Анна Данилова - Роспись по телу Страница 34

Они говорили не как любовники, а как Шубин и Земцова – работники сыскного агентства, сухо и по делу. И Юля подумала о том, что вот теперь, когда Игорь принадлежал ей и она успокоилась, что приобрела его в собственность, снова вернула себе верного и преданного ей пса, он как мужчина перестал быть для нее интересным. Как хорошо, что он не может прочитать мои мысли.

– О чем думаешь? – Игорь обнял ее, и она чуть было не отстранилась. Но вовремя опомнилась и дала себя поцеловать.

– О тебе. А еще о том, что мне надо торопиться. Ты останешься здесь и будешь заниматься непосредственно делом Уткиной. Опроси еще раз соседей: кто навещал ее в последнее время, с кем ее видели. Наведайся на кладбище, может, кто приходил на ее могилу. Держи связь с Корниловым, а я буду звонить тебе из Москвы и докладывать о каждом своем шаге.

– Ты не хочешь, чтобы я поехал с вами?

– Нет. Нас и так будет много: я, Гел и Рейс. Я вызову тебя только в крайнем случае. Да, чуть не забыла. Присматривай за Дмитрием.

Она подумала, что было бы неплохо взять Дмитрия с собой в Москву, чтобы он встретился там с Мариной Смирновой. Но он не поедет. Особенно после того, как его избил Фиолетовый.

– И еще, – продолжала она. – Попытайся познакомиться с соседями Бахраха. Думаю, что кто-нибудь да расскажет тебе о нем что-нибудь интересное. Соседи – живые люди, они много видят, много слышат, много знают и, как правило, к состоятельным людям относятся с завистью и одновременно с презрением. Может, всплывут какие-нибудь детали, и кто-то знает человека с фиолетовым пятном на щеке…

– Ты все еще хочешь, чтобы сравнили отпечатки пальцев у Бахраха в квартире и в каморке Дмитрия в ресторане?

– Да, это обязательно надо сделать, хотя и так очевидно, что это один и тот же человек. Может, кстати, тебе удастся поговорить с самим Дмитрием об этом человеке. Или кто-нибудь из его окружения его знает или видел раньше? Словом, поручаю тебе Дмитрия и покойного Бахраха. Если узнаешь что новое – звони мне на сотовый. А позже я сообщу тебе телефон гостиницы или квартиры, где мы будем жить в Москве. Так что, Игорь, пожелай мне удачи. Сейчас я поеду домой, соберусь, мы с девочками пообедаем, и я по телефону закажу билеты на ближайший рейс в Москву.

– «Последний рейс»… – усмехнулся Игорь, вспомнив Женю Рейс. – Надо же, какая фамилия.

Он явно не хотел выпускать ее из своих объятий. Он понимал, что теперь остается один и каждая ночь станет для него пыткой неведения. Он будет жить в напряжении и ожидании звонка из Москвы. Будет думать о том, что происходит в Москве, переживать и рисовать себе страшные картины возможных трагедий…

Они нежно расстались, Юля поехала к себе домой, где застала в прекрасном расположении духа Гел и Женю Рейс. За время ее отсутствия они привели квартиру в божеский вид, приготовили обед и теперь, лежа на диване, хохотали до упаду над глупейшей американской комедией с участием Джима Керри. А поздним вечером они уже сходили с трапа самолета в аэропорту Быково. Было решено устроить «штаб-квартиру» на Софийской набережной, где жила Гел. Они добирались туда на такси и всю дорогу, припав к окнам, любовались огнями ночной Москвы… Юля не спешила расспрашивать Женю Рейс о квартире в Рыбниковом переулке, чувствовала, что та о ней ни сном ни духом не ведает. Но это надо было проверить.

– Гел, у тебя прекрасная квартира! – воскликнула Женя, едва они перешагнули порог московского жилища Гел. – Могу себе представить, что ты испытала, когда тебе вручили в руки ключи…

Юля наблюдала за выражением лица Рейс, пытаясь определить, кокетство или полное неведение скрывается за этим внешним восхищением.

– Не завидуй мне, – отозвалась Гел, грустно усмехаясь. – Тебе-то хорошо, ты еще ничего не успела поиметь от него, а на меня потрачено много, значит, будет и спрос…

– Какой спрос, о чем ты? Ведь он же мертв!

– Может, и так, да только и ты почему-то боишься.

– Главное, – вмешалась в разговор Юля, – не нервничать. Сейчас вот немного придем в себя и поедем в бар. Но Гел там опасно появляться, поэтому со мной поедешь ты, – она обратилась к Рейс.

– И что мы там будем делать? Ведь если Герман там, то он увидит нас, узнает.

– Герман… – задумалась Земцова. Собираясь в Москву, она постоянно рисовала себе сцену их появления в баре. Разумеется, она не могла не думать о Германе. Как и о Фиолетовом. Больше того, Фиолетовый тоже может узнать Германа – бармена ресторана, где он избивал Дмитрия. И это его насторожит обязательно. Германа же, в свою очередь, насторожит появление в баре Земцовой, которую он прекрасно знает в лицо. – Послушай, Женечка, Герман знает меня, мы с ним знакомы, а вот тебя он мог видеть лишь на кладбище, да и то вряд ли. Ты же была в черной косынке.

