Сергей Ермаков - Виртуоз мести Страница 34

20

В пять утра зазвонил будильник, который завел Семен. Он даже сначала испугался, проснувшись невесть где. Но потом все вспомнил. Цаца тоже проснулась от звонка будильника и сразу же побежала умываться и приводить себя в порядок. Она хотела проводить своего любимого на службу. Семен сказал ей, что ему нужно быть на работе в шесть часов ровно.

Герцеговина Ивановна поджарила чудную яишенку с помидорчиками и зеленым лучком, они позавтракали, и Семен стал собираться на "работу". Герцеговина Ивановна взяла с Семена обещание, что и сегодня, после работы, он будет у нее. Семен пообещал, что приедет. В коридоре он заметил висящую на вешалке старую длинную куртку с капюшоном неопределенного цвета и спросил у Цацы разрешения одеть эту старую куртку поверх своей, потому что сегодня придется заниматься ремонтом машины и торчать на морозе, а домой он уже не поедет. В ответ на это Цаца вытащила из шкафа почти новую куртку на меху, зимнюю шапку и хорошие теплые ботинки на толстой подошве.

- Одевай, - сказала она, - от мужа все осталось.

Семен хитро улыбнулся, одеваясь в чужую одежду:

- А ты не боишься, что я проходимец и ничего тебе не верну?

- Не боюсь, - ответила Герцеговина, - мне все это не к чему. Считай, что я тебе подарила.

- Я шучу, - сказал Семен, - вечером привезу, а свои шмотки, если ты не против, оставлю. Не в руках же мне их носить.

- Хорошо, - согласилась Герцеговина.

Семен чмокнул ее в щеку и ушел. Он вышел на холодную улицу, накинул капюшон и побрел на дорогу ловить такси. Семен не боялся, что его сразу же опознают менты и потащат в кутузку. На нем была другая одежда, он два дня не брился и к тому же надел черные очки, которые взял у Герцеговины Ивановны. Не боялся, но и рисковать не хотел. К тому же новая возлюбленная дала Семену в долг некоторую сумму. Он обязательно отдаст. Вот только выберется из всего этого дерьма и отдаст.

Семен поймал водителя частника, договорился о цене, сел в машину и поехал на вокзал. Все было впереди. Семен четко представлял, что будет делать. Он сядет в электричку на вокзале и через час уже приедет в поселок, где живет Голубеев С. П., найдет улицу и дом "подозреваемого". Судя по тому, что в адресе нет номера квартиры, дом частный, значит, будет легко безо всякого шума придушить этого подонка в его же собственном логове. У Семена с собой есть газовый пистолет, но можно, конечно, и не стрелять из него. Просто напугать, заставить поднять руки, а затем врезать по яйцам. Он признается во всем, никуда не денется.

Семен доехал до вокзала, вышел к электричкам и с радостью заметил, что поезд уже стоит на путях, готовый к отправлению. Через пять минут поезд тронулся с места. Семен ехал в полупустой утренней электричке и думал о том, что если Герцеговина Ивановна или те, кто ей нашли Голубеева, что-то напутали с адресом, то придется ехать к "котикам" на квартиру и вычислять адрес через них. Это займет лишнее время, к тому же Семен будет сильно рисковать тем, что его до завершения поисков просто заберут менты. Хорошо бы было если бы все получилось сейчас с поимкой Голубеева.

Мимо окна вагона пролетали пожелтевшие Пулковские высоты, небо было чистым, голубым и ясным. Взлетали самолеты с аэродрома, оставляя за собой четкий белый след. Семен ехал и, слушая стук колес, не думал ни о чем, а просто дремал, уткнувшись лбом в холодное стекло окна.

Что ждало его впереди? Он старался не задавать себе этот вопрос, но не мог. Сегодня, сейчас, сию секунду ему было хорошо и тепло в толстых ботинках и меховой куртке покойного мужа Герцеговины Ивановны, а что будет через пять минут? Что будет с ним вечером? Если бы знать.

Поезд почти бесшумно летел по пригородным полям между малюсенькими участками дачников с картонными домами и разваливающимися заборами и мимо шикарных теремов новых хозяев жизни, скрытых за высокими кирпичными заборами. И не понятно, что ждёт тебя там за поворотом - то ли лачуга, то ли дворец. Совсем как в жизни. Семен ехал на электричке в сладкой утренней полудреме, автоматически просыпаясь на остановках. Бабушка соседка обещала сказать ему, когда выходить, поэтому Семен не беспокоился о том, что проедет мимо. Они миновали старое кладбище, заброшенную церковь на холме, крутой поворот, и старушка, дёрнув Семена за рукав, сказала:

- Всё милок, твоя остановка, выходи.

