Марина Серова - Цена случайной ночи Страница 34

День был жарким, и Тамара попросила домашнего квасу, приготовленного по рецепту Маргариты Федоровны. Она залпом осушила стакан и села, подперев подбородок руками. Взгляд ее был тревожным. Владимир Сергеевич, по-прежнему не понимая причины, терпеливо ждал. Наконец Тамара вздохнула и, резко вскинув голову, спросила:

— Ты знаешь про Ксению и Данилу?

— Что такое? — нахмурился он.

— Знаешь, что они встречаются и… даже спят вместе?

— Ну… Примерно догадываюсь, — усмехнулся он. — А что случилось?

Он ожидал известия о беременности Ксении и, в сущности, внутренне был к нему готов. Такое сейчас случается сплошь и рядом, так что удивляться особенно не приходится. Другое дело, что рановато, конечно, да и девчонка не самая подходящая, но что ж сделаешь? Если сыну это нужно, то и они с женой возражать не станут. Тамара, видимо, просто волнуется за дочь и хочет сначала поговорить с ним на эту тему, выяснить его позицию.

Тамара молчала, и он спросил сам:

— Она что, беременна?

— Слава богу, нет, — выдохнула та и снова замолчала.

— Значит, ничего не случилось? — уточнил он. — Ты что, наперед беспокоишься?

— Да, беспокоюсь! — воскликнула та, вскакивая со стула. — Беспокоюсь, потому что эти отношения нужно прекращать. Если бы я знала о них раньше, то давно приняла бы меры.

Владимир Сергеевич в недоумении смотрел на свою приятельницу.

— Послушай, я не очень понимаю причины твоего беспокойства, — начал он. — Тебе не нравится мой сын? Ты считаешь его неподходящим для своей дочери? Может быть, они и в самом деле друг другу не подходят, но еще неизвестно, как у них все повернется. Может, повстречаются годик и разбегутся — обычное дело в наше время. А как ты им запретишь?

— Дело не в этом, — перебила его Тамара, поднимая руки. — Сын твой мне нравится, и меня устроил бы такой зять, хотя о свадьбе пока разговор не идет, слава богу.

— Так в чем же дело? — не понял Владимир Сергеевич.

— Ты просто не знаешь ничего! Вот ты послушай меня…

— Да я охотно послушаю, но ты же сама ничего не объясняешь, — заметил он. — Если ты была против их отношений, то нужно было думать раньше. Они встречаются, по-моему, с зимы.

— С зимы! — неожиданно ахнула Тамара. — И вы с Людой молчали?

— А почему мы должны говорить? Мы думали, что ты в курсе, — недоумевал Гладилин.

— Я была не в курсе, — жестко, с напором в голосе произнесла Тамара. — Понимаешь, не в курсе. Я же все время на работе, некогда все, постоянно некогда!

Тамара откровенно нервничала, теребила рукой блузку, сокрушалась, хваталась за голову и делала страдальческое лицо. И все это было совершенно непонятно Владимиру Сергеевичу, который не видел ничего страшного в том, что происходит между его сыном и ее дочерью.

— Ну, в общем, вы хороши, — не нашла ничего лучшего, чем выступить с обвинениями, Тамара.

Гладилин нахмурился. Поведение Тамары начало его раздражать.

— Так, хватит на меня бочку катить! — повысил он голос. — Может быть, ты все же объяснишь, в чем дело? А то наезжать мы все горазды, а объяснить — ума не хватает.

— Я не объясняю, потому что волнуюсь! — огрызнулась Шувалова. — Потому что ситуация слишком… нетипичная. И все это настолько кошмарно, что я даже боюсь говорить.

— Да что там такое? — не выдержав, закричал Гладилин. — Если уж такое кошмарное, то давай говори, что время-то тянуть?

Тамара глубоко вздохнула и взяла сигарету.

— Ты, конечно, будешь ошарашен, — говорила она, прикуривая. — И есть от чего. Но сейчас — я прошу тебя! — думай не об этом, а о наших детях. Одним словом… Ты помнишь, что произошло между нами незадолго до моей свадьбы?

Она пытливо заглянула ему в глаза.

— Ну? — снова нахмурился Владимир Сергеевич.

Он понял, о чем она говорит, вспомнил об этом эпизоде, хотя давно забыл, практически вообще никогда не вспоминал и не понимал сейчас, зачем нужно вдруг ворошить старое.

— Ну так вот, — кивнула Тамара. — Потом я вышла замуж за Диму, потом родилась Ксения…

— Ну и… что? — все еще не понимая, только совсем смутно догадываясь о чем-то неприятном для себя, спросил он.

— Ты еще не понял? — тихо спросила Тамара. — Она же твоя дочь!

Это прозвучало настолько неожиданно, настолько нереально и даже абсурдно, что Владимир Сергеевич даже не вник полностью в смысл.

— Кто дочь? — глупо переспросил он. — Чья дочь?

