сказал я и повернулся к Афанасию, который сосредоточенно наливал в наши кружки чай.

— А ты, народный ханты-мансийский герой, может быть, расскажешь, что у тебя с этим Штерном было? Все уже поведали свои душещипательные истории, один ты остался.

— Ну-ну! — засмеялся Тимур, — по-моему, из всех присутствующих самая темная лошадка — это ты сам. Темнила еще тот. Я с тобой уже второй месяц, можно сказать, душа в душу, а о тебе ничего не знаю.

— И не узнаешь, — отрезал я, — в Библии сказано: многие познания умножают скорбь. А я не хочу тебя огорчать, так что угомонись.

— Нечестно, командор! — с притворной обидой вскричал Тимур.

— Цыц мне тут! Ну, так что, Афанасий?

— Ничего, Майкл, — ответил он, — потом расскажу. Сейчас я чаем занят, видишь?

— Вижу, — я усмехнулся, — такое, понимаешь, важное дело, что и рта не раскрыть.

Ну, не хочет человек рассказывать, зачем его пытать?

Наконец впереди показался родной бревенчатый забор.

— Что-то твои собачки плохо службу несут, — я повернулся к Афанасию и увидел, что на его лице появилось выражение сильной озабоченности.

Афанасий скинул с плеча карабин и передернул затвор. Видя это, я тоже достал «беретту», да и остальные, подобравшись, взялись за оружие.

Подойдя к ограде, мы увидели, что ворота распахнуты настежь. Осторожно подобравшись поближе, я заглянул во двор. Кусай и Жучка валялись на земле и не шевелились. Их шерсть была залита уже засохшей кровью.

Дверь в дом была открыта и, следя за окнами, мы подобрались поближе. Потом, по моей команде, мы ворвались в дом, крича: всем стоять, лежать, не дышать! — но увидели только мертвого Василия, который, лежа на полу вниз лицом, все еще сжимал в руках карабин. Видать, незваные гости оказались проворнее, чем профессиональный охотник и следопыт. А скорее всего, их было попросту больше. Причем, судя по всему, их было намного больше. На полу было множество следов, оставленных грязной обувью. Похоже, в наших местах прошел дождичек, и визитеры не потрудились вытереть ноги. Следы вели на второй этаж, и я, грустно вздохнув, пошел наверх.