Наталия Левитина - Любовница отменяется, или Тренчкот Страница 35

– Поссорились? – обернулась ко мне Нонна и проницательно посмотрела мне в глаза.

– Так, немножко, – с деланым безразличием махнула я рукой, а сердце в этот момент разрывалось от боли и обиды.

Немножко?

Нет, мы поссорились на всю жизнь!

Мы больше никогда не будем вместе.

– Приехали, – объявил остановку Роман Алексеевич, водитель, финансовый директор, а также огромная Ноннина любовь.

– Слушай, а не посидеть ли мне на Аткинсе? – с задумчивым прищуром спросила Нонна.

– Ты его не раздавишь? – мрачно улыбнулась я. – Говорят, он действенный.

– Куда тебе Аткинс с твоим патологическим пристрастием к чистейшим углеводам?

– Зато, говорят, охотничьи колбаски, ростбифы и эскалопы можно есть без счета!

– Тебе лишь бы есть! И при этом – худеть!

– Да. Вот такая мечта. Мечта всей жизни, – вздохнула Нонна.

– Ну, пойдем. Дам тебе распечатку из Интернета, – предложила я Нонне. – Сядешь на Аткинса, раз сильно хочется.

– Я здесь подожду, – предупредил Роман Алексеевич Ноннин вопрос. – Сделаю пока пару звонков. Вы идите, идите…

– Ну как, разобралась с блондинкой Никиты? – спросила подруга, пока я перед дверью доставала ключ.

– Не очень.

– Он объяснил как-нибудь свое поведение?

– Как-нибудь. Ну, не очень.

– Тебе трудно говорить на эту тему, – понимающе вздохнула Нонна. – Бедная девочка!

Я открыла дверь, и мы вошли в квартиру. Навстречу нам – очевидно, прямиком из ванной комнаты – двигался абсолютно голый Никита…

О-о-о!!!

Мы с Нонной замерли, разинув рты.

Некоторые мужчины смотрятся фантастически привлекательно, когда выходят из ванной. Я невольно залюбовалась торсом моего любовника! Нонна… Да, она тоже любовалась торсом.

Чем же еще?!

– Извините, – смущенно улыбнулся Никита, но его улыбки мы не видели, так как сфокусировали взгляды гораздо ниже. Странно, почему так трудно смотреть в лицо голому мужчине?

Нам с Нонной совершенно это не удавалось!

Никита развернулся и пошел обратно в ванную. Со спины он был не менее хорош. Наше чувство прекрасного получило мощную подпитку. Нонна восторженно показала мне два больших пальца, ее глаза горели восхищением.

– Вау, вау! – прошептала она и пошевелила плечами, словно разминаясь. – Знаешь, это так бодрит! Как холодный душ!

– Да? А меня будто бы кипятком окатило, – смущенно призналась я.

Увы, приходится признать – влияние Никиты на мои зрительные, обонятельные и осязательные рецепторы безгранично. Сохранить трезвую голову я могу лишь вдали от него. Вблизи совершенно теряю рассудок, стоит вдохнуть его запах или засечь краешком глаза его бесподобную улыбку…

– Юля, за такого парнишку стоит побороться, – сказала Нонна.

– Ты думаешь?

– Определенно! Найди блондинку и сотри ее в порошок.

Спасибочки! Хватит мне одного трупа!

– Ладно, не буду вам мешать, – заторопилась Нонна.

– А как же Аткинс? Постой, я найду!

– Да ну его, Аткинса. Я сейчас четко поняла: надо жить, радоваться, наслаждаться каждым мгновением! К черту диеты! Хочу удовольствий, праздника, веселья!

Ну надо же! Определенно, созерцание крепкого зада Никиты имеет мощный тонизирующий эффект. Посмотрите на Нонну – она вся сияет.

– Тогда чао, – кивнула я подруге. – Иди, веселись…

– Только приехал, – объяснил Никита, возвращаясь уже одетым. Он все еще выглядел смущенным.

– А тут мы вломились, словно ОМОН, – улыбнулась я. – Как командировка? Французы довольны?

– О, да. Отлично съездили.

– Они готовы заключить договор с «Фросткомом»?

– Почти созрели.

– Не переметнутся к вашим конкурентам? К «Митасу»?

– Надеюсь, не переметнутся. Будет обидно, учитывая, сколько я уже потратил на них сил и времени. А у меня для тебя хорошая новость. Звонила Оксана.

– Какая Оксана?

– Мама нашего стоматологического подкидыша!

– Димочкина мама! Да ты что?!

– Да. Она уже дома. Безумно тебе благодарна. Обещала как-нибудь заехать с Димоном. Ну… Я надеюсь, не для того, чтобы опять сбагрить нам парня!

– Даже если и так, – улыбнулась я. – Тебе ведь понравился младенец, а?

– Да… Понравился. Но без младенцев как-то спокойнее.

Никита подошел ко мне вплотную, взял за плечи.

– Ну, привет?

– Привет, – прошептала я, уткнулась носом в широкую грудь и всхлипнула. Слезы покатились градом. Переживания, мысли, страхи сегодняшнего дня и всех последних недель превратились в бушующую Ниагару.

– Эй, малышка, ты что? – удивился моей странной реакции Никита.

