Анна Ольховская - Грустное танго Арлекина Страница 35

– Но почему жертвы клоуна не обращались в полицию?

– А с чем идти? Клоун тоже ведь не дурак был, следов на теле жертв старался не оставлять. И глумился над девчонками, пока те находились в бессознательном состоянии. А потом привозил их на то же место, откуда взял. Где бедняжки и приходили в себя. В общем, Кирилл это засек, продумал легенду-алиби и приступил… – По скулам Сахновского снова прокатились желваки. – К очищению… Псих конченый!

– Но ведь он… Он не виноват, по большому-то счету!

– Ничего себе! Что значит – не виноват? Резал девчонок и не виноват?! Тебя едва не…

Димку буквально затрясло, он поспешно перестроился в крайний правый ряд и остановился у обочины. Откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Яна взяла большую теплую ладонь мужчины и прижала к своей щеке:

– Ну все, мой хороший, все! Было и прошло! Ведь ничего же не случилось, вы с Черепановым успели вовремя.

– Спасибо бабке этого психа, – глухо произнес Сахновский.

– Димыч, – Яна ласково поцеловала ладонь мужчины, – ну не называй ты его так. Кирилл болен, это ведь подтверждено психиатрами. Если кто и тварь во всей этой истории, так это его мамаша!

– Да уж, мразь конченая! – Сахновский открыл глаза и брезгливо поморщился. – Совратить собственного сына! Мальчишке всего двенадцать лет было, это кем же надо быть?! И ведь в отношении нее судебно-психиатрическая экспертиза вынесла однозначный вердикт – здорова.

– А ее арестовали?

– Задержали. И представь, баба искренне не понимает: за что? Она была уверена, что делает мальчику приятно. В первый раз, говорит, просто выпила лишнего, а потом пошла с сыном в парк, на аттракционы. Взяла с собой фляжечку с коньячком, втихаря догонялась, пока сын в тир да в «Пещеру страха» ходил. Потом Кирилл упросил мать проехаться с ним на колесе обозрения. А колесо возьми и зависни, когда кабинка этой семейки была на самой верхотуре. И маменька опять хлебнула из фляжки… И захотелось ей до жути мужчину. А в наличии – только собственный сын…

– Наверное, тогда Кирилл и повредился рассудком, – прошептала Яна, не замечая выступивших слез. – Жутко даже представить: ты вдвоем с мамой, заперт в кабинке на дикой высоте – не сбежать. И мама внезапно… Господи, ужас какой! Бедный мальчик…

– Ты его все-таки жалеешь, – грустно улыбнулся Дима. – Несмотря ни на что. Солнце ты мое!

Он повернулся, притянул к себе девушку и с силой прижал к груди, спрятав лицо в ее волосах. И глухо произнес:

– А я не могу. Не могу жалеть этого психа. Потому что он едва не забрал тебя.

– Но ты ведь успел!

– Да, я, как узнал про побег Кирилла из больницы, сразу кинулся звонить тебе. А домашний не отвечает… Я – домой, тебя нет. Хоть бы записку оставила!

– Прости, не подумала. Я была уверена, что вернусь до твоего прихода. Да и Зинка… вернее, не Зинка… В общем, он очень натурально разыграл истерику, я перепугалась за квартиру Людмилы и рванула. Я позвонила тебе, честно, но твой телефон…

– Ох, будь он неладен, этот телефон! Он ведь вырубился почти сразу после звонка Матвея. Если бы не бабулька…

– Вот кому горе настоящее – Лидии Васильевне! Узнать на старости лет такое про дочку и внука! Одна ведь совсем осталась…

Дима отпустил наконец Яну, поцеловал ее мокрые от слез глаза и включил зажигание:

– Да уж, не позавидуешь. Хотя о том, что парень психически болен, твоя Лидия Васильевна знала. Правда, о реальной причине этого не подозревала, но о том, что псих, знала. И вместе с дочурой своей скрывала от всех. Юлия заплатила кому надо, и диагноз ее сына остался тайной для окружающих. Кстати, несмотря ни на что, бабка до сих пор не верит, что девушек убивал ее внук!

– Так он же признался.

– Все равно не верит. Твердит, что Кирилл оговаривает себя, что у него обострение болезни на фоне потрясений и стресса. Что все, о чем он говорит, бред сумасшедшего. И единственное, в чем виноват ее дорогой внучек – в твоем похищении. Но ведь ничего же не случилось, ты жива. Так что просит отдать ей внука, она устроит его в хорошую клинику.

– Ну, ее можно понять… А что насчет дочери?

– А вот о ней Лидия Васильевна и слышать больше не хочет. – Димка аккуратно вырулил на проезжую часть. – Ладно, хватит о плохом, давай о хорошем. Сейчас едем на твою съемную квартиру, собираем все вещи, потом заедем к Людмиле, хозяйке, ключи отдадим. Кстати, как она?

– Плохо. Из больницы ее выписали, конечно, физически подлечили. А вот душу…

– Понятно. И ты до сих пор жалеешь этого маньячину.

