Наталья Андреева - Москва не принимает Страница 34

– Вы сказали: жили… Вы что, ваш брак уже похоронили?

– А разве не видно? Он там, я здесь. Он меня откровенно избегает.

Она допила вино и промокнула салфеткой губы. Возникла пауза. Алексей боролся с собой, потому что вдруг почувствовал к Элине симпатию. Сильная женщина. Красивая и сильная. Держится с достоинством, даже когда он прижал ее к стенке.

– Элина Виленовна, – нарушил он наконец затянувшееся молчание. – Кто убил Людмилу Манукову?

– Я, – спокойно ответила она. – Вы были правы: Людмилу отравила я.

– Из ревности?

– Именно. Побоялась, что Ренат уйдет к ней.

– Я вам не верю, – покачал головой Алексей.

– Но вы же сами меня в этом обвиняли!

– Я? Обвинял? Да побойтесь бога!

– Ну, всячески намекали.

– И чем вы ее отравили?

– Как чем? Своими таблетками.

– Противозачаточными?

– Не ерничайте. Успокоительными. Вы уже знаете от нашего милого доктора, Анны Васильевны, кажется, что это довольно-таки сильное успокоительное. Несколько таблеток и…

– А сколько именно таблеток вы положили в стакан Людмилы Мануковой?

– Ах, я уже и не помню. Может, три, может, четыре.

– В стакан? Или в чашку? Я ведь не уточнял, а вы сразу согласились.

– Раз мы были в кафе на набережной, то в стакан.

– Со спиртным? С лимонадом?

– Я не помню таких подробностей. Был стакан, а с чем, совершенно не важно.

– Вы что, всегда ходите на пляж с успокоительными таблетками? А как же жара? Лекарства рекомендуется хранить в прохладном темном месте.

Элина на мгновение смешалась, а потом решительно сказала:

– Я взяла их с собой на всякий случай. Я хотела с ней поговорить и поговорила.

– Понятно: подложили в стакан неважно с каким напитком сильный транквилизатор. И ваша соперница вследствие этого умерла от остановки сердца? Сомнительно, – покачал головой Алексей.

– Вы прижали меня к стенке, и я созналась. Чего ж вам еще надо? – усмехнулась Элина. – Можете меня арестовать.

– У меня нет таких полномочий, – сердито сказал Алексей. – Ну, а Манукова кто убил?

– Тоже я.

– Вошли в мужской туалет и схватили его за волосы?

– Именно.

– А как вы узнали, что он в туалете?

– Я видела, как он туда зашел, – спокойно ответила Элина.

– Ну, хорошо. А за что вы его убили?

– Потому что иначе он убил бы меня. Он же меня ненавидел. Разве Гена вам не рассказывал?

– Рассказывал, – признался Алексей.

– И чего ж вам еще?

– Ну, а почему тогда Наденька бьется в истерике?

– Этого я не знаю, – пожала плечами Катыкова. Выговорившись, она успокоилась и постепенно приходила в себя. Перед Алексеем вновь сидела собранная, волевая женщина.

– Вы мне опять врете, – покачал он головой.

– Послушайте, человек только что признался в двух убийствах. Такими вещами не шутят.

– У меня возникло ощущение, что вы торопитесь на плаху. Решили принести себя в жертву?

– Вам-то не все равно? Полиции важны лишь показатели раскрываемости. Зачем ей истина? А вам, Алексей, тем более. Вы сейчас вообще не на работе.

– Просто эта история меня сильно заинтересовала. Сначала я думал, что это повесть о современных Ромео и Джульетте, и, разумеется, был на стороне несчастных влюбленных. Ведь, согласно Шекспиру, жертвами стали они. Вот я и боялся, что пострадают Надя и Тема.

– О, нет! – рассмеялась вдруг Элина. – Только не мой сын! Он прекрасно умеет защищаться! За него-то как раз не переживайте.

– Да? – слукавил Алексей. – А мне показалось, что он милый мальчик. Добрый, открытый.

– Кто? Артем? Он циник и прагматик. Далеко пойдет. Карьеристом будет, в отца.

– В какого? В биологического или приемного?

– Опять ерничаете. Артем прекрасно знает, чего хочет. Он великолепно умеет выстраивать отношения. И всегда получает то, что хочет. Я и в школе-то бывала только на родительских собраниях, и то не на всех. Лишь на тех, о которых сын счел необходимым поставить меня в известность. Свои проблемы он всегда решает сам. И в институт он поступил сам, не за деньги Рената и не по блату.

– А… э-э-э… как насчет женщин?

– Не деликатничайте. Я не знаю наверняка, но догадываюсь. Мой сын уже не девственник.

– Сережа мне говорил, что вы следите за каждым шагом Артема.

– Это мой сын так всем говорит. У него своя игра, я только не понимаю, какая. Он и вашего сына использовал. Не хотите неприятностей – держите Сергея от моего Артема подальше.

