Неле Нойхаус - Друзья до смерти Страница 35

— Это случайно не во вторник было? — спросила Пия.

— Да, — удивленно ответила Антония. — А как вы узнали?

Белая кошка, которая раньше смотрела на рыб, пришла в зимний сад, потерлась о ноги Антонии и запрыгнула к ней на колени. Девушка опустила пальцы в мягкий мех и непроизвольно принялась гладить.

— Должна же быть какая-то причина, по которой она поехала вечером к Паули, — сказала Пия. — Эта могла бы все объяснить. Ей требовался совет или утешение.

— Может быть. — В голосе Антонии послышалась горечь. — Она мне сказала, что была у него. Но Свения совсем свихнулась с этим Паули. С тех пор, как с ним познакомилась, перестала есть мясо, выступает против засилья автомобилей и загрязнения окружающей среды и все такое. Раньше все это ее ни капли не интересовало.

— Из-за чего спорили Йо и Свения в субботу в Бурге?

— Она мне не рассказывала.

Антонию явно задевало, что ее лучшая подруга имеет от нее такие тайны.

— Что за человек был Йонас? — спросила Пия. — Он тебе нравился?

Антония задумалась и ответила:

— Да, поначалу. Хотя он совершенно изменился. Все изменилось с тех пор, как… А, все равно…

— С тех пор, как что? — переспросила Пия.

Антония не могла больше говорить и заплакала. Пия терпеливо подождала, пока девушка снова возьмет себя в руки, и спросила:

— Как Йо отреагировал, когда Свения сообщила ему, что беременна?

— Думаю, скис. — Антония вытерла слезы. — Свения пришла ко мне во вторник с этим УЗИ-снимком и была совершенно не в себе. Потом она послала снимок Йо. Он ответил эсэмэской. Когда Свения ее прочитала, то заплакала и уехала. Она хотела его найти, чтобы поговорить с ним.

— С этого, наверное, следовало начать, — трезво рассудила Пия.

— Да, наверное. — Антония пожала плечами. — Вечером она с ним ужасно поссорилась. Позже позвонила мне еще раз и разревелась.

Девушка замолчала, а кошка внезапно подняла голову и спрыгнула с ее колен. Сердце Пии так и подпрыгнуло, когда на лестнице, ведущей в зимний сад, появились Кристоф Зандер и Лукас. Кошка терлась о ноги Зандера и мяукала, требуя внимания. Антония вскочила и бросилась отцу в руки.

— Папа! — всхлипнула она и крепко к нему прижалась. — Йо умер!

— Что?! — Лукас побледнел и растерянно взглянул на Пию. — Нет!!! Это ведь неправда, да?

— Правда, к сожалению. — Пия встала и подошла к мужчинам. — Я нашла его вчера.

Норберт Захариас боролся с собой минут пять; казалось, он постарел прямо на глазах у Боденштайна.

— Я слишком поздно прозрел, — прошептал он. — Я верил, что нужен им как советчик, поскольку знаю, какие подписи и документы надо оформлять для определения регламента землепользования при строительстве. Но это не так. На самом деле им нужен был козел отпущения. Так же, как тогда…

Он прикрыл глаза, пытаясь сдержать слезы.

— Я не продажен, — наконец выдавил он. — Скорее я просто доверчив до глупости.

— А что произошло «тогда»? — спросил Боденштайн.

— Это касалось плана застройки городской территории Келькхайма, — упавшим голосом проговорил Захариас. — Региональная организация по планированию пересмотрела план землеотвода под застройку в Руппертшайне, Фишбахе и Мюнстере. И тут Функе и Шварц обнаружили, что их участки в Мюнстере оказались близко, но за пределами указанной в плане области. А оба уже хотели продать свои участки строительной компании моего зятя. Пересмотр стал для них катастрофой. Они обругали меня, сказали, что я не разобрался в плане и только потому теперь Руппертшайн должен быть перестроен. Короче, они склоняли меня к тому, чтобы я использовал свое влияние и склонил региональную организацию изменить план. Это, конечно, вызвало большое возмущение населения. Жители Руппертшайна взбунтовались, узнав, что под застройку отведена лишь небольшая полоска земли под Цаубергом. Но магистрат нагрел руки на измененных планах застройки, Функе, Шварц и Конради продали свои участки в центре города моему зятю за большие деньги, и тот развернул там строительство. Противники устроили проверку, открылось мое вмешательство и, конечно, родственные связи с Боком. Назревал скандал. Функе посоветовал мне выйти на пенсию по состоянию здоровья. Прежде чем дело дойдет до дисциплинарного взыскания. Он обещал, что прикроет меня и замнет дело.