— Ксения! Твоя дочь!

Он стоял и чувствовал, словно в голове у него переваливается какая-то вязкая каша, в которую вдруг превратился мозг, не в силах осознать смысла услышанного.

— Ты… что говоришь? — наконец вымолвил он.

— Вот то! Я была уже беременна от тебя, когда выходила замуж за Дмитрия! После той ночи…

Теперь он уже все понял, переварил и понимал, что это правда, но всеми силами своего сознания гнал эту мысль. Это было слишком… неправильно, чтобы быть правдой!

— Как же так получилось, что ты вышла за Дмитрия? — спросил он, сам не понимая, что спрашивает.

— А за кого? — усмехнулась она. — За тебя? Между нами никогда и разговора такого не возникало, и я знала, что ты меня не любишь.

— Но и ты меня не любила, — возразил он.

— Да, — кивнула она, подумав. — Да. Не знаю, любила ли кого-нибудь вообще, но не стану скрывать, ты мне всегда нравился больше, чем Дмитрий. Может быть, поэтому я так легко тогда пошла с тобой… Ну вот, а замуж все равно выходить было надо. Я и согласилась на предложение Дмитрия, потому что нужно было выходить. Мне было уже двадцать два, годы идут, семья так и так нужна. А тут как раз человек подвернулся хороший, да еще я узнала о том, что беременна… Я уж хотела было поговорить с тобой, сделать аборт, а тут Дима со своим предложением, и я поняла, что этого ничего не нужно.

— Отлично! — стукнув ладонью по столу, саркастически воскликнул Гладилин, который уже пришел в себя после первоначального шока и все осознал. — Отлично! Ничего не нужно! И меня ставить в известность не нужно! Нужно делать все самой, решать самой, выбирать самой, чтобы через двадцать лет ударить меня обухом по голове! Отлично!

— Подожди, я не об этом хотела сказать! — начала было Тамара, но он перебил ее:

— А о чем еще тут говорить?

— Как о чем? О наших детях!

— О наших! Ты уже говоришь так, словно они у нас общие! — произнеся это, он вдруг осекся, вспомнив, что, в сущности, так оно и есть и один ребенок у них действительно общий. Но все равно никак он не мог заставить себя привыкнуть к этой мысли.

— Володя, но ведь нужно что-то делать! Ты знаешь, что они встречаются, а они же брат и сестра, понимаешь? Ты понимаешь, что это значит?

Гладилин же понимал только одно: что его подло обманули, а теперь поставили перед фактом этого обмана.

— Ты говоришь так, словно это я во всем виноват! — круто повернулся он к Тамаре. — Словно это я, а не ты, совершил двадцать лет назад этот глупый и отвратительный поступок, а теперь не хочу за него расплачиваться! Словно я когда-то отказался от собственного ребенка, а теперь должен расхлебывать последствия! Ты так это преподносишь! Как претензию!

— Да нет же, я только хочу избежать проблем…

— Их и не было бы, этих проблем, если бы не ты! — в голос закричал он, глядя чуть ли не с ненавистью на сидящую перед ним женщину, с которой раньше никогда не говорил в таком тоне. — Как ты могла до такого додуматься? Ты всегда была скрытной, себе на уме эгоисткой! Все делаешь так, как удобно и выгодно тебе! Тогда было выгодно промолчать — промолчала, теперь выгодно вынести на свет божий — выносишь! И дочь у тебя такая же, вся в тебя! Молодая стяжательница!

— Это и твоя дочь, — тихо заметила она.

Это совсем вывело из себя Гладилина.

— А ты меня спрашивала, хочу ли я этого? — заорал он. — Нужна ли мне эта дочь? В свое время почему ты об этом не спросила, не сказала? Ты что, не знаешь, что у меня давным-давно своя семья? Ладно бы еще у нас были хоть какие-то отношения в прошлом, а то ведь ничего, совсем ничего!

— Давай не будем копаться в прошлом, Володя, — примиряюще подняла руки Шувалова. — Наоборот, нужно думать о будущем. О будущем наших детей, чтобы они не страдали из-за наших ошибок.

— Я не совершал никаких ошибок, — категорически заявил он.

— Ну хорошо, ты не совершал — я совершила, — признала Тамара Аркадьевна. — Но сейчас-то, сейчас нужно думать о них, о детях! Что толку перемывать, кто там виноват? Володя, я тебя очень прошу откинуть сейчас все обиды, все эмоции и полностью обратиться мыслями к детям. Им нужно помочь.

— Каким образом? — Он с вызовом посмотрел на нее.

— Их нужно разлучать, причем немедленно! Ты представляешь, что будет, если их отношения зайдут слишком далеко? А если Ксения забеременеет?

Владимир Сергеевич резко заходил по кухне взад-вперед. Потом подошел к окну и распахнул его, с жадностью вдыхая воздух. Лицо у него пылало от возмущения и свалившейся как снег на голову проблемы.