Михаил Черненок - Сиреневый туман Страница 34

Виноградов болезненно поморщился и крутнул указательным пальцем у виска:

— Это был необъяснимый заскок.

— Все необъяснимое со временем объясняется. Может, вы чего-то не договариваете?

— Да нет же! Уверяю, мне нечего скрывать.

Бирюков, раздумывая, побарабанил пальцами по столу:

— И еще, Максим Вольфович, одна женщина меня интересует. Юлия Николаевна Галактионова…

— Простите, кто?.. — словно растерялся Виноградов.

— Заведующая промтоварным складом нашего райпо.

— Ах, Юля! Извините, сразу не вспомнил… Галактионову к своим поклонницам отнести не могу. Я с ней мало знаком.

— Но все-таки знакомы…

— Относительно. Когда работал в «Автосервисе», через ваше райпо несколько раз приобретал дефицитную авторезину. Сделку за определенное вознаграждение обычно оформлял через председателя правления Хлыстунова или начальника торгового отдела Анисима Гавриловича Марусова.

— Сколько им платили?

— Обычно — полуторную цену, редко — двойную.

— Галактионова в этих сделках не участвовала?

— От заведующей складом мало что зависело. Хлыстунов или Марусов давали ей указание, и Юля безропотно выполняла.

— Когда виделись с Галактионовой последний раз?

— В конце июня, перед поездкой за границу, — быстро ответил Виноградов.

— По какому поводу?

— Асултанов узнал, будто в райцентре появились японские холодильники, и попросил меня оказать протекцию в покупке. Мы с ним приехали сюда утром. В свободной продаже к тому времени холодильников уже не было. Я попытался организовать покупку через руководство райпо, однако, как выяснилось, Хлыстунова перевели на повышение в облпотребсоюз, а Марусова проводили на пенсию. Галактионова же только руками развела, хотя на складе холодильники, по-моему, еще были. Так ни с чем я отсюда и уехал. Асултанов остался проворачивать какие-то автосервисные дела. После мне стало известно, что у него произошла неприятность с вытрезвителем.

Разговаривая с Виноградовым, Бирюков не мог отделаться от мысли, что именно Максим Вольфович тот самый «холеный дядька лет пятидесяти», который привез из Новосибирска Галактионовой уцененную стенку и у которого грузчик Санков «стрельнул» пару сигарет «Мальборо». Чтобы проверить навязчивое предположение, Антон придвинул к Виноградову пепельницу:

— Закуривайте, Максим Вольфович, если хотите.

— Спасибо, второй год не курю, — отозвался Виноградов и, сосредоточенно нахмурившись, заговорил: — Кажется, догадываюсь, кто из женщин мог организовать фальшивые послания. В «Автосервисе» работала бухгалтером Клара Зарецкая. Внешне дама, как говорится, приятная во всех отношениях, но с наклонностями авантюристки. В ноябре прошлого года она внезапно уволилась и уехала из Новосибирска неизвестно куда. Вскоре выяснилось, что с банковского счета фирмы получено наличными триста тысяч рублей. Подпись Асултанова, как распорядителя кредитов, была подделана на чеке столь искусно, что даже сам Магомет Саидович не смог различить подделку.

— В следственные органы об этом заявляли?

— Нет. Асултанов решил не выносить сор из избы. Воровство сотрудников снижает престиж фирмы и отбивает клиентов.

— Не в сговоре с Асултановым Зарецкая получила из банка эти деньги?

— Вряд ли руководитель станет обворовывать свою фирму. «Автосервис» — не государственное предприятие, где можно запустить руку в чужой карман. Хотя нечто загадочное в молчании Магомета Саидовича есть.

Бирюков чуть подумал:

— Для подделки непременно надо иметь образец почерка. Откуда поддельщики могли узнать почерк Софии Лазаревны?

Прежде чем ответить, Виноградов носовым платком вытер вспотевший лоб:

— Соня прислала мне из Сочи два пространных письма. Читал я их на даче и прекрасно помню, что положил на тумбочку в спальне. А после исчезновения Сони этих писем уже не видел. Вероятно, они и послужили основой для подделки.

— Зарецкая бывала у вас на даче?

— В прошлом году, когда Соня была на курорте, я еще работал в «Автосервисе», и Клара несколько раз приезжала ко мне в Родниково по служебным делам.

— Когда она появлялась там последний раз?

— После второго письма от Сони. К сожалению, вспомнил я о тех письмах лишь после того, как Соня пропала. Пытаясь разгадать тайну ее исчезновения, обшарил всю дачу, однако писем так и не нашел.

— Может, вернувшись с курорта, София Лазаревна уничтожила их?

