Яна Розова - Проклятие Вероники Страница 34

В случае с Шульгиной Герман смирился с неудачей. Да, у него есть завещание на квартиру, на владение фирмой ее мужа, но рисково это все использовать. Герман интуитивно любил наличные деньги, а вот всякого рода недвижимость, а также ценные бумаги, акции, завещания, доверенности и прочее его напрягали. Фиг с ней, с той Екатериной Вячеславовной. Интересно только, куда она делась из своей квартиры? С тех пор, как возле женщины появились два охранника, наблюдение за ней Герман прекратил.

Ситуация с Шульгиной привела Германа еще к одному важному выводу – без Вероники у него ничего не получается. Насколько эффективнее она действовала, насколько точнее! Надо было подождать немного и снова вернуть Катю Веронике. Она бы все равно справилась, как пить дать. Уже бы и квартира, и фирма принадлежали Герману.

Последнее лето Герману очень не понравилось. Было оно крайне неудачным. Впервые со времени начала их с женой “общего бизнеса” он существовал себе в убыток. Мать грызла его ежедневно – где деньги, где деньги? Иногда вспоминала и внука – привыкла к мальчишке. Но Герман матери ничего не мог ответить вразумительного, кроме как послать ее подальше. Достала!

В свои дела он мать не пускал, болтлива очень.

И только последние несколько дней Герман ощущал себя немного лучше прежнего. Появилась слабая надежда, что все вернется на круги своя. Только пусть этот тупица, Вась-вась приведет Герману Джона.

А на живца поймается и более крупная дичь.

Отчасти, если подумать, Герман и сам был виноват в том, что этот ковбой охмурил его жену. Проглядел, надула его Вероника! Они уже с год жили раздельно, Герман заезжал посмотреть на супругу, обсудить дела. Тут как-то сидел у нее дома, и вдруг, в дверь позвонили. Вероника пошла открывать. Вернулась с шикарными розами, на щеках – румянец. Герман заинтересовался – что за принц принес цветы? Жена стала мямлить, вот, сосед за ней ухаживает, а он одинокий, со своей квартирой. Вероника и подумала, что может…

Герман сначала поверил, но потом сообразил: врет, сука! Тогда Вероника призналась, что хотела просто расслабиться. Понравился ей сосед и все! Между ней и Германом уже все в прошлом, она знает, что он баб меняет чаще, чем носки, вот и позволила себе.

– Оставь его мне, прошу тебя!

Герман разозлился, но оставил. И нажил проблемы.

Сидя за столом на кухне в своем доме, он прикидывал: что же знает Джон о муже Вероники и о даре Вероники? И что он собирается предпринимать? По любому выходило, что от Джона надо избавляться. Если он не идиот, то догадывается о многом. Что-то видел, что-то слышал, где-то проболталась жена. И даже если не проболталась, все равно Герман не собирался терпеть Джона рядом с Вероникой. Будет таскаться за ней, нос во все совать, а в итоге станет требовать денег за молчание. А как еще он мог бы себя вести, узнав, что Герман с помощью Вероники ворочает солидными деньгами?

Кстати, Джону вполне может захотеться занять место Германа рядом с Вероникой. А если она действительно запала на него, то и сама может предложить Джону такой вариант. Тогда они вдвоем попытаются уничтожить Германа.

Он тронул ладонью левую скулу – после кулака Джона она долго болела. А как он ребенка из дома украл! Судя по всему – прыгал с дерева на забор, а оттуда – на балкон детской комнаты. Не человек, а дикая кошка. К счастью, люди давно изобрели ружья, чтобы приструнивать таких вот зверей.

Позвонил Вась-вась и сказал, что Джон выключил свет в своей квартире. Вась-вась оставит на ночь наблюдателя, чтобы наш парень не смылся до утра, а утром можно будет идти к нему.

Герман согласился с планом. Можно бы и ночью это дело решить, но что, если не удастся Джона тихо выманить из квартиры? Если будет шум – будет и наряд милиции. Люди сейчас не стесняются милицию вызывать. Днем, когда народ расходится по делам, и то спокойнее.

Я сидела в доме, построенном моим мужем, думая о своем муже. Сегодня в первый раз за долгое время я осталась совсем одна. Лиля Семеновна вернулась в свою квартиру, а сегодня утром она позвонила, чтобы шпионским голосом меня информировать: она встретила нашу Лиду-Софью. Джон, которого вызвала Лиля Семеновна, поехал за ней. Несколько минут назад он позвонил Лиле Семеновне и сказал, что он останется у себя дома, а об аферистке расскажет завтра.

