Юрий Кунов - Спроси у реки Страница 34

– Само собой. И здесь, и в Новолиганьске.

– А эта Горелова, что из себя представляет?

– Обычная двадцатипятилетняя клубная овца. Бары, дискотеки, Турция. Со Стасовым спуталась полгода назад. Познакомились в кафе. На дне рождения ее подруги.

– Ох уж эти подруги. Сколько из-за них бед происходит. Кто оплачивает ей веселую жизнь?

– Ольге? Мать.

– А где ее отец сейчас пребывает?

– Ее отец еще до свадьбы разбился на мотоцикле.

– Ясненько. Отчима у нее, как я предполагаю, тоже нет?

– Нет.

– Она у матери деньги не брала, перед тем как исчезнуть?

– Нет. Мать, думаю, не врет. К Стасову у нее отношение весьма прохладное. Хотела бы дочку от него оградить, но не знает как. Ольга на него здорово запала. Он для нее вроде Котовского.

– Это мать так сказала?

– Естественно. А ты подумал, что это мои умозаключения?

– Подумал. Ты у близких подружек Гореловой не поинтересовался: может она у кого-то из них деньги брала? Меня сумма интересует. Чем она больше, тем меньше шансов, что Стасов и Горелова в ближайшее время вернутся в Бирючинск. Если вообще вернутся.

Посохин засунул руку под пиджак и поправил наплечную кобуру.

– Поспрашиваем. Я Кукушкину поручу. Александр Петрович, а как обстоят дела с должниками Квасовой? Всех опросил?

– Только что закончил. Буквально перед твоим приходом.

– И?

– Ничего.

– Совсем?

– У всех пятерых алиби.

– Неужели у всех?

– Шишаков лежал в больнице – обострение гастрита. Другой, Баранов, ездил в Москву к сестре на свадьбу. Этих двоих можно было сразу отбрасывать. Какой смысл убивать тетку из-за пятидесяти кусков, если у каждого из них еще долгов на триста тысяч. Логичнее было бы ее дом просто обворовать.

– Скольким они задолжали? Шестерым по пятьдесят?

– Баранов должен двоим, Шишаков троим. Долги у них перед Квасовой из всех занимавших самые маленькие. Хотя оба парня с понтами. Даже передо мной тут быковали. Если их загнать в угол, могут, я думаю, оппоненту и кровушку пустить. Как пить дать, оба сядут со временем. За каждым из них уже больше, чем по десятку административных правонарушений, а им только по двадцать пять лет.

– А какие проценты у каждого из них набежали на эти пятьдесят тысяч?

– Распискам еще и полугода нет, а Квасова больше восемнадцати-двадцати процентов годовых не брала, иногда сбрасывала даже до пятнадцати. Судя по всему, она и деньги-то давала в долг вовсе не для наживы. Просто ей, наверное, очень нравилось, когда люди перед ней шапку ломали и называли благодетельницей.

– Может быть. Ну, а с остальными должниками что?

– Остальные все женщины. Причем у двоих долги не намного больше, чем у Шишакова и Баранова.

– Так у баб мужья есть, наверное. Или какие-нибудь самцы приходящие.

Карельский скептически посмотрел на майора.

– Самый большой долг у Сидоровой Марии Николаевны. Муж у нее есть, но ему шестьдесят семь лет. У них две дочери. Обе живут в Волгограде. Разведены.

– А когда Сидорова должна была деньги вернуть?

– В следующем году. В мае.

– И сколько?

– Сколько вернуть должна была? – Карельский полистал бумаги. – Триста пятьдесят.

– Сумма с процентами?

– Разумеется.

– И она вернула бы?

– Говорит, что да. Они с мужем каждый год по несколько поросят или телят выкармливают. У нее сейчас на счету в банке двести семьдесят тысяч уже лежит.

– А почему она их до сих пор Квасовой не отдала?

– Таков был уговор. Вся сумма с процентами в мае следующего года. Тридцатого числа, если не ошибаюсь.

– А Квасову ведь утопили, судя по всему, в предпоследний день мая. Только этого года. Забавное совпадение.

– Вот именно, что совпадение. Долги им отдавать все равно придется. Только наследникам.

– А тебе в голову не приходило, что кто-то Квасову убил и свою расписку из дома выкрал?

– Приходило. Только как мы его или ее установим? На папке с расписками есть только отпечатки Квасовой. И папку эту никто не протирал, между прочим. Эксперты проверили.

– А отпечатки дочери или мужа?

– Отпечатков Квасова нет, а «пальчики» дочери присутствуют. Что не удивительно – папку ведь она нам принесла. Я их даже в расчет не брал. По-моему, в отличие от отца, она с тобой на все сто процентов согласна, что ее мать убили. Помогает нам изо всех сил. Я с ней сегодня по телефону разговаривал: уточнял некоторые детали. Весьма разумная девчонка.

