Мария Брикер - Босиком по снегу Страница 34

– А, я понял, – радостно завопил Кирилл, решив щегольнуть своей сообразительностью, – вы пришли с жалобой на мужа вашей маменьки! Житья не дает? В данном случае вам поможет только одно – размен квартиры.

– Размен был исключен с самого начала – маменька строго-настрого запретила мне это делать. Хотя теперь я думаю, что был не прав, и сейчас вы поймете почему, – хмуро сказал старик и положил перед Кириллом какую-то бумагу.

– Что это? – растерянно переспросил Олейников, пробежав глазами текст.

– Заявление о пропаже моей супруги, – объяснил посетитель. – Прошу вас ее немедленно найти. Три дня назад она сбежала с этим старым, с позволения сказать, прелюбодеем, объяснив свой аморальный поступок вот в этом письме, – и старик положил перед ошалевшим Кириллом еще одну бумагу, где аккуратным почерком было изложено следующее: «Прости за все! Не ищи. Без Федора мне жизни нет. Будь счастлив».

– Вы так любите свою супругу, что готовы простить ей измену? – спросил Кирилл, потому что нужно было хоть что-то сказать. Поверить в то, что говорит старик, было невозможно, так как Олейникову было всего двадцать пять, и он совершенно искренне считал, что нормальная, полная приключений и половых подвигов жизнь заканчивается около тридцати, а дальше начинается старость, серая, унылая и беспросветная.

– Моя Маруся легко простужается, если промочит ноги, – объяснил старик. – А она не взяла с собой достаточное количество шерстяных носков. К тому же и лекарство от мигрени – а у нее мигрень часто случается – она тоже оставила дома. Поэтому я прошу вас ее найти как можно скорее и передать ей эти вещи. Я тут еще ее любимую шаль положил. Она ее вокруг поясницы повязывает, когда радикулит прихватывает. – Старик вытащил из саквояжа полиэтиленовый пакет, положил его на стол перед окончательно ошалевшим оперативником и с надеждой заглянул в его выпученные глаза.

Олейников открыл было рот, чтобы отправить старика домой и сообщить ему, что они не занимаются подобными глупостями, но вместо этого спросил, заикаясь:

– У вас есть какие-нибудь предположения по поводу исчезновения вашей жены? Куда, по-вашему, она могла поехать?

– В Кокошкино. У нас там дача. Я уверен, она там, больше им деваться некуда.

– То есть вы хотите сказать, что точно знаете, где ваша жена, – растерялся Кирилл. – Но почему же вы сами туда…

– Помилуйте! – искренне возмутился старик. – Как же я могу туда поехать, если Маруся просила меня ее не искать? К тому же это может быть неприлично – она же там не одна, а с мужчиной, – а я своим внезапным приездом могу поставить ее в неловкое, конфузное положение.

– Н-да, – почесал макушку Олейников и подумал о том, в какое он сам положение может попасть, если кто-нибудь узнает, что он, по просьбе 90-летнего рогоносца, едет в Кокошкино с носками, шалью и таблетками для сбежавшей с любовником выжившей из ума старухи! Воображение у Кирилла всегда было развито очень хорошо: он живо представил себе воркующих скрюченных «голубков» преклонного возраста, и его слегка перекосило.

– Так как, могу я рассчитывать на вас, молодой человек? – спросил старик и нетерпеливо заерзал на стуле.

В эту минуту зазвонил телефон. Звонили из отдела информации, и этого звонка Олейников ждал с самого утра. Дело в том, что оперативник выяснил, что в номер Крюгера несколько раз кто-то звонил из Франции, и теперь ему надлежало узнать, кто это был. Олейников оживился, но тут же сник.

– Откуда был сделан звонок? – переспросил Кирилл. – Из особняка князя Филиппа Волынского? А кто это такой, блин?

– Это лучший психиатр в Европе, молодой человек, – сказал старик со своего стула, и Кирюша выронил трубку из рук.

– Вы его знаете? – потрясенно спросил Олейников.

– Еще бы не знать, – улыбнулся старик. – Его бабка была моей первой любовью. Как сейчас помню! Белое платьице с кружевами, золотистые волосы, два больших банта на головке… Она сидела на деревянной лошадке, такая вся неприступная и гордая, и держала в руке формочку для песочных куличиков. Я, как увидел ее, сразу понял – пропал!

– На деревянной лошадке? – поперхнулся Кирилл и испуганно покосился на старика. Ему вдруг показалось, что старикан не случайно знает лучшего психиатра в Европе.

– Да, да, княгине было тогда пять лет, а мне – четыре года. Наши родители были добрыми знакомыми, – внес ясность старик, и Олейников с облегчением вздохнул. – К сожалению, я больше ее не видел. Родители бежали во Францию, опасаясь расправы большевиков. Спустя много лет я получил от нее первое письмо. Она решила наладить контакты с Россией, и мы стали переписываться. Она умерла в 1985 году, в возрасте 63 лет. Так мало пожила, бедняжка!

