Марина Серова - В духе времени Страница 33

— Он всех кинул, — сказал Мандарин. — Была договоренность, что он сдаст груз Паше, брату Мусы. А тут ты. Он тебе ничего не объяснял, наверное, боялся опять. И своих боялся — цирковых, Чернова того же, — и нас. А потом подумал, что ты его защитишь, что ли… В общем, решил оставить груз себе, тем более что знал, как его сбыть. Решил свалить, гнида! — рявкнул Киврин, впервые за все время повышая голос. — Надо же, что удумал — присвоить себе лавэ и срыгнуть с тремя сотнями тонн! За такие дела, мой дорогой, шкуру тебе надо располосовать не хуже, чем у тигра!

— Я… — промямлил Федор Николаевич, — все объясню, честное слово. Я сам не знаю, что делал, бес попутал. И еще она… Я не хотел, но она все время говорила, что груз нужно сдать, а деньги оставить…

— Я говорила, что нужно сдать товар, чтобы потом вам, Федор Николаевич, не вменили в обязанность вернуть полную его стоимость, — медленно произнесла я. — О том, что нужно сделать с деньгами, я не говорила. Значит, у вас в планах была передача груза людям Киврина там, на трассе Тарасов — Пенза? А мне вы, верно, сказать об этом постеснялись. Вы вообще удивительно скрытный человек, Федор Николаевич. Говорите о пустяках, а главное… О, главное вы самым чудесным манером скрываете.

— Евгения Максимовна, я сам запутался в этих бандитских разбор… — Он только на излете фразы понял, что и в каком обществе он говорит, и осекся.

Послышались недовольные голоса:

— Че он там распрягается? Мочить!

— Гнида, из-за них Пашку грохнули!

— Обоих в расход! Че на девку-то пялиться?

Киврин чуть приподнялся в кресле и выговорил:

— Тихо! Вы что разгалделись? Тут вам не камерные шконки, где только языки чесать от нечего делать! И прекратить базар. Я сам решу, что к чему. Федор, конечно, не прав. Его мы накажем. А с бабой решим. Евгения Максимовна, — с приторной вежливостью и явно позаимствовав форму обращения из предыдущей фразы Федора Николаевича, произнес он, — я делаю вам официальное предложение. Пойдете ко мне на работу? А что? Приличная работа.

— И в каком качестве?

— А в том же, в каком собирался принять вас на работу покойный Троянов. В качестве телохранителя. И платить я буду лучше. Главное, что охранять вам придется того же человека, которого хотел охранять Тройной. Просто его прихвостень Павлов все напутал, и так вышло, что вы прислонились не к тому подопечному.

— И кого же я буду охранять? Того, кто синтезирует препарат? Вот этот препарат, линию и технологию распространения которого вы героически отбили у людей Троянова? Так, что ли, господин Киврин?

— Вы догадливы. Именно так. Кстати, он сам просил о том, чтобы к нему приставили именно вас. Он, верно, вас знает. Потому что просил о вас и меня, и покойного Тройного.

— Вот даже как… И как же его зовут? Ведь если он меня знает, то я должна его знать.

— Да, конечно. А зовут его — Николай Николаевич Докукин. И мне кажется, что у вас с ним были достаточно теплые отношения. Кажется, он даже предлагал вам выйти за него замуж, если не ошибаюсь.

Глава 12

Я вздрогнула, услышав это от человека, которого видела в первый раз в жизни.

От бандита, на котором пробы негде ставить и который почему-то осведомлен о моих отношениях с Докукиным. Причем вплоть до тонких нюансов.

— Простите, господин Киврин, — медленно начала я, — но мне не хотелось бы обсуждать мои личные дела в присутствии целой орды ваших подчиненных. Сами понимаете.

— Я-то понимаю, лапушка, но вот вы… — довольно развязно произнес он, колыхаясь.

— Значит, вы утверждаете, что пресловутой курицей, несущей золотые яйца, является Докукин?

— Да. Уж вы, Женя, лучше всех должны знать порошок, который сегодня так ловко продали. Это же тот самый, партию которого в прошлом году весной спрятали на кладбище на окраине Тарасова, а потом вышло недоразумение: половодье размыло тайник, и жителям микрорайона стали мерещиться всякие ужасы. Сами знаете, что препарат, смешиваясь с водой, приобретает галлюциногенные свойства.

— Вы четко это затвердили, господин Киврин.

— Ну надо же мне знать, с кем и с чем я работаю! Докукин работал с Трояновым, теперь будет работать со мной. Мы уже подвезли ему оборудование, вот сейчас на дворе грузят более новые… эти… в общем, всякие приборы. И — вот… — коряво закончил он.

— Понятно, — сказала я.