– Соглашусь. Но с мужем промахнулась.

– Как говорится, любовь зла – полюбишь и козла. На расписках кое-где отпечатки пальцев третьих лиц есть, но там, где обычно, ставя подпись, должник прижимает лист бумаги рукой. Да и качество всех этих отпечатков неважное. В общем, надо искать Стасова. Мне это направление кажется пока самым перспективным. У тебя другое мнение?

– По логике вроде все правильно.

Глава 35

Когда начало темнеть, Валентина Васильевна вышла на улицу 20-летия Октября и присела на скамейку возле дома деда Гришы Прядунова. Здесь было самое удобное место для наблюдения. Приречная молодежь с наступлением сумерек по традиции должна была начать стекаться к центру города, и на пути туда Рыбакова надеялась перехватить кого-нибудь из парней, часто общавшихся с Марковым.

Тринадцатилетние ребята, гогоча и матерясь, двигались кучками. Парни постарше, шедшие в паре девушками, всем своим видом демонстрировали, что они уже ведут насыщенную половую жизнь. Большинство их подружек на людях старались этого не показывать. Барышни знали, что стоит только дать малейший повод усомниться в своей недоступности и уже никто твое «нет» всерьез воспринимать не станет. А там и до изнасилования недалеко.

Не успела Рыбакова подсоединить к телефону наушники, как увидела бодро шагавшего по другой стороне улицы, в сопровождении очень юной девушки, Артема Полтавцева. Он учился в одном классе с Машей Арининой, но в отличие от нее имел среди педагогов репутацию человека мыслящего. Марков пометил парня в своем списке как одного из тех, кто был свидетелем его стычки с Квасовой.

– Артем! – встала со скамейки Рыбакова. – Ты на дискотеку собрался?

Парочка остановилась.

– Здравствуйте, Валентина Васильевна! Не угадали! Иду в филармонию послушать Сто сорок пятый концерт Стравинского в исполнении неподражаемого Склифосовского! – крикнул паренек.

– Не уделишь мне пару минут, внук Задорнова?

Артем что-то сказал своей спутнице и трусцой подбежал к Рыбаковой. Девушка осталась стоять на месте.

– Что вы хотели, Валентина Васильевна? – спросил он, пританцовывая.

– Я тебя надолго не задержу. Только не дергайся. Скажи, пожалуйста, ты играл в волейбол рядом с домом Квасовой, когда Иван Дронов ее ударил?

– Да не бил он ее, Валентина Васильевна! Оттолкнул и все. Не знаю, кто эту вонь по городу разносит.

– А после его толчка Квасова упала на клумбу?

– Ну, упала. Нечего было на человека с молотком бросаться. Сама виновата.

– Она что, до этого не пыталась Дронова словами урезонить?

– В том то и дело! Все просто офигенели, когда она из ворот выскочила и бросилась на Борьку. Ну, это телок Дронова. Девчонки вообще в осадок выпали, когда она на него налетела. Я тоже подумал, что она его сейчас с ходу завалит. Если бы Дрын ее не тормознул, она точно телка замочила бы.

– И что потом?

– Да ничего! После этого она на Дрына переключилась. Он ее ручкой так слегка раз! – Артем оттолкнул воображаемого противника растопыренными пальцами. – Она и шлепнулась на клумбу. Сидит, глазками хлопает, а сказать ничего не может. Дрын поржал, у виска пальцем покрутил и погнал скотину домой.

– А Квасова?

– А! Стала орать, что засудит его на фиг. Дрын, не оборачиваясь, послал ее куда подальше, и все.

– На этом их ссора и закончилось?

– В общем, да. Квасова стала ползать на карачках и клумбу в порядок приводить. Мы после этого почти сразу ушли. А то и нам досталось бы. Мы и так с ней уже ни один раз ругались. За несколько дней до этого у нас мячик отлетел на ее любимую клумбу, так она стала такое на Маркова орать, что он нас сам попросил уйти.

– А что она орала?

– Да так, туфту полную. Что он педофил, развратил всех малолеток в Бирючинске, снимает их в порно…

– И как он на это отреагировал?

– Никак. Расстроился. Все, кто там был, это заметили, не только я. Марков растерялся даже сначала. Еще бы! Бомба такую пургу несла.

– Он ей так ничего и не сказал в ответ?

– Сказал. Что-то типа, довякаешься, коза.

– И все?

– Все. А что тут говорить. Тут надо в пятак давать, а не воспитательные беседы проводить. Не мечите бисер перед свиньями, – блеснул своими познаниями в богословии Артем.

– И вы потом ушли?

– Да, к нам на улицу. Но у нас места намного меньше. Не очень-то поиграешь.