Усадьба заложников - Николай Иванович Леонов Страница 33

сыщик повел своих коллег к окну комнаты охранника Марата Ордынцева. По достигнутой заранее договоренности одна створка окна была приоткрыта. Гуров толкнул ее, и окно открылось полностью. Оперативники залезли в комнату, миновали ее, и полковник приоткрыл дверь в коридор и прислушался. В доме было тихо и темно, все давно легли спать. Сыщик взглянул на часы: было без десяти минут час.

Он повернулся к своим спутникам и прошептал:

– Мы вовремя. Марат уже должен занять свой пост на втором этаже. А нам нужно пересечь гостиную и спрятаться под лестницей. Я иду первый. Если ничего не случится, капитан спустя минуту следует за мной, а еще через минуту идет Олег. Все, вперед!

Он выскользнул в коридор, огляделся и крадучись двинулся к лестнице. Никто ему не помешал, ничто вокруг не двигалось. Сыщик спрятался под лестницей и замер. Прошла минута, и капитан Бескровный присоединился к нему. А еще через минуту подошел и Олег Шанцев.

Теперь им оставалось только ждать. А это оперативники умели. Способность часами сидеть в засаде, поджидая преступников, была одним из важнейших навыков, присущих оперативникам. Тут, в гостиной, где было тепло и никакие комары не кусали, сидеть в засаде было, в общем, нетрудно. Гурову приходилось сидеть в засаде в гораздо более трудных условиях – зимой, под ледяным ветром, или осенью, под дождем…

Они сидели и ждали, и ничего не происходило. Нигде никакая дверь не стукнула, ничьи шаги не звучали. Так прошло полтора часа. Гуров как раз подумал о том, что у преступника остается в запасе не так уж много времени: летние ночи короткие и уже через полтора часа начнет светать. И если за это время ничего не произойдет, ему придется признать свою ошибку, согласиться с тем, что его враг оказался догадливее и осторожнее, чем сыщик о нем думал.

Но в тот самый момент, когда сыщик подумал о возможном провале операции, со второго этажа донесся какой-то звук. Гуров прислушался и понял, что это звук шагов. Кто-то очень осторожно крался к лестнице на третий этаж. Вот неизвестный добрался до лестницы и стал подниматься вверх. Гуров еще днем заметил, что одна ступенька на этой лестнице нещадно скрипит. Вот и сейчас она скрипнула, показывая, что неизвестный достиг середины подъема. Затем его стало слышно хуже – все-таки третий этаж находился достаточно далеко. Было тихо… все еще тихо…

«Что он там делает? – мелькнуло в голове сыщика. – А может быть, он уже режет картины, а Марат спит себе в засаде? Ведь, в конце концов, я плохо знаю Марата, никогда не был с ним ни на одной операции… А что, если…»

И в этот миг на весь дом раздался крик Ордынцева:

– Стой! Стой, я сказал! Ты арестован при попытке…

Вслед за тем послышались звуки борьбы, что-то упало с грохотом, затем стали слышны шаги – быстрые, дробные шаги убегающего человека. А затем стали слышны шаги и того, кто бежал вслед за беглецом.

Гуров выскочил из своего укрытия, то же самое сделали и остальные оперативники. Человек, бежавший по галерее второго этажа, достиг лестницы, кинулся на нее – и тут заметил трех человек, поджидавших его внизу. Деваться беглецу было, в общем, некуда. Но он не остановился. Он кинулся бежать дальше по галерее, вбежал в приоткрытую дверь какой-то комнаты и захлопнул ее за собой.

Гуров кинулся вверх, капитан и Олег Шанцев – за ним. И все же первым у закрытой двери оказался Марат Ордынцев. В темноте Гурову показалось, что лицо у охранника закрашено какой-то краской, и он мельком подумал, что тот, наверно, специально наносил на лицо маскировочную раскраску.

Ордынцев подбежал к двери и всем своим весом ударил в нее. Дверь затрещала, но не подалась. Тут подбежал Гуров, и они ударили в дверь уже вдвоем. Дверь с треском распахнулась, и оперативники увидели пустую комнату и напротив двери – распахнутое окно. Они оба подскочили к нему и выглянули наружу. Они как раз увидели человека, который спускался вниз по росшему на стене плющу. Спустился, спрыгнул на землю – и бросился бежать вглубь парка.

Ордынцев перебросил тело через подоконник и быстро стал спускаться следом за беглецом. Лучи горевших в парке фонарей упали на его лицо, и Гуров понял, что на лице охранника никакая не краска – это была кровь. Она текла из глубокого разреза, который шел от виска вниз, до самой шеи.

Охранник спустился вниз за какую-то секунду, спрыгнул на землю и помчался вслед за беглецом. Гуров последовал за ним, хотя спустился чуть медленнее. Он слышал, как позади него спрыгнули на землю Бескровный и Шанцев. Они все бежали за Ордынцевым, а тот спешил вслед за беглецом. Они миновали теннисный корт, бассейн – и тут беглец резко свернул влево, к ограде. Видимо, он надеялся перелезть через нее и скрыться в лесу.

Однако Марат Ордынцев не дал ему добежать до ограды. Он еще ускорил бег, словно у него открылось второе дыхание, догнал бегущего и свалил его с ног. Тот еще пробовал освободиться, но тут подоспели Гуров и его коллеги. Беглеца перевернули, подняли, поставили его на ноги и надели на него наручники. Теперь Гуров мог хорошенько его разглядеть. Он взглянул в лицо человека, которого он так хотел поймать, и с удовлетворением кивнул головой.

– Так я и думал, – сказал он. – Что ж, Лев Борисович, кажется, сегодняшняя выставка картин обойдется без ваших работ.

– Плевал я на вашу выставку! – с вызовом заявил художник Лев Султанов. – И на вашего друга-мецената, и на его идиотку-супругу, и на всю эту поганую семейку! Слышите?! Плевать я хотел на вас всех!

– Вот достойная речь, которую так и ждешь от представителя искусства, – заметил Гуров.

Глава 14

– Идемте все в дом, – сказал он своим коллегам. – Там составим протокол задержания, и вы увезете этого героя к себе в отдел.

И вся группа людей направилась назад, к дому. По дороге Гуров обратился к Ордынцеву:

– Что у тебя за рана? Это он, что ли, постарался?

– Ну да, – отвечал охранник. – Когда он замахнулся на картину, чтобы ее резать, я схватил его за руку. Но он перехватил нож в другую руку и ударил меня в шею, а потом еще в руку. Ну, я его и выпустил. Отсюда и возникла все эта погоня.

– Какой он у нас, однако, ловкий оказался! – заметил капитан Бескровный. – Не ожидал такой прыти от художника. Что ж, теперь у нас прибавится к обвинению против него еще один