Наталия Левитина - Неприятности в ассортименте Страница 35

– У них ведь с мужиками в Европе совсем туго, – компетентно заявила Ириша.

– Почему? – выдавила я растерянно. – Это у нас в России треть мужчин сидит, треть – пьет. А в Европе-то все прекрасно.

– Да уж, конечно! Там одни голубые. Или иммигранты. Или психи. Амбициозной, хорошо зарабатывающей француженке не так-то просто найти себе равного партнера.

– И что, давайте все будем в Россию за мужчинами ездить! – желчно воскликнула я. И замолчала на целых полтора километра, осмысливая мрачную перспективу одиночества. Генриэтт переманит Никиту во Францию – и он там отлично приживется с его свободным французским и любовью к шардоне. А я останусь одна.

Не хочу!

Я уже была одинока.

Больше не надо!

– Ты уверена, что на этой дороге сто десять километров в час – максимально удобная скорость? – спросила я, с опаской посмотрев на спидометр. Автомобиль мчался по кочкам, подпрыгивая, взлетая, оставляя за собой песчаный шлейф. Кругом простирались зеленые поля, засеянные кукурузой, вблизи темнел лес.

– Мы почти на месте. Если ничего не перепутали. Сейчас увидим это Корсавино.

И мы действительно въехали в крошечную деревеньку – вдоль дороги располагалось всего четыре дома. Старые, давно не крашенные деревянные заборы, покосившиеся черные избушки, бурьян выше головы – от картины безысходного запустения и умирания защемило сердце.

– Вот, улица Ленина. Единственная. Она нам и нужна. А номер дома я все равно не знаю, – пробубнила Ириша. – Попробуем наугад.

И нам повезло!

(Хотя, как впоследствии выяснилось, не очень.)

Мы вылезли из машины и выбрали для атаки самый приличный забор – ровный, плотный. Эта резиденция явно была обитаема. Через забор свешивались ветви яблонь с яблоками – пока еще некрупными, светло-зелеными, листву пронизывали насквозь яркие и ликующие солнечные лучи.

– Послушай, какая тишина, – сказала Ирина. Ее рука, сжатая в кулак, замерла в сантиметре от облупленной поверхности калитки.

Тишина, разлитая в воздухе, нарушаемая только звуками природы – пением птиц, шуршанием сосен, – воспринималась нами, городскими жителями, как утонченное наслаждение.

– Красота, правда? – посмотрела на меня Ириша и постучала в дверь.

Никто не ответил.

Через секунду Ирина начала колотить в калитку столь яростно, словно собиралась выломать и ее, и часть забора.

– Полегче, подруга, – попросила я. – Вряд ли баба Катя проникнется к нам пиететом, если мы порушим ей всю архитектуру.

– А вдруг это вовсе не ее дом?

– И что? Можно громить? Ну, прихватила бы тогда с собой ракетно-зенитный комплекс. Мы бы быстро снесли этот забор. А заодно и хибарку.

Из глубины сада донесся дребезжащий голос: «Иду-иду!» – и вскоре калитка осторожно приоткрылась на два миллиметра.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась Ирина. – Мы ищем бабу Катю.

– Это я, – с готовностью отозвалась старушка и распахнула дверь. – Проходите! Не стойте на пороге. Сюда, сюда!

Удивленные теплым приемом, мы вторглись во владения пророчицы. Бабуля вовсе не выглядела нелюдимой, как предупреждали Ирину, и не торопилась спускать на нас цепных псов. Впрочем, их у нее и не было.

– Значит, вы – баба Катя, – для верности уточнила Ирина.

– Я, внученьки, я, – закивала старушка. – Ой, сам Бог вас послал, родные!

– Что случилось? – испугались мы.

– Да совсем я одна осталась, – объяснила баба Катя. – Вы мне не поможете? Вы, я вижу, на машине…

Мы с Ириной переглянулись: причина столь радушного приема становилась нам понятной. Бабуля-ясновидящая, вероятно, попала в безвыходное положение, а тут и мы подоспели. Пришлось старушке спрятать в карман свое мизантропство и просить о помощи.

– Конечно! – в два голоса воскликнули мы. – Конечно! Что нужно сделать?

– В аптеку бы съездить, – просительно проныла ясновидящая. – У меня препараты кончились. Раньше мне Петр Иванович или Андрей Кузьмич привозили… Но Петр Иванович сейчас в городе, в больнице. Уж не знаю, когда выпишут. Сильно приболел, так сильно… У нас ведь тут всего четыре избы. Петр Иванович, значит, в больнице теперь. Андрей Кузьмич к детям уехал в гости, тоже раньше чем через месяц не вернется. Далеко уехал, на Алтай. Остались я да Антонина. Антонине – девяносто, ей самой забота требуется. А у меня лекарство кончилось, да и в магазин надо. Все припасы подъела, крошки собираю… Я уж тут не знаю, что делать. Аптека и магазин в райцентре, вы мимо обязательно проезжали. Съездите, внученьки, а?