– Просто соскучилась! И сейчас это поняла, – прорыдала я в ответ.

– Юлька, милая… А я как соскучился! – признался Никита, прижал к себе еще крепче и поцеловал в макушку. – Невероятно, ужасно соскучился!

Глава 15

Новое лицо в нашей тесной компании

Утром позвонил Нелюбин. Вероятно, с целью извиниться за бестактность, с которой он прервал наш последний разговор.

– Здрасте, – хмуро выдавила я в трубку, контролируя при этом джезву. В джезве вскипал кофе. От плиты шел жар, а холодный пол леденил босые ноги: отопление так и не включили, хотя осенняя промозглая влажность окончательно захватила дом (белье на сушилке не сохло, забираться ночью в ледяную постель превратилось в настоящую муку. Но у меня есть персональный обогреватель в виде Никиты! Он такой горячий).

Я стояла на кухне в безумно эротичном виде – в трусах и майке. Розовые лягушки на салатном фоне. Да, веселенький такой комплектик. Наверное, все же надо найти тапочки. А лучше – валенки. Но сначала я обязательно сделаю глоток горячего кофе – иначе так и умру, в валенках и стрингах. Заманчивое зрелище!

Звонок Нелюбина отвлек от джезвы. Я непроизвольно сжала трубку. Ладонь сразу вспотела, а губы пересохли от волнения. Похоже, у меня не один, а два персональных обогревателя: Никита и Нелюбин!

Как быстро он меня выдрессировал! Я начинаю дрожать от страха, едва услышав его баритон. Бархатный голос Нелюбина предназначен для слов о любви, и лучше бы он произносил их на французском языке – звучало бы как музыка. Но он своим волнующим баритоном обычно говорит мне гадости. Просто и по-русски.

– Здравствуйте, Юля. Уже не спите?

– Еще не сплю, – буркнула я.

– Ах, ну да, вы ведь натура творческая. Наверняка по ночам пишете статьи.

– Вы угадали. Вы знаете французский?

– Что?

– Французский язык знаете?

– Хм-м… Учил когда-то в школе. Вторым после английского. А что?

– Да так. Просто. Ой, блин!

– Что случилось?!

– У меня кофе убежал! Черт!

И все из-за проклятого Нелюбина!

Привязался тут со своим французским!

– Сочувствую. Значит, так, Юля. Поговорил я с Эльмирой.

– Да?! Ну? Вы видели ее тренч от Блюберри? Вы видели ее каре?

Эти вопросы Нелюбин не удостоил ответом.

– В день гибели Кумраева Эльмира отдыхала в Турции, – сказал он.

– Нет! – в отчаянии крикнула я.

– Да! – отчеканил следователь.

– Что-то мне не верится!

– Но почему? Путевку она купила через агентство «Бонвояж», останавливалась в отеле «Аджирек». И Эльмира обещала мне продемонстрировать визы в загранпаспорте. Сразу, как найдет его.

– Вот! – торжествующе закричала я. – Значит, загранпаспорт она показать не может?

– Нет, не может, – устало вздохнул Нелюбин. – Сунула его куда-то. Но, Юля, это не принципиально! Я за пять минут могу выяснить через пограничников, действительно ли Эльмира Кумраева ездила в сентябре в Турцию. Нет смысла подозревать ее в неискренности.

– Как мило! А мне вот не удалось заслужить вашего доверия. Меня вы постоянно подозреваете в неискренности.

– Вы сами во всем виноваты. Короче, Эльмиру я вычеркиваю из списка подозреваемых. Зря вы, Юля, тратили на нее время. И я тоже.

– Но что же тогда делать?! – закричала я в трубку. – Как мне доказать свою невиновность?!

– Давайте алиби, – бесстрастно произнес Нелюбин. – Разве мы не говорили об этом? Алиби, Юля, алиби. Вспоминайте, где вы были и кто вас видел. Я открытым текстом уже говорю. Вы ничего не понимаете? Когда вас закроют в камере, вы уже ничего не сможете доказать. Шевелитесь, пока вы на свободе…

Лучше бы он молчал про камеру!

При этом слове мурашки бегут по коже.

Я положила телефон на стол и отправилась на поиски сигареты и шерстяных носков. Нашла и то, и другое. Пара сигареток была спрятана в ванной. Носки раскопала отличные – крупной вязки, мягкие, из собачьей шерсти. Мне подарили их давным-давно на Восьмое марта. Великолепный подарок! Именно это и мечтает получить на Восьмое марта каждая девушка. К тому же в данный момент носки ловко сочетались с майкой и стрингами. Жаль, Никита не видит. У него тотчас возникло бы желание сыграть на бис четыре сонаты, блестяще исполненные им этой ночью.

Но нет. Сейчас не время предаваться воспоминаниям о минувшей ночи… Чудесным воспоминаниям! Мне надо вернуться к разговору с Нелюбиным. Как же он сказал? Вспоминайте, где вы были и кто вас видел. И что-то про открытый текст… Неужели это намек? Неужели отсутствие алиби надо как-то компенсировать, призвав на помощь друзей и свои организаторские способности? Иными словами, я должна соорудить себе алиби? Так, что ли? Не эту ли мысль пытался внедрить Нелюбин в мой убогий мозг?