Марина Серова - Моя дорогая служанка Страница 34

Нет, звонить Андрюше я, пожалуй, не буду. Навещу моего друга лично, засвидетельствую, так сказать, свое почтение. Кстати, не забыть бы попросить его освободить Маргариту под подписку. Конечно, он опять будет кочевряжиться и ссылаться на серьезность статьи, но хоть попытаюсь! Тогда совесть моя будет чиста. И еще не забыть бы подкинуть ему мыслишку про новых работодателей погибшей…

Дежурный на входе меня, естественно, задержал, и я набрала на мобильном номер Мельникова:

– Андрюша, я знаю, как ты меня ждешь, но тут у вас на КПП возникли небольшие затруднения…

Вскоре на столе дежурного зазвонил внутренний телефон, и через минуту я уже шагала по длинному коридору к кабинету Мельникова.

Мой друг говорил с кем-то по телефону, его коллега Вася, сидя за своим столом, попивал горячий чаек.

– Всем здравствуйте!

Андрей сказал в трубку: «До созвона!» – и повернулся ко мне.

– Как дела, Андрюша? Вижу, что лучше некуда…

– Привет, мать. Насчет дел ты права: так хорошо у нас еще никогда не было: мне только что подкинули восьмое дело…

– Рада за тебя. – Я села на стул напротив мельниковского стола. – А что у нас там с версией братца-уголовничка Карена Овсепяна?

– Ничего особенного. Он сидел в кутузке.

– В каком смысле? В какой кутузке? – растерялась я.

– В обыкновенной. Вон – Василий только что привез справку из соседнего отделения… В день убийства своей сестры он был задержан нарядом полиции за мелкое хулиганство и распитие спиртных напитков в общественном месте, точнее, на набережной. Коллеги из соседнего района доставили его в свое отделение ровно в семнадцать ноль-ноль по местному времени, о чем имеется соответствующая запись в журнале регистрации происшествий. – Андрюша кивнул на какую-то бумажку, лежавшую у него на столе. – Что скажешь на это?

– Оставлю без комментариев.

Я помолчала пару секунд, раздумывая, затем спросила:

– Андрюш, а отпечатки Маргариты Игоревна в квартире домработницы нашли?

– К сожалению, нет. Очевидно, она была в перчатках.

– Почему ты говоришь «к сожалению», Андрюша? Радоваться надо: значит, женщину придется отпустить!

– Что, и ее тоже отпустить? Ты что, мать?! Всех отпустим, а кто сидеть-то будет?

– А тебе обязательно надо, чтобы кто-нибудь сидел в тюрьме, да?

– Ну, пусть стоит там по стойке «смирно», ходит из угла в угол, я не против, только преступник обязательно должен понести наказание, чтобы другим было неповадно палить из пистолетов. – Мельников даже прихлопнул ладонью по папке с надписью: «Дело номер такое-то…»

– Золотые твои слова, Андрюша! Преступник обязательно должен понести наказание. Так то преступник, а не мадам Удовиченко!

– Ты считаешь, это не одно и то же?

– Боюсь, что нет. Подозреваю, вы опять не того взяли.

– Ай, какие мы нехорошие! Поверь, Тань, нам даже стыдно за это! Все задерживаем людей, задерживаем, и все не тех! Может, скажешь тогда, кого мы должны взять?

– Пока не скажу: сама не знаю. Но как только нарисуется что-то определенное…

– Вот когда нарисуется, тогда и приходи, поговорим!

– Андрюш, а может, все-таки выпустишь мадам Удовиченко под подписку? Раз пальчиков ее в квартире нет. А? – Я посмотрела на друга жалобно-просящее.

– Пальчиков нет, зато мотив есть! – отрезал Мельников. – И еще какой мотив! А насчет пальчиков… Может, она и правда в перчатках орудовала?

– «Орудовала»! Слово-то какое! Она что, матерый бандит, по-твоему, серийная маньячка-убийца?! Почтенная мать семейства, предприниматель… Ты с ней поближе познакомься, поговори по душам: она же положительная во всех отношениях. А насчет того, что она за овощным ларьком пряталась… Это вообще, считаю, не доказано…

– Как не доказано?! Соседка показала…

– Соседка, Андрюша, видела, как мадам Удовиченко всего лишь стояла за овощным ларьком. Может, она высматривала, когда продавщица огурчики позеленее на прилавок выложит? Или, может, ей по малой нужде приспичило? Туалетов у нас в городе, сам знаешь, днем с огнем не найдешь. Хоть в штаны мочись! Вот она, бедняжка, и пряталась за ларьком, высматривала: не будет ли ее видно, если она тут, в закуточке, присядет ненадолго?

Мельников посмотрел на меня, как на душевнобольную:

– Ничего оригинальней не могла придумать?..