Едва успела попрощаться с Лилей Семеновной, как позвонил ее сынок. Он вернулся к себе и очень мне благодарен за гостеприимство. В его квартире уже не опасно, сказал он. Но все равно просил быть осторожной, еще ничего не кончилось. Он думает, что надо бы уже “поднимать волну”, общаться с прессой, писать заявления в милиции и делать все то, что я планировала еще три месяца назад. Естественно, что объяснить, каким образом действовала преступница, будет сложно. Но теперь у Джона есть свидетель.

Его слова меня слегка удивили – я и не думала, что Джон так глубоко в теме “гродинских самоубийств”. Он почти не принимал участия в наших обсуждениях и разговорах. И что за свидетель такой?..

На прощание Джон попросил когда-нибудь, когда все плохое кончится, встретиться с ним. Можно, в ресторан сходить, но лучше посмотреть на закат – он знает особые места.

Закаты, рестораны… Как это далеко от сегодняшнего дня. Но обижать Джона мне не хотелось, поэтому я сказала, что все может быть. Мы попрощались.

Если бы у меня была близкая подруга, которой я рассказывала бы все-все о своих чувствах, то я бы ей сейчас позвонила и рассказала, как мне нравится Джон! Как все в нем мне нравится – голос, улыбка, которую я видела очень нечасто, манера ходить, сидеть. То, как он ест – виртуозно пользуясь ножом и вилкой. То, какие люди его окружают. Почему мне сорок, а не двадцать пять? Почему в моем возрасте такие мысли кажутся такими неуместными?

И даже его приглашение на самое настоящее свидание мне подозрительно. То есть, не в том смысле, что Джону нельзя доверять, мол, поматросит и бросит. Наоборот, мне кажется, что он не может видеть в сорокалетней вдове объект для ухаживания. Скорее всего, он просто хочет поблагодарить за гостеприимство.

Но “посмотреть на закат” – звучит очень романтично.

С другой стороны, с большим трудом представляю, какие-то отношения пусть даже и с таким приятным мне во всех отношениях Джоном. И история с человеком, который назвался Андреем Каракозовым, еще одно тому доказательство. Я будто разучилась отличать хорошее от плохого, чистое от нечистого, настоящее от поддельного. Что, если также произойдет и в этот раз? Или это уже происходило раньше, когда я думала, что Джон нападает на меня, а он – спасал?

В любом случае, мои мысли заняты обстоятельствами смерти моего мужа. Даже покушения на свою персону меня волнуют меньше. Разберусь, но потом. Я хочу, я должна узнать, кто вынудил Артема сделать с собой то, что он сделал. Я хочу, я должна понять все обстоятельства – а был ли мальчик?

Если опираться на те сведения, которые получил у официальных источников Авдей, то и маленькой могилы на совести Артема не было. Как же его развели?

И кто заставил других “гродинских самоубийц” сделать то же, что сделал Артем?

Уснула я очень поздно, а проснулась рано, причем с готовым решением – надо ехать к Софье. Мне стоило сделать это раньше, но я думала так: она ничего мне не расскажет. И после всего, что выяснилось о ней, я ее опасалась. Неизвестно, каким образом гадалка “помогала” самоубийцам решиться на крайнюю меру, а что, если она и меня бы запрограммировала на подобное решение?

А сегодня утром, глядя на лес, который начал желтеть и на высокое синее небо, я отбросила все опасения. Осенью легко решаться на отчаянные меры, ведь время до зимы ограничено. Или сейчас или никогда. Как и в моей жизни, в моем возрасте. Мне необходимо именно сейчас узнать, почему погиб Артем. Мне нужен хоть какой-то смысл во всем, что случилось с ним, а, значит, и со мной. Если он умер, потому что не мог простить себе смерть ребенка, то это одно. Но если кто-то использовал нереализованный отцовский инстинкт моего мужа, чтобы обокрасть и убить – это другое.

Закурив, я набрала номер Ритки. Мы не общались уже несколько месяцев – я старалась держаться от нее подальше, ибо мне надоело ее утешать. Все-таки, это как-то странно: у меня муж погиб, а я утешаю постороннюю даму.

И этот разговор я повела в деловой манере. Мне надо было знать, причем точно, что Ритка рассказывала Софье об Артеме?

После продолжительных “ты что!” и “как ты могла подумать”, вдова номер два вдруг расстроено произнесла:

– Ну да, я вспомнила. Ой, прости… у меня тут племянник, он на горшок просится.

Через паузу, во время которой я слышала детский голосок, она продолжила беседу:

– Прости… Так вот, еще много лет назад Софья сказала, что тот мужчина, который уже много лет рядом со мной, не станет… ну, в общем, мы с Артемом никогда не будем вместе. А осенью, год назад, она мне гадала и спросила про него. Я тогда в каком-то таком настроении была, жалела себя, ну, понимаешь?