– Димыч, сам же сказал – хватит о плохом! Что касается окончательного переезда к тебе – может, не стоит торопиться? Мало ли что, вдруг я тебе надоем.

– Ну просил же – не говори ерунды! За ту неделю, что ты была в больнице, я чуть с ума не сошел от тоски. Я не могу уже без тебя, понимаешь?

– Без меня или без моих борщей?

– И-эх, раскусила!

– Меркантильный тип, чревоугодник!

– Вот напрасно вы такие обидные слова говорите, барышня… – начал было Димка, но его прервала трель телефона, стоявшего на специальной подставке.

Сахновский искоса глянул на дисплей и нахмурился:

– Матвей звонит. Странно.

– Что ж тут странного?

– Так ведь дело закрыто, преступник пойман, а других поводов для звонка у него вроде нет. – Дима взял трубку: – Привет, Матвей. Что нового? Что-о-о-о?!!!

Глава 42

Яна испуганно наблюдала, как лицо Димы выцветает. Только что живое, смеющееся, родное, оно за считаные секунды превратилось в гипсовую маску.

И в машине внезапно стало ужасно холодно. Во всяком случае, девушка почувствовала, как кожа стала пупырчатой, словно молодой огурец, а тело затрясло от озноба.

Едва Димка нажал на кнопку отбоя и, не глядя, сунул мобильник обратно на подставку, Яна еле слышно выдохнула:

– Что случилось, Димыч?

– Бред какой-то, – болезненно поморщился Сахновский, сворачивая на улицу, ведущую к съемной квартире Яны. – По-хорошему, тебя бы надо сейчас ко мне отвезти и запереть. Но, раз мы уже почти приехали, давай договоримся так. Ты сейчас займешься сбором вещей. Никому не открывай, дверь закрой на цепочку, к телефону не подходи. Мне надо срочно отъехать, но я постараюсь вернуться как можно быстрее.

– Да что происходит?! – выкрикнула девушка, чувствуя, как по щекам потекли предательские слезы. – Зачем ты меня пугаешь? Все ведь кончилось, да?

– Похоже, что нет.

– Да говори ты яснее!

Дима аккуратно въехал во двор дома, припарковался у подъезда и внимательно осмотрел двор, детскую площадку, подъезды соседних домов. Затем выключил зажигание, повернулся к Яне и взял ее ладошки в свои:

– Ты не волнуйся, все будет хорошо. Только слушайся меня, пожалуйста.

– Дима!

– Ну ладно, ладно, не злись. В общем, – Сахновский глубоко вздохнул, словно перед прыжком в воду, и скороговоркой выпалил: – нашли еще один изуродованный труп девушки. И тоже здесь, в парке, но не на аттракционах, а в лесистой части, причем с этой стороны, совсем близко от вашего дома…

– Да ну, брось! – Яна нервно хихикнула. – Тоже мне, нашел время шутить! Сам же просил меня не смеяться над этим…

– Яни, я не шучу. Снова труп, снова конфетка, снова много крови. Матвей просит меня срочно узнать, была ли жертва среди игрушек нашего тролля. А для этого мне надо ехать в офис, подключить ребят.

– Но ведь Кирилл признался…

– Похоже, его бабка оказалась права: все признания парня всего лишь плод его больного воображения. А тебя он просто приревновал ко мне…

– Ты ошибаешься! Ты не видел его глаз, когда он говорил со мной о Вике, о Катюшке! Это он их убил, он!

– А труп в парке – подражатель, по-твоему?

– Ну да! Мало ли психов в городе!

– Вот для того, чтобы точно знать, тролль это или нет, мне и надо влезть в его компьютер. А тебе – сидеть тихо и ждать меня, поняла?

– Я боюсь, – прошептала Яна. – Возьми меня с собой, а?

– Не могу, родная… ты после больницы, тебе отдохнуть надо, а не мотаться со мной по городу. Вон какая бледная, в синеву! И не бойся, я попрошу Матвея прислать сюда какой-нибудь экипаж ППС, чтобы они во дворе подежурили до моего возвращения.

– Ну, если так, – тяжело вздохнула девушка, – тогда ладно, поезжай. Только постарайся поскорее вернуться, а?

– Обязательно! Все, выходим, я тебя до квартиры доведу.

– Ага, и проверь там все.

– Под кровать заглядывать?

– В первую очередь. Если найдешь ее, конечно.

– В смысле? Я что, дебил, кровать от стула не отличу?

– Ну-у-у-у, – философски протянула Яна, выбираясь из машины, – диагноз ты себе сам поставил. Вот только кровати у меня нет, только диван.

– Умница! – Димка радостно чмокнул девушку в нос. – Не хнычешь, а язвишь, это здорово!

В подъезд Яна вошла, ощущая на плечах надежную тяжесть мужской руки. И ощущение это реально придавало уверенности, разгоняло страх и уныние по углам, жуть, навалившаяся после сообщения Черепанова, злобно огрызаясь, уползла куда-то в сторону канализационного люка.