Владимир Константинов - Жестокие игры - 2 Страница 34

Потом были ещё тосты, здравицы в честь "виновницы торжества". Гости много пили и много ели. Стало шумно и весело. После очередной рюмки водки лица присутствующих показались мне до того милыми и симпатичными, что я тут же решил ещё выпить за их здоровье, но был остановлен Светланой. Она тронула меня за руку, потянувшуюся к бутылке, и тихо, но требовательно сказала:

- Сережа!

- А вот этого не надо, мадмуазель! - громко сказал я, заплетающимся языком. - Не люблю! Сергей Иванов всегда, наколько себя помнит, пил, но никогда, заметьте, никогда не пропивал ясность ума и трезвость мысли. Прошу, мадмуазель, хорошенько это запомнить, если до сих пор убеждены, что не можете без меня жить.

- Ну, знаешь! - "возмутилась" Светлана и демонстративно отвернулась.

"Миссис Вторсырье" грохнула об пол очередной бокал и высказалась уже вполне определенно:

- Хочу счастья!

А её вдохновенный поклонник смотрел на меня влюбленными глазами и улыбался. Ему определенно нравился мой стиль поведения.

Как, наверное, уже догадался сообразительный читатель - ваш покорный слуга "гнал картину", давая понять вероятному противнику, что такой же простой, как все, как сто тысяч других в России, типичный представитель многочисленной "диаспоры" профессиональных алкоголиков и выпивох или просто любителей хорошо поддать. Выпитого же мне хватило лишь на то, чтобы повысить жизненный тонус, обрести уверенность в своих силах и почувствовать себя героем без страха и упрека в окружении злобных и многоголовых гидр. Своим "безответственным" поведением я стремился пощупать за вымя мафию эту дойную корову многих политиков и государственных мужей. А Светлана мне классно подыгрывала. Ведь мы были с ней приглашены на эту торжественную "сходку" лишь потому, что она "согласилась" бесплатно обслуживаться в салоне мадам Верхорученко. У них не получилось избавиться от Иванова и команды нетрадиционными методами - предъявив общественности труп замученного в застенках невинного человека, решили испытать на мне и Светлане тражиционный - попробовать купить. И, как видите, мы готовы были "продаться". А что?! Другие вон что и то ничего. А мы что, - рыжие?!

Официанты выставили перед нами на больших блюдах по приличному шмату нежно-розового мяса, источавщего такой восхитительный аромат, что даже у отъявленного гурмана наверняка бы закружилась от возбуждения голова. Я не утерпел, - отрезал кусок и отправил в рот. Он тотчас там растаял, вызвав обильное соковыделение и ощущение неземного блаженства.

Считая, что познания Светланы в кулинарии простираются гораздо дальше моих, спросил ее:

- Что это за штуковина?

Но, увы, её познания ограничивались весьма узким традиционным набором блюд, - от жареной картошки, до квашеной капусты. Она лишь пожала плечами. На выручку ей пришел Владислав Юрьевич.

- Это, - он произнес какое-то совершенно диковинное название, которое тут же выскользнуло из моей памяти. - А готовиться оно следуюшим образом. Берется тушка молочного поросенка, вырезается окорок, вымачивается в красном вине, приправляется специями, заворачивается в фольгу и долго томиться на слабом огне. И получается такая прелесть. - Он восхищенно взглянул на Светлану. И было совершенно неясно - то ли он восхищается вот этим вот куском бедного поросенка, то ли своими познаниями в кулинарии. Но я все же больше склонялся к тому - что моей невестой. И мне вновь захотелось сказать ему что-нибудь значительное и запоминающееся. Но он вновь меня опередил.

- А не выпить ли нам, Сергей Иванович, под это дело? - предложил этот знаток кулинарии. Я не возражал.

Выпили. Закусили. Заиграл ресторанный оркестр. И с первыми звуками музыки раздался капризный голос виновницы торжества:

- Хочу танцевать! Сергей Иванович, пригласите меня. - И прозвучало это не как просьба, а как приказ. И мне ничего не оставалось, как повиноваться.

- С огромной радостью! - ответил я, вставая. Подошел к ней подал руку. Мы вышли в проход и я хотел было взять её за талию, но она запротестовала:

- Нет-нет! Туда! Туда! - И указала в сторону основного зала. Дамочке нужен был простор для вдохновения и ощущение толпы. От выпитого шампанского лицо её раскраснелось и помолодело, глаза блестели странным лихорадочным блеском. Теперь я окончательно понял, что ей надо лечиться долго и серьезно. Иначе она плохо кончит. Ага.

Мы сошли в зал и влились в толпу танцующих. Стоило мне лишь взять её за талию, как она прижалась ко мне сильным и упругим и телом и, откинув голову назад посмотрела мне в глаза долгим многообещающим взглядом, проговорила с предыханием:

- Какой вы сильный!