– Вы прямо-таки образ монстра какого-то нарисовали. А речь ведь идет о девятнадцатилетнем парне!

– Который уже встречается с женщинами. Я уверена, что это взрослые дамы. С определенным опытом.

– И в кого это мальчик пошел, а? – не удержался Алексей.

– На меня намекаете? Напрасно. Да, я рано начала встречаться с мужчинами, да, с женатыми, но я любила, поймите! Мне просто долгое время не везло. И от Манукова я ушла из-за сына. Побоялась, что свекровь своего добьется, уморит ребенка. Ради Темы я на все готова. Не стала от Рената рожать, хотела, чтобы все досталось моему мальчику, первенцу. Я безумно его люблю. Честно признаюсь: здесь я за ним действительно следила. Временами перегибала палку. Но это лишь для того, чтобы избежать инцеста. Пусть портит кого угодно, любых девок, но не опускается на самое дно. Если он и эту черту переступит, в дальнейшем для него вообще не будет ничего святого. Дальше что? Или кто? Мать?

– Ну, это вы загнули, Элина Виленовна! Кстати, а где они лежали, ваши таблетки?

– В том-то и дело, что на виду – никогда. Я их прятала, и прятала надежно.

– А именно?

– Там, где хранились старые фотоальбомы, документы…

– Документы?

– Да. Воры не сообразили бы туда забраться.

– А Тема сообразил… – Алексей задумался. – Знаете, Элина Виленовна, я вам не верил, когда вы предупреждали меня насчет сына. А вот теперь поверил. Несмотря на молодость, Артем – человек опасный. И игра его, как бы это сказать? Не по возрасту игра.

– Вы это о чем? – насторожилась Элина.

– Да так.

– Это я их убила, слышите? Если надо, я дам письменные показания в Москве. Где угодно.

– Вы так рьяно мужа защищаете или сына? Кого?

– Вас это не касается! Я призналась.

– Хорошо-хорошо. Дело вряд ли будет иметь последствия, успокойтесь. И… не пейте больше. Не теряйте головы.

– Не учите меня жить, я не маленькая девочка, – устало сказала Катыкова.

– Еще увидимся, – пообещал Алексей, поднимаясь.

«Ах ты, щенок! – думал он, вглядываясь в лица сидящих на стульях людей. Алексей искал человека, на которого Тема ссылался, как на свое алиби. – Ну, держись! Я теперь, кажется, знаю твою тайну!»

Семнадцать двадцать

– Вы кого-то ищете, Алексей?

От неожиданности он вздрогнул и резко обернулся: перед ним стояла Анна Васильевна.

– Я? Да, ищу.

– У вас опять такой озабоченный вид, будто вы на работе, а не на отдыхе. Расслабьтесь.

– Да ведь отдых-то уже закончился!

– Он закончится завтра, когда вы пойдете на службу. Если пойдете.

– Вы на что это намекаете?

– Наш самолет так и не вылетел из Москвы. Похоже, Алексей, мы заночуем в аэропорту.

Он испуганно обернулся: где Саша? Если она поймет, что может опоздать на свой педсовет, с ней случится истерика. Хорошо быть человеком ответственным и душой болеющим за дело, но не до такой же степени! Поди докажи жене, что при ее отсутствии на совещании с другими учителями небо на землю не упадет. Конец света не наступит, школа не закроется, Александре даже выговор не объявят, не по ее же вине на несколько дней закрылись все столичные аэропорты? Но она будет думать именно так: это я во всем виновата.

– Кто вам сказал про самолет? – напряженно спросил Леонидов у Анны Васильевны.

– Муж той женщины, что дала Наде успокоительное. Элины. У них что-то случилось? На отдыхе они всегда были вместе. Я еще подумала: какая красивая пара! Она эффектная женщина, и он красавец. Не обижайтесь, но это был самый красивый мужчина в нашем отеле, поэтому я не могла не обратить на него внимание. Их сын тоже хорош, возможно, когда подрастет, будет даже интереснее, чем его отец. Хотя они совсем не похожи. У Артема светлые глаза. Так бывает крайне редко. Ведь у его родителей карие, причем у обоих. А у Нади, вы заметили, глаза темные?

– Да. И что?

– Тоже редкий случай. Я бы сказала, уникальный. Ведь и мать ее, и отец были голубоглазые. Как страшно говорить: были…

– А где вы видели Рената Алексеевича? – перебил ее Алексей. – Ну, мужчину, который сказал вам про самолет?

– У туалетов на первом этаже. Он спросил, как Надя себя чувствует, и с сожалением сказал, что борт еще не выпустили из Домодедова.

– А почему его беспокоит Надя? О сыне ведь он не спросил?

– Нет. Да, странно… Хотя… Тема совершенно здоров. А ей очень плохо. Теперь еще и отец умер. Как страшно! Так кого вы ищете?

– Священника.

– Что? Исповедоваться решили?

– Я хочу найти того, с кем беседовал Артем, когда убили Манукова.