– Ты хочешь, чтобы в бар я поехала одна? Без вас? Вы что, с ума посходили? И что я буду там делать?

– Там спокойно, тебя никто и пальцем не тронет, – сказала Гел. – И если порядки в «Черной лангусте» не изменились с приходом нового хозяина, то все будут глазеть на сцену с голыми девушками. А ты сядешь где-нибудь в уголке, возьмешь какой-нибудь коктейль и будешь наблюдать за Германом, и если придется, то и за Фиолетовым. Другого не остается. А мы, – она повернулась к Земцовой, ища поддержки, – будем подстраховывать ее, ведь так? Ты же не собираешься оставаться дома?

– А почему бы вам не загримироваться? – нервничала Рейс. – Что особенного, если вы слегка, ну самую малость измените свою внешность? Наденете парики, очки, ну я не знаю…

– Гел, у тебя есть парик, хотя бы один?

И вдруг Гел захохотала. Да так, что и Рейс, и Земцова подумали, что с ней случился нервный припадок. Но через пару минут смеялись все: Гел достала из шкафа огромные парики в стиле восемнадцатого века – белые, напудренные, все в цветах и фруктах, а один представлял собой миниатюрный фрегат с парусами, мачтами и разноцветными флажками.

– И такие смешные парики носили дамы в те времена? – улыбнулась Женя Рейс. – Вот это да… И как же они, интересно, выглядели?

– Вот именно, интересно, – развела руками Гел. – Они интересно выглядели. Не так, как мы.

– Но зачем они тебе, Гел? – спросила Юля, удивленная не меньше Жени.

– Как зачем? Мой номер строился целиком на контрасте. Представьте: «верхний этаж» моего тела – сплошная романтика, пышный роскошный парик с цветами и фруктами из папье-маше, атласный лиф в кружевах, а внизу – ничего… Мужчинам это очень нравилось. Гораздо больше, чем наоборот, когда внизу – пышная юбка, а сверху – ничего. Мужчины – примитивные существа… У них прекрасно срабатывает лишь первая сигнальная система – по Павлову, – на остальное сил не остается. Но зато у них водятся деньги, и мне, как стриптизерше, было важно раскрутить их, довести до полуобморочного состояния, чтобы они заплатили мне за «бис», к примеру… Они бросали деньги прямо на сцену. Это тоже своего рода азарт, не скрою…

– С мужчинами-то все ясно, – заметила Юля, – но как Бахрах позволил тебе работать в стриптизе? Зачем? Неужели из-за шрама?

– Теперь, когда мы кое-что знаем о нем, можно предположить, что из-за шрама. Наверно, после того, как он «заклеймил» меня, он не раз представлял себе Дмитрия входящим в «Черную лангусту» и спрашивающим, где можно увидеть Гел… Предположим, Дмитрий увидел меня, увидел и мой шрам. Какие будут дальнейшие его действия? – спросила Гел у Юли.

– Дмитрий? Ты хочешь узнать, как бы он искал тебя? Вы, – Юля повернулась и к Рейс, – похоже, совсем ничего не поняли о Дмитрии. Он бы не поехал в «Черную лангусту». Собственно, он действительно не поехал. Больше того, разорвал письмо и бросил в мусор. Вот вам и Дмитрий.

Затем Юля спросила:

– Так что будем делать? Кто поедет в «Лангусту»?

– Все трое, вот только попытаемся изменить свой внешний вид, – сказала Гел.

– Гел, дорогая, да тебя там сразу же узнают по фигуре, по походке. Кроме того, ты и сама себя обязательно выдашь каким-нибудь образом. Тебе нельзя так рисковать. К тому же ты, наверное, забыла, что предшествовало твоему побегу из Москвы. Кажется, ты была свидетелем…

– Разве о таком забудешь? – И Гел, закрыв глаза, представила себе на мгновение мертвого Карповича в багажнике машины Бюшгенса. – Ты предполагаешь, что там, в баре, могут быть люди Карповича?

– А ты думаешь, что прежний хозяин бара воскрес из мертвых?

Женя Рейс слушала их разговор, затаив дыхание. Снова мертвые, снова тайны… У нее от волнения разболелся живот.

– Женя, тебе придется пойти туда одной. А мы будем где-нибудь поблизости. Время от времени ты будешь выходить оттуда якобы для того, чтобы подышать свежим воздухом, и рассказывать нам обо всем, что увидела и услышала в баре. Я уверена, что Герман уже там. Да и Фиолетовый тоже.

– А тебе не кажется, – вдруг напряглась Гел, – что, не обнаружив меня в баре, эти двое, узнав мой адрес у кого угодно (ведь все в баре – по уговору с Михаилом Семеновичем – должны знать мой домашний адрес, чтобы меня в случае надобности было легко найти), заявятся сюда?