– А что же Филипп Волынский?

– В 1987 году он приезжал в Москву. Вы любите сказки про Золушек? – спросил старик. – Если интересно, могу одну такую поведать.

– Очень люблю, – подпрыгнул на стуле Олейников.

– Правда, в данной истории наша Золушка оказалась с богатым прошлым, настолько богатым, что ухитрилась попасть в психиатрическую клинику с серьезным психическим расстройством. Представьте себе, именно в психиатрической клинике наш принц ее и нашел.

– А он-то как там оказался?

– Он приехал в Москву по приглашению своего коллеги на практике изучить методы лечения нервных расстройств в России.

– Как звали эту женщину?

– Почему – звали? Княгиня до сих пор пребывает в великолепном здравии, мало того, весьма преуспела. Она – владелица крупной ювелирной фирмы в Париже. А зовут ее Нина Волынская-Лацис. Лацис – ее девичья фамилия, и она ею очень гордится. Ниночка вообще очень дорожит родственными связями, она просто обожает своего младшего брата и принимает активное участие в его судьбе. Жена Филиппа – необыкновенная женщина! Столько всего пережила в жизни. С ней такая трагическая история произошла! Она собиралась удочерить ребенка своей близкой подруги, которая умерла, но девочка погибла во время пожара. Если бы не Филипп… Чудесная женщина – князь не прогадал, когда женился на ней и увез в Париж много лет назад. А ведь все могло сложиться так печально. – Старик еще долго и нудно рассказывал Олейникову о жизни Филиппа и Нины, но Кирилл слушал уже вполуха.

Как только за стариком закрылась дверь, Олейников бросился к компьютеру. Его предположение подтвердилось: Нина Лацис и Тамара Качалина мотали свои сроки в одной и той же колонии, в одно и то же время! Об этой подробности старик либо тактично умолчал, либо не знал этого.

– Вот это да! – радостно воскликнул Олейников и помчался в прокуратуру.

– Любопытная история, – задумчиво сказал Сергей Петрович, когда Олейников закончил свой рассказ. – Ты молодец, Кирилл. Только теперь совсем ничего не понятно. Благородный князь нанимает киллера для убийства молоденьких девочек? Что-то тут не так, Олейников! Либо Крюгер не киллер, а действительно приехал, чтобы найти девочку и увезти ее во Францию, либо князь совсем не так бескорыстен, как нам его пытались представить. А что, может, у него серьезные финансовые проблемы или он детей терпеть не может?

– Хочется верить, что князь Волынский – честный и порядочный человек. Может, Крюгер действительно не киллер?

– Кто же тогда убивает девочек? Кроме него, некому, Кирилл. К тому же пистолет, найденный у него в номере, – это слишком серьезная улика.

– Но еще непонятно, из него ли были произведены выстрелы, – возразил Олейников. – А вдруг…

– Знаешь, Кирилл, мне самому очень бы хотелось, чтобы это был другой пистолет, потому что… «Крюгер – мой друг», – хотел было сказать Анин, но вовремя осекся и перевел разговор на другую тему. – Так что там с братом-то? – спросил следователь, складывая раскиданные по столу документы в стопку.

– С каким братом?

– Ты сказал, что у Нины Волынской-Лацис есть младший брат, которого она обожает. Он тоже реальный претендент на ее деньги. Потом, нельзя забывать, что Юлию Качалину ищет еще один человек – женщина. Кто она?

– А если это сама княгиня Волынская? – предположил Олейников.

– Это похоже на правду. Много лет назад она подружилась с Тамарой Качалиной на зоне и после смерти подруги решила удочерить ее ребенка, но не смогла, так как ребенок погиб во время пожара. Женщина испытала сильное потрясение и решила покончить с собой. Ее спасают и помещают в психушку. Там она знакомится с Филиппом Волынским, который приезжает в Москву по приглашению своих коллег. Между ними зарождаются теплые отношения, и после выписки из клиники Филипп Волынский увозит Нину Лацис во Францию, где она выходит за него замуж. Оправившись от трагедии, Нина Волынская организует свое дело и становится богатой женщиной. Проходит время, и она неожиданно узнает о том, что девочка, которую она хотела удочерить, – жива! Естественно, она решает найти ее и, возможно, хочет отписать девочке часть своего имущества. Это подтверждает мою версию относительно наследства. Отбросим пока в сторону вопрос, каким образом она узнала, что девочка жива. Здесь вообще все странно и непонятно. В общем, у меня есть подозрение, что это отдельная темная история, версию которой я пока не готов сформулировать. Короче, дай запрос и выясни – пересекала ли Нина Волынская границу? Кстати, по поводу Крюгера. Какие-нибудь сдвиги есть?