Да, мы проезжали через райцентр. До него было где-то двадцать километров. Туда и обратно – сорок. По дороге, похожей на стиральную доску…

– Конечно, мы съездим! – страстно закивала Ирина. Ради установления теплых отношений с гадалкой она бы сейчас слетала в Австралию за свежим стейком из кенгуру, если б ее об этом попросили. – А хотите, вас довезем?

– Ой, нет, нет! – замахала руками бабуля. – Растрясет меня, костей не соберу. Вы езжайте, внученьки, я вам список дам, ладно? Вот это для меня, а это – для Антонины. Я списочек-то для Петра Ивановича приготовила, он у нас как дед Мазай. Курсирует – туда-сюда, туда-сюда. А мы с Антониной, как зайцы, его дожидаемся. Но вот в больницу попал наш Петенька. Не знаю… А вот денежки. – Баба Катя протянула завернутые в платочек рубли.

– Деньги потом отдадите, – улыбнулась Ирина. – А то вдруг мы их возьмем и насовсем уедем?

– Ну, – вздохнула бабуля, – каждый сам себе судья. И сам определяет, что ему дозволено. Но я думаю, вы, внученьки, и муху не обидите. А уж двух старушек – тем более. У вас у самих в глазах горе. Поэтому и на просьбу мою сразу откликнулись…

И попилили мы с Иришей в райцентр. Где устроили сногсшибательный шопинг в аптеке и трех крошечных мини-маркетах. Ирина решила не ограничиваться списком бабы Кати – он явно был продиктован скромными финансовыми возможностями старушки: тут упоминались только самые необходимые продукты. И в таком мизерном количестве, что вряд ли бабуле хватило запасов до возвращения из больницы Петра Ивановича.

Инстинкт шопоголика, подпитываемый чувством сострадания, заставил Ирину буквально разгромить все три магазинчика.

– Теперь баба Катя нас не выгонит, – удовлетворенно сказала подруга на обратном пути. В багажнике громоздились четыре коробки с пряниками, конфетами, подсолнечным маслом, рисом, гречкой, макаронами…

– Однозначно не выгонит, – согласилась я.

Ах, если б еще знать, что она скажет, прикоснувшись к подушке Льва и его носкам… А вдруг изменится в лице и опустит глаза?

Сыграв в футбол с бабой Катей – она рьяно отказывалась от даров, заключенных в четыре картонные коробки, мы настойчиво предлагали ей забрать их, – Ирина вернулась к машине и достала подушку.

– Вот, – сказала она. – Баба Катя, и вы нам помогите, пожалуйста. Муж у меня пропал.

Старушка минуту молча переводила взгляд с Ириного лица, напряженного и несчастного, на предъявленную подушку и обратно. Потом прижала ладони ко рту.

– Ой, внученьки, да я же не та баба Катя, которую вы ищете, – виновато выдавила она. – Та ясновидящая… Она в Корсавине живет!

– А это что? – тупо спросили мы.

– Степаново. Корсавино дальше, на речке. Пятнадцать километров отсюда…

– Ну ничего, зато сделали доброе дело.

Ирина сосредоточенно смотрела на дорогу – светло-желтой песчаной лентой она петляла между соснами, высокими, прямыми, впившимися темно-зелеными кронами в синее небо.

– Зато потеряли два часа, – уныло пробурчала я.

– Зато бабуля обеспечена едой по крайней мере на месяц.

– Зато ни на шаг не приблизились к своей цели.

– А ты представь, как бы они с Антониной куковали без лекарств и еды, если бы мы не появились? Мы спасли старушек, – с удовольствием констатировала Ириша.

– Думаешь, наверху нам это как-то зачтется?

– Не смеши, Юля! Ты же такая бескорыстная. Когда это ты беспокоилась о личной выгоде?

– Кажется, в последнее время я стала очень въедливой и мелочной, – призналась я, вспомнив, как подсчитывала, исходя ядом, ежемесячные отчисления Никиты Ланочке…

Деревня Корсавино тоже не могла похвастаться указательной табличкой. Хотя, возможно, мы ее просто проглядели. Но, как и в Степанове, мы сразу же попали на улицу Ленина и обнаружили на ней гораздо больше домов. Интуиция, изменившая нам в случае с бабой Катей, теперь сразу же подсказала, куда ехать: мы направились к воротам, собравшим беспрецедентное для заброшенной деревушки число автомобилей – три.

– Прямо автосалон, – буркнула я, рассматривая пыльные бока огромного джипа, «девятки» и «Нивы».

Ирина пристроила рядом еще и свою машину.

Баба Катя-2, очевидно, имела референта. Прямо за воротами нас встретила худая, сгорбленная женщина в темном платке и глухом платье до пят и, проэкзаменовав, отвела в дом.