– А что?! – возмутилась я. – Помнишь, в прошлом году дело одно было – с убитым в подъезде стариком? Там один парень зашел в подъезд малую нужду справить, а потом там старика нашли, под лестницей. Его, как оказалось, убрали как свидетеля другого преступления. Так вот, парень-то оказался ни при чем! А сколько его, бедолагу, у вас мутузили?

– Знаешь, мать, что я тебе скажу? Зря ты взяла лицензию частного сыщика! Тебе надо было адвокатом устраиваться: ты, как я погляжу, защищать больно любишь!.. Нет, мать, не проси, все равно я твою протеже не отпущу. Я сегодня вообще недобрый, у меня настроение плохое.

– Это из-за восьмого дела? Андрюш, брось, завтра-послезавтра ты их все быстренько закроешь… А я тебе помогу. С делом домработницы. Знаешь, какую версию я тебе сейчас подкину? Держись за стул! Новые работодатели Карины! Спорим, что ее вы еще не рассматривали?

– Новые работодатели? – переспросил Андрюша нахмурившись, а его коллега Вася даже перестал пить чай и уставился на меня.

– Ну да! – обрадованно воскликнула я. – Ведь из дома Удовиченков она ушла полгода назад, и первое время ей квартиру никто не оплачивал, она ее сама сняла и сама за нее платила. Значит, ей нужны были деньги, и наверняка она устроилась куда-то в другое место, в другой дом. А что, если там она тоже подцепила какого-нибудь мужичка, а тот возьми и окажись, на ее беду, чьим-то мужем! А женушка оказалась ревнивой, и от избытка чувств… Что ты так на меня смотришь, Андрюша? Хочешь сказать, такого не могло быть? А помнишь, в позапрошлом году одно дело было? Там няню грохнули: она работала сначала в одной семье и издевалась над ребенком, а потом перешла в другую. Там она тоже отравила маленькую девочку, которая попала в больницу… Тогда все подозревали родителей первого ребенка…

– Да все я помню! – рявкнул Мельников. – Но мадам твою все равно не отпущу. Пока не нарисуется еще один подозреваемый с вполне приличным мотивом.

– Похоже, ты сегодня и правда недобрый, и настроение у тебя действительно плохое, – вздохнула я. – Но версию другой семьи ты все-таки рассмотри на досуге…

– Тань, я а, по-твоему, чем тут занимаюсь? – возмутился Андрей. – Чаи с Василием распиваю?! Кстати, Вась, ты кончишь тут чаевничать? Четвертый бокал уже дуешь! И куда только в тебя лезет, водохлеб?! Что, третий? Бокал третий? Так он же у тебя пол-литровый! Бери вон «Дело», копайся в документах. Короче, работай, а то уволюсь!

– Андрюшенька! – сказала я с восхищением. – Вот сразу видно, что ты – очень хороший начальник.

– Это почему? – насторожился Мельников.

– Потому что плохой начальник всегда говорит своим подчиненным: «Работайте, а то уволю!», а хороший говорит именно так, как ты только что сказал. И подчиненные боятся именно увольнения начальника, потому как еще неизвестно, какой придет на его место!

– Ты, мать, у нас философ, я смотрю. Только зря подлизываешься: все равно не поможет. Да, в квартире убитой мы нашли ее мобильник, а там – куча номеров! Их сейчас проверяет один наш сотрудник – Петя…

– Ах, Петя! Ну, тогда можно с полной уверенностью сказать, что все будет в порядке.

– Да, Петр проверяет все номера. Выясняет: кто такой абонент, где проживает, в каких отношениях состоял с убитой…

– Вот это как раз очень нужное и самое актуальное на сегодняшний день. Андрюш, а если нарисуется что-то определенное с новыми работодателями, ты ведь мне позвонишь, правда? – вкрадчивым голоском спросила я.

– Да как же я могу тебе не позвонить? Ты ведь тогда тут нас всех достанешь.

– Ну, в таком случае, я удаляюсь. Работайте, ребята, трудитесь, не буду вам мешать!

Я вышла от моего друга не в самом приятном расположении духа. Да и чему было особо радоваться?! Братец-уголовничек ночевал в кутузке, значит, повесить убийство сестры на него не удастся. Выпускать Маргариту Андрюша тоже не намерен. Но дело свое я сделала: Маргариту освободить попыталась, хоть и вышел мне обломштейн, версию другого работодателя Мельникову подбросила… Будем действовать все в том же направлении, что и раньше, пока мой друг будет шерстить знакомых по телефонному списку домработницы.

Вот только когда они их всех перешерстят?! Андрюша прав: дел у них невпроворот. И я его прекрасно понимаю: сама была в такой же шкуре. Когда я еще работала в прокуратуре, я помню, как нам навешивали по десять дел на нос, как мы сидели над ними до темноты, а нас потом еще вызывали на ковер, ставили по стойке «смирно» и устраивали разбор полетов. Именно тогда у меня и возникла мысль уйти из этого многоуважаемого ведомства и взять лицензию частного сыщика.