Семен поблагодарил бабульку и, ежась от утреннего холода, вышел на платформу. С наслаждением вдохнул прохладного загородного воздуха без примесей бензина, пыли, дыма и закурил. Было очень тихо и безлюдно, голые ветви деревьев подпирали черными пальцами серое небо. Ковер из опавших листьев уже скукожился и поредел, казалось, что только дунь ветер, и полетит, закружит, покрывая дома, деревья, землю белый снег. Поселок словно вымер. Редкие прохожие шли, не глядя друг на друга, проклиная судьбу за то, что приходится рано вставать и переться на ненавистную работу и впахивать там до самого вечера для того лишь, чтобы не умереть с голода.

Семен подошел к мужчине, который, казалось никуда не спешил, а просто стоял, созерцая носки своих сапог-ботфорт. Возле его ног лежал большой выгоревший на солнце рюкзак и разобранные удочки. Судя по трезвому виду и чистым сапогам, Семен понял, что он только собирался на рыбалку и, стало быть, был местным. Семен подошел к нему и поздоровался. Рыбак кивнул головой и снова уставился на свои сапоги.

- Извините, вы местный житель? - уточнил Семен свое наблюдение.

Рыбак безмолвно кивнул.

- А не подскажете, где находится улица Жан-Жака Дюбло?

Рыбак отвел взгляд от сапог и уставился в небо, зачем-то роясь в кармане брюк. Наконец он вытащил огромный компас, недолго повертел его в руках и, указав рукой сторону, уверенно сказал:

- Там!

Семен растерялся. Впервые ему показывали местоположение улицы по азимуту.

- А вы не путаете? - спросил Семен.

- Ты что! - оскорбился рыбак. - Я в лесу не плутаю никогда! Говорю там, значит, там!

И он опять уставился на свои сапоги. Семен накинул на голову капюшон и быстрым шагом пошел в указанном направлении. Он пересек маленький пустырь, где раньше размещался красивый парк с могучими корабельными соснами. Сейчас здесь торчали только пни.

Поселковое начальство решило продавать здесь землю под дачи "новым русским" и заломило запредельную цену за каждый квадратный метр, рассуждая примерно так: "Место хорошее, рядом станция и магазин, недалеко озеро, продажи пойдут, и мы закроем дыры в местном бюджете". Но продажи не пошли, даже после многократного снижения цены, никто не купил ни метра. То ли у "новых русских" денег не хватает, чтобы все скупить, что им хотят продать, то ли еще в чем-то просчитались поселковые руководители, но парк был уже загублен. Для того , чтобы спилить деревья, нашли и деньги и добровольцев, а вот пни выкорчевывать финансов не хватило.

Семен прошел по пустырю между пнями и вышел на улицу Жана-Жака Дюбло, как о том свидетельствовала кривая надпись на заборе одного из домов. Именно на этой улице и располагался дом Сергея Петровича Голубеева. Как Семен и предполагал, номеров домов на фасадах не было, и он прошел всю улицу вдоль, но так и не нашел ни одного признака, по которому можно было определить номер дома.

Маячить здесь было глупо - рано или поздно Голубеев заметит его из окна и благополучно свалит огородами. Можно, конечно, было спросить у кого-нибудь, где находится дом номер девять или, допустим, где живет господин Голубеев. Но это было не очень умно, потому что если Голубеева не окажется дома и Семену придется ждать его или приезжать еще раз, этому маньяку могут рассказать, что его искал какой-то парень, и тогда Голубеев спрячется так, что его никто не сможет отыскать.

Семену присел на брошенный и всеми забытый, видимо, еще с времен неудавшейся постройки светлого будущего железобетонный блок, и в голову ему внезапно пришла еще одна мысль о том, что, вполне вероятно, Голубеев уже мог убежать навсегда из города и из своего поселка. Дела он все уже сделал, трупы сложил рядком - недели не прошло, Семена подставил так, что его по всему городу менты ищут. Зачем же Голубееву оставаться в поселке и ждать, что за ним придут? Хотя кто за ним может прийти? Он-то наверняка думает, что Семен уже в тюрьме и во всем сознался под давлением "следствия". Поэтому нет у Голубеева причин суетиться и куда-то бежать, а сидит он дома и спокойно пьет чай с лимоном.

"Дом номер девять, - подумал Семен, - сосчитать легко, но с какой стороны начинать считать. В Питере хорошо, все номера домов начинаются со стороны Невы. А тут как? Со стороны местной речки-помойки?"

Семен заметил, что метрах в пятнадцати от него из дома вышел крепкий мужчина высокого роста и подошел к припаркованному, если так можно сказать про сельхозтехнику, у дома трактору. Он попинал кирзовым сапогом колеса и, обойдя трактор вокруг, задумчиво уставился куда-то вглубь мотора. Семен подошел к нему так, чтобы мужик видел, что он к нему приближается. Водитель трактора заметил Семена, но вида не подал. Он стоял, как статуя, и глядел в одну точку, то зажмуривая глаза, то широко открывая их.