— Правда ли, что в прошлом строительной фирме вашего зятя всегда удавалось выигрывать открытые конкурсы, предлагая самые низкие расценки на работы, и регулярно получать от города заказы на строительство? — спросил Боденштайн.

— Да, это так, — согласился Захариас. — Действительно, если в Келькхайме или окрестностях что-нибудь строится, это всегда делает фирма моего зятя. За это он всегда приплачивает кое-что ответственным за проведение конкурса.

— Паули был весьма близок к истине, когда назвал вас «мафией», — заметил Боденштайн.

— Он вообще во всем был прав, — устало ответил Захариас и кивнул.

— Если я правильно понял, вашему зятю грозили большие проблемы из-за вмешательства Паули, — подытожил Боденштайн. — Конечно, разозлились и те, кто хотел подзаработать на скупленных по дешевке участках, отведенных под запланированную трассу, поскольку они лишились бы денег. Но доктор Бок мог потерять больше, чем просто выгодный заказ. Причем… А как он вообще мог быть уверен, что действительно получит заказ на строительство трассы? Это ведь решают не власти Келькхайма и Кенигштайна, не так ли?

— Не они, — подтвердил Захариас. — Это решает управление дорожного строительства и транспорта в Гессене. Но у моего зятя хорошие связи с ответственными за принятие решений. И эти связи простираются до Берлина.

— Откуда Паули узнал все это? — спросил Боденштайн. — Йонас ему рассказал?

Захариас изменился в лице, стараясь сдержать слезы.

— Боюсь, что да, — произнес он сдавленным голосом. — Недавно Йонас с Тареком были у меня в саду. Они иногда помогали мне, ведь друг Йонаса работает садовником. День выдался ужасный. Зять пригрозил мне, что если я что-нибудь расскажу о подтасованных расчетах, то горько об этом пожалею. Моя дочь подписала брачный контракт, согласно которому в случае развода она ни на что не претендует, и Карстен угрожал, что пустит ее по миру с протянутой рукой, если я не доведу дело до конца.

— Значит, он оказывал на вас давление…

Боденштайн вовсе не удивился. Пия была права. Она правильно оценила Бока.

— Да, — подтвердил Захариас. — Вечером я многовато выпил и рассказал обо всем Йонасу и его приятелю. Я был просто убит, поняв, что даже мой собственный зять меня использовал и что, если все раскроется, все опять свалят на меня…

— Как отреагировал ваш внук? — осведомился Боденштайн.

— Был вне себя. Он ненавидит своего отца. Я должен был предположить, что он просто так не успокоится. Йонас передал всю информацию Паули. Теперь мертв не только Паули, но и Йонас. А я должен жить, сознавая, что на моей совести смерть двух человек…

— Ну, пока еще не доказано, что стало причиной смерти Паули или Йонаса, — попытался успокоить старика Боденштайн. — А что вы хотели от Паули во вторник вечером?

— Я хотел сказать, что поддержу его, — устало проговорил Захариас. — А еще я хотел предупредить его и попросить все сделать тихо. Чтобы действительно сорвать все планы моего зятя, нам следовало выйти на людей, которых он подкупил. А об этом нечего было и думать после выступления Паули, теперь все предупреждены.

— Вы поговорили с Паули? — спросил Боденштайн.

— Нет. — Захариас покачал головой. — Когда я увидел девушку, то испугался. Официально ведь я противник Паули. Я не хотел, чтобы нас с ним видели вместе.

Боденштайн пристально посмотрел на Захариаса и поверил.

— Мы можем вас отпустить.

— Нет, — тут же возразил старик, к удивлению Боденштайна. — Пожалуйста, не надо!

— Простите, не понял?

— Здесь мне спокойнее. — Захариас опустил голову. — Как вы думаете, почему я захотел переговорить с вами без адвоката?

— Скажите мне, я был удивлен, — попросил Боденштайн.

— Адвокат, который должен был меня защищать, работает на моего зятя.

Зандер провел рукой по волосам дочери и встревоженно взглянул на Пию.

— Свения уже знает? — тихо спросил он.

Лукас с громким то ли всхлипом, то ли стоном опустился на ступеньки и закрыл лицо руками. Пия заметила у него свежую белую повязку до локтя. Антония отпустила отца, села рядом с Лукасом и обняла его обеими руками. Парень уткнулся ей в плечо. Пия увидела, что слезы бегут по его щекам. Зандер спустился по ступенькам в зимний сад. Он вспотел от волнения, выглядел разбитым и подавленным.

— Давайте пройдем в сад, — предложил он и вышел наружу через стеклянную дверь.

Пия проследовала за ним. У стены дома в больших кадках росли помидоры, на клумбах цвели гортензии, пьяняще сладко пахли плетистые розы.