Фамильный приговор - Николай Иванович Леонов Страница 33

– Когда это, говоришь, было?

– Семнадцатого июля, три года назад, – уточнил Демченко. – Суд был в Краснодаре. Но похоже, что его отмазали, – добавил он. – Решение суда было очень уж мягким – штраф на один миллион рублей и год колонии общего режима.

– Что ж, это уже что-то, – ответил Крячко и добавил: – Можешь идти домой, а завтра с утра будешь дальше штудировать список Перцевой.

Станислав отключил связь и снова занялся поисками в интернете. Он искал среди девушек, что вели переписку с Данилиным-младшим, ту, у которой была фамилия Тихомирова. Но таковой среди многочисленных поклонниц Глеба не было, и Крячко, устав от обилия информации, решил позвонить Гурову и узнать, как у него дела, а заодно и поделиться с другом своими соображениями. Но только он успел взять телефон, как ему перезвонила жена Наталья.

– Привет. У тебя все нормально? – взволнованно спросила она. – Я уже тут измучилась в одиночестве. И мне хочется обратно в Москву.

– У меня все отлично, работаю, – невесело и устало отозвался Станислав. – Я тоже хотел бы, чтобы ты была рядом. Мне как-то спокойней, если я знаю, что ты дома, а не за тридевять земель.

– Да и мне было бы лучше с тобой, – вздохнула жена. – Но денег жалко, а так бы все бросила и вернулась.

– Ничего, может, я еще успею к тебе присоединиться. Ведь только три дня прошло. А пока там за нас двоих отрывайся, – решил подбодрить приунывшую супругу Станислав.

– Ты уж старайся, расследуй, – ответила Наталья. – Лева, случайно, не рядом с тобой? Передавай ему от меня привет.

– Лев нынче в Сочи уехал охотиться. Но я сейчас ему буду звонить и передам от тебя привет.

– Надо было бы нам с тобой тоже не выдумывать никаких заграниц и в Сочи поехать, – проговорила Наталья. – Ты поесть там не забываешь, горе мое?

– Не забываю. Пельменями, яичницей да бутербродами обхожусь, по-холостяцки.

– Смотри, не сильно-то сухомятничай без меня. Ладно, работай, а я пойду съем с горя какого-нибудь морского гада.

Жена разъединила телефонную связь, и Крячко опять почувствовал, как же ему ее не хватает.

Глава 23

Чтобы как-то отвлечься от желания покурить, Лев Иванович осмотрелся по сторонам и пошел в сторону гостевого домика, но задержался у калитки и, запрокинув голову, осмотрел камеру, которая была направлена в сторону сосняка. Внешних поломок или трещин на стекле он не заметил, оставалось ждать, когда камерой займутся специалисты.

Гуров пристальным сыщицким взглядом оглядел территорию и направился не к гостевому домику, а к небольшой мастерской, что стояла примерно на одном уровне с домиком для гостей, но левее от него и ближе к шале. Обойдя вокруг постройки и внимательно осмотрев ее снаружи, он хотел было заглянуть внутрь, но мастерская оказалась закрытой. Лев Иванович вдруг почувствовал, что ему в спину кто-то смотрит, и, повернувшись, встретился глазами с Ариной Данилиной. Она стояла на веранде и, заслонив глаза от солнца ладонью, наблюдала за ним. Он помахал ей рукой и пошел в ее сторону.

– Мне надо уезжать по делам, – сказала она, когда Гуров приблизился. – Долго будут еще работать ваши специалисты?

– Чего не знаю, того не знаю, – развел руками полковник. – Но если вам нужно, то поезжайте, а как только мы закончим, я вам позвоню.

– Хорошо.

Данилина повернулась, собираясь уходить, но Лев Иванович остановил ее вопросом:

– Вы, случайно, не в курсе, где ключи от этой мастерской?

Не поворачиваясь, Арина ответила:

– Нет. Я не знаю даже, что там. Сколько помню, она всегда закрыта была.

– И во время свадьбы?

– Не знаю, – пожала плечами женщина. – Я к мастерской не подходила, но скорее всего «да», чем «нет».

– А что там, вы тоже не знаете?

Данилина молча покачала головой и ушла.

– Лев Иванович! – позвал Гурова Примаков. Он стоял у калитки и махал рукой. – Подойдите сюда. Мы еще кое-что нашли.

Гуров кивнул скорее своим мыслям, чем Примакову, и направился к нему.

– Ну, что там у вас интересного?

– Вы были правы. Нашли мы место, где, скорее всего, было спрятано оружие. Убийца его впопыхах плохо замаскировал. Видно, что землю рыли, а потом яму снова закопали и ветками и хвоей закидали сверху, – докладывал Примаков, пока они с Гуровым шли до места. – Самого оружия, скорее всего, там не будет, но зато есть очень хороший отпечаток следа от кроссовки. Мужской, между прочим, кроссовки.

– Хоть что-то, – кивнул Лев Иванович.

Они подошли к месту тайника, и Лев Иванович внимательно осмотрел след и место, где земля, как и говорил майор, была потревожена.

– Это мы уже немного слой хвои убрали, чтобы след четче было видно. Сейчас слепок снимут, и можно будет порыть немного. Вдруг повезет, и найдем все-таки орудие убийства.

– Вряд ли, – с сомнением покачал головой Лев Иванович. – Сразу надо было по горячим следам все эти мероприятия с поиском проводить, тогда, может, и убийцу бы поймали.

Примаков виновато опустил голову, но ничего не сказал. Он знал, что Гуров прав и это было его, майора, упущение.

– Вы мне вот что скажите, Тимур Михайлович. Вы вон то строение тоже не проверяли? – Гуров указал Примакову на мастерскую.

– Мастерскую? Так закрыта она, – оправдываясь, ответил оперативник. – Мы у самого Данилина Ивана Дмитриевича спрашивали, что там. Так он ответил, что он этой мастерской пользуется, только когда на охоту или на рыбалку собирается. Там всякая охотничья и рыбацкая оснастка. Но мастерскую он всегда на ключ закрывает и вообще пользуется ею редко.

– Угу, – кивнул Гуров и, с укоризной посмотрев на Примакова, сказал: – Сейф с карабином он тоже всегда на ключ закрывал и редко оружием пользовался. А ведь кто-то его открыл.

– Надо у Арины Витальевны спросить про ключ, – засуетился Примаков и хотел было послать кого-нибудь узнать, но Гуров остановил его.

– Уехала она. Не суетитесь. А посмотреть мы и без нее посмотрим. Я какую-то связку ключей в сейфе приметил. – Он хитро посмотрел на Примакова и подмигнул ему: – Такое проникновение не совсем позволительно с точки зрения закона, но у нас с вами времени на политесы нет, а оперативная необходимость – имеется. Так?

– Так, Лев Иванович, – согласился Примаков. Он чувствовал, что виноват и совершил много промахов в первый день расследования, а потому ему не хотелось и дальше