Виноградов пожал плечами:

— У нее не было привычки уничтожать ни свои, ни чужие письма. Дома этих писем тоже не оказалось.

— А Оксана Черноплясова не могла приложить к ним руку?

— К тому времени у меня не было никаких контактов с Черноплясовой, и на даче у нас Оксана не появлялась.

— Значит, по вашему мнению, только Зарецкая могла забрать письма?

— Или Сонины убийцы, — уточнил Виноградов. — Клару подозреваю потому, что она изо всех сил набивалась мне в любовницы. Постоянно убеждала, будто Соня мне не пара. Но я никогда ей ничего не обещал. Поскольку, как уже говорил, Зарецкая склонна к авантюризму, допускаю мысль, что Клара могла заварить преступление, чтобы устранить соперницу или просто отомстить мне за равнодушие. Внешне, подчеркиваю, она очень эффектная и привыкла жить на широкую ногу. К тому же невнимание отдельных мужчин ее буквально оскорбляло, не укладывалось в сознании, как это понравившийся ей мужчина может устоять перед ее очарованием.

— Зарецкая вас Максом называла?

— Нет, всегда по имени и отчеству.

— А кто из молодых женщин называет вас Максом?

— В нашей фирме часто бывают зарубежные переводчицы. У них принято обращаться только по имени или фамилии.

— С кем-либо из них вы приезжали на дачу?

— Да, некоторые хотели посмотреть, как живут российские бизнесмены.

Бирюков показал Виноградову фотографию Спартака Казаринова, переснятую экспертом-криминалистом Тимохиной со снимка Донцова, но без Софии Лазаревны, и спросил:

— Максим Вольфович, вам знаком этот гражданин?

Виноградов с повышенным вниманием вгляделся в фотоснимок:

— Судя по словесному описанию моего тестя Лазаря Симоновича, это, кажется, тот товарищ, который накануне исчезновения Сони проявлял интерес к нашей даче.

— Чем, по-вашему, это было вызвано?

— Ума не приложу! Чувствую, что за моей спиной плелась какая-то интрига, но откуда идут ее корни, понять не могу.

— С Черноплясовой или с ее другом Володей Зарецкая была знакома?

— С Оксаной — не знаю, а с Володей я Клару знакомил, когда тот приобретал «Мерседес». И, как мне показалось, Володя с первого взгляда увлекся Кларой. Вскоре я видел их вдвоем в ресторане гостиницы «Новосибирск». Клара приглашала меня присесть за столик, но я был с деловыми партнерами и отказался.

Виноградов вел себя спокойно, отвечал без затяжек, уверенно. Некоторые вопросы вроде бы удивляли его, другие настораживали внезапностью и, будучи неглупым человеком, он по ходу разговора высказывал свое мнение, пытаясь в меру сил и знаний оказать помощь следствию. Без малейшей нервозности Максим Вольфович рассказал и о «семейной тайне» Виноградовых, когда Бирюков поинтересовался, действительно ли умирающая мать настоятельно советовала ему съездить в Одессу. Оказывается, у Ольги Модестовны перед смертью появилась навязчивая идея — передать бывшим одесским соседям, что «сталинские опричники» судили ее ни за что и впоследствии полностью реабилитировали. Выполняя предсмертную волю матери, Виноградов через неделю после похорон, в августе прошлого года, съездил в Одессу, но никого из бывших соседей там не отыскал. Не отрицал он и знакомство с могильщиком Собачкиным, с которым виделся последний раз на похоронах матери.

После обстоятельной беседы Бирюков проводил Виноградова в кабинет следователя Лимакина, чтобы тот записал показания Максима Вольфовича. Примерно через час, закончив юридические формальности, Лимакин с протоколом допроса пришел к Бирюкову:

— Какое впечатление? — сразу спросил его Антон.

— Непорочный мужик, — усевшись возле прокурорского стола, ответил следователь. — И это несколько настораживает.

— Почему?

Лимакин неторопливо прикурил сигарету:

— Понимаешь, Антон Игнатьевич, уж очень Максим Вольфович равнодушен к красивым женщинам. Чудится мне, было у него что-то темненькое или с Кларой Зарецкой, или с Оксаной Черноплясовой. Но он скрывает это.

— А с Юлей Галактионовой?..

— Если Юля действительно отказала ему в приобретении японского холодильника, то их близкие отношения вроде бы не вяжутся. Хотя, возможно, тот холодильник был оставлен для начальства, и Галактионова просто ничего не могла сделать.

Бирюков внимательно прочитал протокол допроса. Возвращая его Лимакину, будто рассуждая вслух, проговорил: