Светослав Славчев - В ловушке гарпий Страница 34

Мне не до дождя. Я должен разыскать кого-то, кто — я твердо знаю это — мне очень нужен. Но вот беда, я позабыл, кто он. Я пускаюсь бежать. Ветви хлещут меня, но я не обращаю на это внимания.

Неожиданно лес кончается. Я оказываюсь на поляне. За ней пологий песочный склон ведет к озеру — серому и мрачному, похожему на дождевую тучу. По его свинцовой поверхности плавают, лопаясь, мириады пузырьков, отчего оно кажется живым.

По берегу идет человек

Я не могу рассмотреть его лица, вижу лишь его удаляющуюся фигуру, но знаю, что это Женя. Именно его я и должен был разыскать. Он все такой же — сухощавый, задумчивый, вечно куда-то спешащий.

Женя? Но он же умер. И потому-то я приехал в эту страну.

Дождь усиливается. Капли шумно барабанят по воде, силуэт мужчины растворяется…

Нет, это просто дождь барабанит по подоконнику, и я понимаю, что проснулся.

Я лежу и слушаю шум дождя. Незаметно похолодало, погода испортилась. По невидимым водосточным трубам несутся журчащие потоки дождевой воды. Остатки сна покидают мое сознание.

Мне снился Женя таким, каким он был в молодости, и от этого камень на душе становится еще тяжелее. Не знаю, чем вызван этот сон, воспоминаниями ли о поездках в студенческие годы в Рильские горы или еще чем-то. И я вновь с горечью осознаю, что его нет в живых. Когда-нибудь настанет и мой черед, и всех, кто его помнил, но никто и никогда больше не встретит его.

Вот так. Вечный страх разума перед смертью.

Я стараюсь отогнать мрачные мысли. Раз не удастся вновь заснуть, лучше уж думать о вещах более разумных. К чему бояться смерти? Ведь сама она есть главное условие жизни.

За окном изредка проносятся одинокие машины. Свет их фар преломляется в оконном стекле и на мгновенье выхватывает из темноты углы и стены моей комнаты. Слышится характерный шелест шин по мокрому асфальту.

Лучше подумать о делах.

В чем ошибся Женя? Почему “ошибочно выданы” его подопытные животные? Какой смысл имеет в его записи слово “четыре”? Понять это — самое важное.

Разве зверьки не должны были остаться в живых? Это мысль. Хелен Траугот подсказала, что дозы облучения были чересчур велики. И все же они выжили. Все отражено в протоколах, ничто не осталось скрытым… Нет, так дело не пойдет!

Я чувствую себя путником, попавшим в лабиринт. Интересно, а если предположить, что я и мой противник — оба мы находился на равном расстоянии от решения загадки. И мне, и ему известны отдельные важные детали. Но то, что известно одному, недостает сопернику! Вот бы встретиться, посидеть за рюмкой коньяка, обсудить все по-человечески!

Эта мысль заставляет меня улыбнуться в темноте. Ведь после того, как мы встретимся, один из нас выйдет из игры. Скорее всего — он. Наверняка — он. В мире шпионажа не существует смягчающих вину обстоятельств. Там все предельно ясно. Разведцентр платит и требует работы. Пока удается перехитрить противника (к примеру, такого как я) или убрать его с дороги (что почти одно и то же) — ты на высоте. Центр рассчитывает на тебя, а ты — на увеличение личного счета в банке. И тешишь себя надеждой на обеспеченную старость, виллу в Швейцарии и любование закатами над Юнгфрау или Лаго ди Комо.

Но такая игра не для мелких сошек. Пусть ты принес Центру не одну сотню тысяч долларов, но в случае провала или даже небольшой ошибки, агент выбывает из списка живых. Разъезжая по белому свету, продолжая обедать в дорогих ресторанах и содержать шикарную любовницу, он по существу мертв. Обруч вокруг него стягивается. Он начинает чувствовать вокруг холод молчания и все же продолжает обманывать себя. Наконец, получает задачу. Значит, он еще нужен Центру! Но эта задача оказывается последней, и ему приходится расплачиваться за дорогие рестораны и шикарную любовницу собственной жизнью, которая внезапно обрывается на пороге новых надежд…

За смерть Жени милости ему ждать неоткуда. Он должен за это заплатить. Самой дорогой ценой.

Мне же необходимо найти верное решение. Ленарт скрылся, ибо ему стало известно то, чего я пока не знаю. И это непременно связано с опытами!

Я включаю ночник. Полтретьего ночи. Чудесное время для рассуждений и гипотез!

Достаю из кармана пиджака копии, подготовленные факсом, и вновь забираюсь в теплую постель. Раскладываю листы поверх одеяла и начинаю сверку совместных опытов Ленарта и Манолова по датам. Предполагалось провести шесть серий. В ходе двух серий все животные умерли, и опыты были прекращены.

Я пытаюсь разобраться в этих двух неудачных сериях. Успешные опыты доступны для всех, они легко могут быть повторены, изучены. Разведцентры располагают отличными лабораториями и обученными специалистами. Успешные опыты давно занесены в их картотеки, перепроверены и из них извлечено все ценное.

А за неудавшимися сериями может скрываться многое. Они могут быть проверкой, повторением чего-то другого…

Одну минуточку! Проверкой? Манолов ведь требовал от Ленарта как раз проверки!

Я чувствую, что приблизился к чему-то важному. Возникшее предположение пока неясно мне самому, но захватывает все сильнее.

Что если две последние — неудавшиеся серии были предприняты для проверки другого эксперимента, того самого, который проводился над животными, попавшими в подопытную партию по ошибке?

По ошибке… Они были выписаны ошибочно…

Их ошибочно выдали для опытов по облучению!

Эта мысль всплыла откуда-то из подсознания. В первый момент она показалась абсурдной. В следующую минуту — странной, но не невероятной. А потом вдруг все стало понятно. Разрозненные осколки калейдоскопа пришли в движение, стали складываться в картину.

Женя получил партию подопытных животных для экспериментов по своей, раковой тематике. Вечером он ввел им препарат. Правдоподобно, не так ли? А Эмилия утром, в его отсутствие, провела с ними другие опыты — по теме трансплантации. И отправила их на облучение. Нелепая случайность, в результате которой над животными были проделаны одновременно два эксперимента.

Два эксперимента одновременно. Животные должны были погибнуть, так как доза радиации была смертельной. Погибнуть до одного. Но четыре зверька выжило, лучевая болезнь проявилась у них в легкой форме. Благодаря препарату, который ввел им Женя.

И хотя рисовавшаяся мне картина оставалась мутной и деформированной, как в кривом зеркале, все же это была картина.

Женя не создал панацеи против рака. Такой панацеи не существовало.

Тем не менее четверо осужденных на смерть зверьков спаслись. Произошла удивительная ошибка. Препарат, который Женя надеялся использовать в борьбе с раком, оказался протектором.

Судьба подарила Жене протектор. Так называется вещество, препятствующее развитию лучевой болезни после радиоактивного облучения.

Нужно спокойно подумать. Нужно все взвесить, нельзя сразу же принимать эту версию.

Итак, протектор. Маловероятно, хотя и возможно. Тогда становятся понятны и те две строки на половинке квитанции. Точнее, почти понятны. Картина начинает приобретать все более ясные очертания.

Боже милостивый, да знал ли Женя цену этому открытию? Впрочем, настоящий протектор он не обнаружил, ему удалось лишь нащупать направление исследований. Но для пресловутых разведцентров протекторы — самая драгоценная дичь. Это почти как золотая жила. Да что там золотая жила — намного ценнее. За сведения о протекторах платят десятки и сотни тысяч, на их разработку отваливают миллионы, а уж убивают без всяких колебаний. Ведь протекторы — это защита от радиации в случае ядерной войны.

Не шевелясь, я лежу на кровати. Белизна прямоугольных листков режет глаза.

Да, это все объясняет. Из-за такого протектора Женю вполне могли отправить на тот свет. Он молчал, а из этого следует, что кто-то обманом заставил его молчать. Доверчивость и доброта погубили его. А обманул его Ленарт.

Теперь понятно, почему Ленарт исчез.

Нужно еще подумать. Все взвесить. Действительно ли все это так. Случайность. Ну, а кто всерьез возьмется утверждать, что в науке нет места случайностям?

Теперь мой капкан сработает. Он не может не сработать, потому что речь идет о протекторе.

Я собираю листки, выключаю лампу, но еще долго лежу в темноте, наблюдая, как за окном в лучах фар отсвечивают янтарем струи дождя.

Для того чтобы проснуться, пришлось сделать усилие. Понимаю, что непростимо валяться в кровати, поддавшись усталости, но не могу найти сил поднять голову. Пришлось призвать на помощь всю самокритичность и растолкать уснувшую совесть. В конце концов это дало нужный результат: я встаю и, охая, отправляюсь под холодный душ — заслуженное наказание за ночное бдение.

Однако ночные мысли не забыты. Прежде всего-Ленарт. Необходимо позвонить в Ан’экс ле Мер, впрочем, я заранее знаю, что это гиблое дело. И еще определить круг людей, с которыми Эрвин Ленарт поддерживал контакты, подумать о том, где он может скрываться. Возможно, он не покидал пределов страны, во всяком случае, мне хочется в это верить.