Наталья Андреева - Влюбленные безумны Страница 34

– Рад вас видеть в добром здравии, Мария Васильевна, – учтиво поклонился ей Соболинский. – Надеюсь, теперь ваша сестра в безопасности и я могу заняться своими делами. Если позволите, я нанесу вам завтра визит. И если будут какие-то приказания… – он насмешливо посмотрел на зардевшуюся Александру. – Всегда к вашим услугам, графиня, – и Соболинский отвесил еще один учтивый, но полный изящества поклон, будто находился не посреди деревенского двора, а в модной гостиной.

Мари посмотрела на них с недоумением и сухо поклонилась Соболинскому, ни говоря ему в ответ ни слова. Подали его лошадь, Серж ловко вскочил в седло и тотчас уехал. До завтра, как он сам сказал. Вместе с Соболинским уехали его люди, и двор опустел. Три женщины смотрели друг на друга, словно примериваясь. Камеристка Вера робко стояла у кареты, прижимая к себе шкатулку с драгоценностями хозяйки, и ожидала приказаний.

– Здравствуй, Мари, – сказала Александра, поднявшись на крыльцо, и обняла сестру.

– Мне казалось, что ты вышла замуж за графа Ланина, а вовсе не за господина Соболинского, – с иронией сказала та.

– Я расскажу тебе эту печальную историю, как только отдохну. Ты получила мое письмо?

– Признаюсь, оно поставило меня в затруднение.

– Я же сказала, что возьму на себя все расходы.

– Как ты уже заметила, мы не бедствуем, – сухо сказала Мари и посторонилась: – Проходи в дом. Твоя комната готова.

Александра оглянулась и позвала камеристку:

– Вера, идем.

Она с некоторым волнением вошла в дом. Что ж, за время ее отсутствия почти ничего не изменилось, и в то же время изменилось все. Здесь нет больше девиц на выданье, не слышно их звонкого смеха и пустяшных ссор. В гостиной, на диване и в креслах больше не лежат пяльцы с неоконченной вышивкой и, что странно, Александра нигде не видит книг.

– А где… отец? – с трудом выговорила она.

– Отдыхает после ужина. Ты увидишь его завтра.

– Скажи, это преображение… Деревня, усадьба… Ты обязана этим Жюли?

– Жюли? Как ты сказала? Жюли? – рассердилась вдруг сестра. – Я всегда удивлялась: откуда у меня такие заботливые и внимательные сестры? – Последние слова Мари сказала с насмешкой. Она сердито прошлась взад-вперед по комнате, позвякивая висящими на поясе ключами, и заговорила вновь, со все возрастающим раздражением: – С тех пор, как вы разом вышли замуж и оставили меня здесь одну, в окончательно разорившемся имении, со спивающимся отцом, я чего только не передумала. Вы все неплохо устроились, особенно ты, но кто-нибудь из вас вспомнил обо мне?

– Я тебе писала, – сдержанно ответила Александра.

– Ах, ты мне писала! Как часто? Раз в год? И вот ты являешься ко мне, нарушив всякие приличия, со своим любовником…

– Он мне не любовник!

– Скажи это кому-нибудь другому, – фыркнула Мари. – Как только я впервые увидела вас вместе, я подумала: эти двое никогда теперь не расстанутся, ни при каких обстоятельствах. Вы так и будете наперегонки изменять друг другу, жениться, выходить замуж, соревнуясь в том, кто ударит больней. Но время от времени вы против воли своей будете сходиться и проверять друг друга на прочность. Выяснять, кто победитель, а кто проигравший. И это ничто не изменит. Ни твой муж, ни его жена. Ни твоя беременность. Ребенок от него?

– Это ребенок графа!

– Жаль, что он об этом не знает, – насмешливо сказала Мари.

– Я сейчас же уеду, если ты не перестанешь меня оскорблять! – вспыхнула Александра.

– Тебе есть куда ехать?

– В Селивановку хотя бы.

– Да, тебе никого не жаль, время ничуть тебя не изменило, – с удовлетворением отметила Мари. – Ты все такая же эгоистка, тебя в первую очередь всегда интересовало только собственное спокойствие и благополучие. Ты видно забыла, что перед тем, как жениться на твоей сестре, господин Лежечев сделал предложение тебе? И ты все лето ловко водила его за нос, а потом каким-то образом уговорила жениться на Жюли. Если ты это позабыла, то он вряд ли.

– Это было давно.

– Давно, да недавно. Ты по-прежнему красавица, да что я говорю? Как того и следовало ожидать, твоя красота расцвела в замужестве и стала еще более опасной. Не стоит напоминать добрым людям об их прошлом. Жюли счастлива со своим мужем, а он счастлив с ней. Твое постоянное присутствие в их доме разрушит это хрупкое счастье в каких-нибудь три дня. Мужчина, который когда-то тебя любил, вряд ли сможет это забыть. Оставайся здесь, ты нас не стеснишь. Комната твоя готова. Быть может, ты хочешь ужинать?

– Спасибо, я не голодна.

