Испанский сапог. Нам есть чем удивить друг друга - Александр Григорьевич Звягинцев Страница 34

Здесь Ледников даже присвистнул. По поводу покушения сеньор Рамон явно загибал. Но, с другой стороны, все это было в рамках правил игры — это не утверждение, а просто предположение, которое на какое-то время еще больше развязывает ему руки. Нормальный ход.

Тут позвонил отец.

— Ты телевизор случайно не смотришь?

— Так, одним глазом. А что?

— Ну, как впечатления?

— Впечатления сильные.

— Откуда наш сеньор Рамон всего этого набрался? Я имею в виду — про Келлера? Тут работал кто-то из наших сограждан… И сработал очень ловко. Чувствуется класс.

— Интересно — кто?

— Уж не ты ли? — засмеялся отец.

— Знаешь, у меня была такая мысль, но я не успел — слишком поздно сообразил, что Келлер мог быть связан с Сатрапом в прошлом…

И тут в дверь позвонили, причем, как выразился русский писатель-классик, позвонили беспрекословной рукой. Поэтому Ледников ничуть не удивился, увидев у калитки двух полицейских с мрачными лицами. Подумал только, будут ли его задержание снимать на камеру, и стоит ли накинуть на голову большое банное полотенце.

Но полицейские повели себя достаточно мирно. Как оказалось, их прислал сеньор Рамон, который хочет срочно видеть сеньора Леднико-ва. Отказываться от приглашения не было ни резонов, ни возможности, и Ледников проследовал к полицейской машине.

Лицо сеньора Рамона, к которому его провели, было усталым, осунувшимся. Он вовсе не выглядел победителем, только что осуществившим грандиозную операцию по задержанию пустившей щупальца по всей Испании русской мафии.

— Они ни в чем не сознаются, — пробурчал сеньор Рамон, когда они с Ледниковым остались вдвоем. — Твердят, что не имеют никакого отношения к исчезновению журналистки.

— А похитители?.. Они никак не проявлялись? Никаких требований?

Сеньор Рамон мотнул головой.

— И никаких следов? Ее никто не видел?

— Пассажиры рейса, которых мы опросили, не помнят ничего необычного. В аэропорту тоже все было буднично. Сеньора Жоффрен быстро прошла паспортный контроль и отправилась к стоянке, где оставила перед отлетом в Москву свой автомобиль. Села в него и уехала. Больше ничего. — Сеньор Рамон поднял на Ледникова свои печальные глаза.

— Честно говоря, я надеюсь, вы можете тут что-то прояснить. Вы же лучше меня знаете всю эту публику, знаете обычаи русских…

Вступать в надоевшую и бессмысленную дискуссию о том, что окружение Сатрапа называть русским, значит впадать в заблуждение, Ледников не стал. Сеньору Рамону явно было не до того.

— Может быть, подоплека тут в ином, — предположил он. — А значит, и мотивы похищения иные. И заказчики тоже.

— Что вы имеете в виду?

— Мы исходили из того, что похитители не хотели появления статей сеньоры Жоффрен, которые могли повлиять на решение суда по Сатрапу… И похитили ее именно поэтому. То есть это друзья или близкие Сатрапу люди.

— Ну да…

— А что если это сделали его враги?

— Враги?

— Да, враги Сатрапа.

— Но зачем? Зачем им мешать появлению публикаций, разоблачающих Сатрапа? Где логика?

Ледников вздохнул:

— Давайте представим себе, что могла привезти из Москвы сеньора Жоффрен? Какие такие страшные материалы? Ну, рассказы о прошлых подвигах Сатрапа, которые он совершал уже много лет назад в Грузии и Москве… Они что, сильно заинтересовали бы испанский суд? Тем более, что это были бы именно истории, тянущие на газетные публикации, а не официальные юридические документы. Скорее, это было интересно испанской публике, а не суду, которому нужны факты. Причем факты, касающиеся деятельности Сатрапа в Испании… Вряд ли сеньора Жоффрен привезла такие материалы из Москвы.

Сеньор Рамон задумчиво покивал головой.

— А вот исчезновение испанской журналистки, которая много писала о процессе, резко меняет ситуацию. Особенно сразу по возвращении из Москвы, откуда она привезла какие-то материалы, о которых никто не имеет представления…

— Кроме вас, — тихо сказал сеньор Рамон.

— В смысле? — не включился Ледников.

— Вы же сами только что рассказали, какие материалы могла раздобыть сеньора Жоффрен… И вы подсказали ей людей, к которым она обращалась в Москве. Вы говорите, в них не было ничего опасного для Сатрапа, но почему я должен этому верить?

«Так, — подумал Ледников, — видимо, все-таки придется закутывать голову полотенцем, когда меня возьмут под белы руки и поведут в испанское узилище. Он явно недооценил старикана Рамона, решив, что тот устал, разочарован и не знает, что делать. У старикана явно что-то на уме. Но что? Что-то он знает, вернее, узнал.

— Сеньор Рамон, могу я задать вам один вопрос?

— Попробуйте.

— Что послужило причиной ареста адвоката Келлера? Что вас толкнуло на это? Откуда вы узнали, что Келлер связан с Сатрапом и работает на него?

— Это секретная информация, — строго сказал сеньор Рамон, и лицо его стало значительным и надменным, как у надгробного памятника.

— Понятно. Кто-то вам, говоря по-русски, на него настучал…

— Да нет, вам еще не все понятно. Мне стало известно еще кое-что…

— И что же?

— Оказывается, вы хорошо знакомы с адвокатом Келлером… Вы вместе учились и встречались с ним уже здесь… Откуда я знаю, о чем вы говорили во время ваших встреч? Что обсуждали? Не расскажете?

Ледников задумался. Рассказывать что-либо было еще рановато. Старикан играет втемную, и кто знает, что у него там, на его уме испанского полицейского.

— Вы понимаете, что теперь я могу с чистой совестью упрятать вас в тюрьму к вашему студенческому приятелю? — сеньор Рамон откинулся на спинку стула и посмотрел на Ледникова весьма выразительно. — Может, тогда вы станете пооткровеннее? И перестанете испытывать терпение испанской полиции?

«Ну, если бы терпение уже закончилось, подумал Ледников, я давно уже был в тюрьме, а не вел тут душеспасительные разговоры. Все-таки старикан Рамон был серьезный и честный полицейский, он чувствовал, что версия о похищении Нурии подручными Сатрапа не выглядит неуязвимой. Поэтому он подстраховал себя от упреков в бездеятельности, арестовав бригаду сатраповцев. А с другой стороны, он чувствует, что Нурию найти таким образом вряд ли удастся. И все-таки надеется, что Ледников может подсказать новый вариант следствия… Так что терпение его еще не закончилось. Но и надеяться на то, что оно бесконечно, не стоит».

— Сеньор Рамон, я понимаю, что будь на вашем месте другой следователь, он мог бы упрятать меня за решетку, — примирительно сказал Ледников.

— Я не делаю этого вовсе не из любви к вам. Я все еще рассчитываю на вашу помощь.

— У меня есть некие соображения, но прежде мне хотелось бы проверить кое-что — не хочу указывать вам на сомнительный след.

— Вы опять темните, — пробурчал сеньор