Если она все это играла, то была несомненно весьма одаренной актрисой. Нет, скорее, она действительно стремилась меня охмурить. При нашем знакомстве я её чем-то очень достал, возбудив тем самым жгучий к себе интерес. И мадам решила отомстить мне весьма своеобразным образом, наивно считая, что перед её чарами не устоит ни один мужик, в том числе и следователь прокуратуры.

- Шутите, Людмила Яковлевна! - ответил я. - Нашли тоже мне Геракла.

- Я не об этом. От вас исходит такая энергетика, что прямо мороз по коже! - Она полуприкрыла веки и, глубоко вздохнув, приникла ко мне, прошептала: - Полюбите меня, Сергей Иванович!

- Как?! Прямо здесь?! - очень я "удивился".

Мои слова её отчего-то очень рассмешили. Смех долго сотрясал её сильное и мускулистое, как у мустанга, тело. Наконец, она устала смеяться и с придыханием сказала:

- Какой вы, Сергей Иванович, право... Насмешник какой. Чего придумали! Здесь!... Для этого необходима интимная обстановка.

- А мне кажется, что для Этого обстановка значания не имеет. Главное было бы желание, а все остальное, тасазать, декорум.

- Э-э! Не скажите, - горячо зашептала мне в ухо "Миссис Соблазнительница". - Значит вы не любили по настоящему.

- Да по всякому я любил, - решительно возразил. - Легче спросить - как и где я ещё не любил. Однажды на Памире, не поверите, это случилось в кабине канатной дороги. Пока поднимались на лыжную базу, я не только успел познакомиться с одной прелестной любительницей катания с гор, но и дважды её полюбить. И все это я делал по настоящему. Ни одна ещё не обвинила меня в халтуре.

- Ах, Сережа, прекрати! - взмолилась мадам, переходя на ты. - А то я умру от смеха.

- Ни самая плохая смерть. Но я бы предпочел умереть в объятиях такой знойной женщины, как ты, золотко. - Я погладил её крутое бедро и слегка ущипнул, чем привел её в неописуемый восторг.

Я уже вывел определенную закономерность из общения с мадам Верхорученко - чем большие пошлости я говорил, тем больше это ей нравилось. И я старался удовлетворить её постоянно растущие запросы.

Кончилась музыка и я хотел вернуться, но мадам мне этого не позволила.

- Потанцуем еще, - сказала она таким тоном, каким командир отдает приказ своим подчиненным занять рубеж и окопаться. И привалясь ко мне рельефной грудью, простонала: - Ах, Сережа, я от тебя балдею!

На небольшую эстраду в углу зала взобралась худая и страшная, как осенняя распутица, девица и, гнусавя, стала что-то бессвязно бормотать о неразделенной любви. Неподалеку я увидел свою возлюбленную в объятиях этого восторженного сукиного сына. Наши оппоненты работали по полной программе.

Не успели ещё смолкнуть последние звуки музыки, как Людмила Яковлевна взяла меня за руку, твердо и решительно сказала:

- Пойдем!

И мы оказались в узком и темном коридоре, где мадам притиснула меня к стене и жадно впилась в губы. Ее жаркий язык без особого труда раздвинул мои зубы, проник вглубь меня и стал там вытворять такое, о чем я раньше лишь догадывался. Да, если бы я не был защищен любовью, то туго бы мне пришлось. Точно. Да не той любовью, которую культивирует эта "Миссис Прелюбодеяние", а настоящей, которая возвышает нас до космических высот, или низвергает в гиену огненную. Именно такая любовь была у меня на вооружении. И чихал я на прелести этой стареющей Венеры. Ни на того, блин, напала. Ага.

Мы ещё какое-то время потискили друг друга и вернулись к столу основательно помятые. Мадам взирала теперь на всех снисходительно и свысока - под её неистовым натиском пала очередная "жертва".

- А что это мы с Владиславом Юрьевичем вас нигде не видели? "ревниво" спросила Светлана. А её прекрасные голубые глаза, устремленные на меня, смеялись и сочувствовали одновременно.

- А мы это... ходили любоваться ночным городом, - ответил я с блудливой ухмылкой, чем ещё больше понравился банковскому служащему.

И здесь я заметил на полу у ножки своего стула браслет из довольно крупных бриллиантов. С моим твердым окладом надо горбатиться долгие годы, донашивая последние шмутки и питаясь исключительно святым духом, чтобы приобрести такую вот штучку. Мои оппоненты оригинальностью не отличаются. В моей многотрудной биографии уже было такое. Однажды, когда я вот также танцевал в ресторане, в карман моего пиджака, висевшего на спинке стула, была положена довольно солидная пачка долларов. Тогда мне с трудом удалось выкрутиться из щекотливой ситуации. Неужели они повторяются и задумали нечто подобное? Нет, вряд ли. Просто проверяют меня, как любил говорить один из моих клиентов, "на вшивость". Что ж, надо не ударить в грязь лицом и оправдать их надежды и чаяния.