– Ты можешь на меня обижаться, но уверяю тебя, больше, чем я на вас обиделась, когда вы все меня бросили, обидеться невозможно. Я скажу, чтобы тебе принесли ужин в комнату.

«Как она изменилась! – думала Александра, устраиваясь на новом месте. – И это романтическая Мари, которая все свое время проводила с книжкой?! Которая морщилась, едва почувствовав запах навоза, и тотчас закрывала окно, если во дворе мычала корова? Которая, единственная из нас, пяти сестер, прекрасно знала французский язык, учась ему с самого детства, и выезжала в свет, в столицу? Как она стала груба, как постарела и подурнела! Что-то стало с Василием Игнатьевичем?»

– Как вы устроились с Василием? – спросила она Веру, помогавшую ей раздеться.

– Все хорошо, ваше сиятельство.

– После графского дома на Фонтанке тебе здесь должно казаться бедно и тесно.

– С милым и в шалаше рай, – улыбнулась Вера. – Вы не беспокойтесь, ваше сиятельство, лишь бы вам было хорошо и ребеночку, когда он родится. А где ж лучше-то, как не в деревне?

Когда она ушла, Александра взяла шкатулку с драгоценностями и присела на кровать. В этой шкатулке теперь было все ее богатство. Разумеется, она может обратиться с прошением к государю и заставить мужа определить достойное содержание себе и сыну, может даже заставить его жить с нею, но стоит ли так унижаться? Она пришла в этот брак ни с чем, он же имел огромное состояние. Гордость не позволит ей принуждать графа к совместной жизни и требовать у него денег. У нее есть огромный индийский алмаз «Сто солнц в капле света». Одной продажей этого алмаза она сможет какое-то время жить безбедно.

«Что же касается остальных драгоценностей, то честнее будет вернуть их Алексею Николаевичу. Это фамильные драгоценности, пусть уж лучше он отдаст их обожаемой Элен в качестве приданого», – такие были мысли Александры, когда она открывала шкатулку.

Поначалу, не увидев футляра с алмазом, она не забеспокоилась. Шкатулку трясли, переворачивали, в ней копались разбойники, оценивая свою добычу. Должно быть, алмаз оказался в самом низу. Она перетряхнула всю шкатулку и только тогда заволновалась. Алмаза в ней не было.

Она перевернула шкатулку, и все драгоценности оказались на постели. Александра торопливо перебирала сияющую груду, ища «Сто солнц».

«Вера!» – хотела крикнуть она, но передумала. Еще и еще раз, перебирая драгоценности, она все никак не могла смириться с пропажей, но алмаз от этого не появился.

Итак, его украли. Кто? Когда? В последний раз она видела алмаз, собираясь в дорогу. Он был в шкатулке, когда карета графини Ланиной несколько суток ехала на юго-восток от Петербурга. Видимо, до того момента, как на нее напали разбойники. Знал ли Серж, что камень в шкатулке? Заглядывал ли он в нее? При ней он этого не делал. Но они ночевали на постоялом дворе, что мешало Соболинскому взять алмаз? Это могли сделать и разбойники, из которых один или два ушли. Возможно, графиня Безобразова через Софи дала указание, что именно надо брать. Элен прекрасно знала, что цена алмаза перекроет стоимость всех находящихся в шкатулке украшений. Кто еще? Вера? Камеристка заполучила серьги с изумрудами, а аппетит, как известно, приходит во время еды. Слуги Сержа? Шкатулка какое-то время находилась в руках у людей, догнавших разбойников. Они могли соблазниться добычей и кое-что оттуда взять.

Александра совсем запуталась. Это мог сделать кто угодно, во время многодневного пути она не раз выпускала из внимания шкатулку с драгоценностями. Поэтому наверняка обвинить кого-то в краже невозможно. И как можно обвинить в краже уже украденного? Алмаз-то она утаила! Но разве муж имеет на него право? Алексей Николаевич сам говорил, что ненавидит «Сто солнц в капле света» за то, что алмаз достался ему нечестным путем. Граф, кажется, рад был от него избавиться. Поэтому она и решила продать алмаз, и на эти деньги жить. Но теперь… Теперь все менялось.

Александра совсем уже другим взглядом посмотрела на лежащую перед ней сияющую груду. Еще каких-нибудь пять минут назад все это было ей не нужно. Отдать всё Элен? Ну, уж нет! Материнское чувство сильнее гордости. Оно сильнее всего. Ей надо вырастить сына, и ради этого она пойдет на любую сделку со своей совестью. Машинально Александра погладила живот, потом стала сгребать драгоценности обратно в шкатулку.

Странно, но она даже успокоилась. Ее избавили от вещи, которая жгла ей руки. Которая словно толкала ее на поступки против чести и совести. Теперь все будет по-другому. Она станет вести жизнь чистую и светлую, полную трудов и забот о сыне. Она будет помогать Мари, заниматься хозяйством, проверять счета, ходить в избы к простым крестьянам и помогать им чем только возможно. Нянчить их детей, лечить их, учить. Теперь все это можно и нужно делать. А обо всем остальном забыть.