Честно говоря, понятно мне было не особо, но надо же хоть что-то сказать жирному самодовольному бурдюку! Больше всего не укладывалось в голове то, как может Коля Докукин, этот милый чудак, сотрудничать с уголовниками пошиба Мандарина. Да и прежний «куратор» Докукина, Тройной, с его дрессировщиками тигров и людьми типа Кабаргина и Павлова… Честно говоря, все они слабо пересекались с тем представлением о Докукине, которое засело в моем мозгу. Да нет, все проще некуда: Докукина наверняка заставили. Сейчас у него бандитская «крыша», потом она может стать спецслужбистской или ментовской, но так или иначе, какова бы ни была крыша, какие бы шифер и железобетонные конструкции ее ни составляли, под крышей будет находиться неизменное слагаемое — напуганный серый человечек с длинным носом, светлыми моргающими глазами и гениальным мозгом. Он всегда стоял в стороне от насилия, а теперь оказался в самом центре столь кровавых и столь губительных событий…

Мандарин словно прочитал мои мысли. Он усмехнулся и произнес:

— Я думаю, что вы существенно облегчили бы жизнь Николаю Николаевичу. А то он сильно перепуган, поэтому ему хотелось бы, чтоб рядом с ним был надежный человек из числа тех, кого он знал раньше.

— Красиво излагаете, — сказала я озадаченно.

— А то!

Я обернулась и окинула взглядом стоявших рядком людей Киврина общим числом около десятка. Они были насуплены и хмуры. Я не сомневаюсь, что они с большим удовольствием пустили бы меня в расход, будь на то их воля. Но воля сидела перед ними в кресле, персонифицировавшись в жирного желтолицего наглеца неопределенного возраста.

— Господин Киврин, а что будет, если я соглашусь?

— Денег дам, что будет… Потом отвезут тебя к Докукину. Но, конечно, если будешь фокусничать, — завалим.

— «Фокусничать» — если я откажусь?

Киврин терпеливо откашлялся и сказал:

— Это как подойти к делу. Какой резон тебе отказываться? Заплачу я тебе нормально. Очень нормально. Мне-то ведь тоже невыгодно, чтобы дело простаивало. А Докукин так перепугался, что чуть ли не позабыл все свои формулы и… эти, как их…

— Реакции, босс, — подсказал Мусагиров. — Химические реакции.

— Во-во. Так что у него ни реакции, ни эрекции — сплошной висяк! — сказал Мандарин и тупо загоготал, видимо, довольный своим сомнительным каламбуром.

Я огляделась. Положение, прямо скажем, было весьма угрожающим. Все так же сидел на полу Федор Николаевич, и, кажется, никто не собирался его поднимать. Все так же мрачно мерили нас взглядами сподвижники и соратники недавно выпущенного на свободу бандита Мандарина. Перспектива отказаться от предложения Киврина — поступить к нему на работу — просматривалась в весьма угрожающих багровых тонах. А багровый, как известно, цвет крови.

В руках Киврина меж тем появился тот самый чемоданчик, что передал мне хозяин «Стрелы». Толстяк с весьма довольным видом раскрыл его и вынул наугад несколько пачек. Потом уложил их обратно и произнес:

— Отлично. Триста тысяч. Если угодно, Женя, то я мог бы немедленно передать вам одну из этих пухлых пачек в счет аванса. Я же обещал, что буду оплачивать ваш труд щедро. Очень щедро. Не то что это чмо, — он показал на Нуньес-Гарсию, — и его покойный хозяин. Подумайте, подумайте, тут есть над чем поразмыслить. Ну так что? Докукин ждет, — присовокупил он. — Кстати, вид у него в последний раз, когда я его видел, был, признаться, очень напуганный. Муса вроде как пригрозил отпилить ему уши, если он не станет на нас работать. Впрочем, вы можете наплевать на него и на себя тоже и отказаться. Как видите, я предоставляю вам полную свободу выбора.

Я промолчала. Свобода выбора была еще та! Но подумать тут действительно было над чем, Киврин прав. Если попытаться разобрать ситуацию так, как она рисуется в свете известных мне фактов, то получится следующая картина. Докукин в самом деле работал на Троянова, а теперь его принуждают работать на Киврина: те факты, что приводил жирный бандит, указывают именно на это.

Далее. Докукин в самом деле желает, чтобы рядом с ним была я. Верно, он постоянно боится за себя, и Троянов предложил нанять ему телохранителя. Докукин назвал меня, и только смерть Троянова и глупое недоразумение — с подачи Павлова и Федора Николаевича — помешало тому, чтобы мне поступило подобное предложение.

Было понятно, что бандиты действительно дорожат человеком, которого мне рекомендовали охранять, иначе бы они не стали так церемониться. Но точно так же я сознавала, что при минимальной ненадобности меня просто-напросто уберут из дела, причем — вперед ногами. Из подобных проектов никого не отпускают, а тут речь идет об огромных прибылях и сногсшибательных перспективах развития производства и сбыта проклятого наркотика, который был изобретен Николаем Николаевичем совершенно с иной целью… В свое время он даже объяснял мне, с какой.