Чарлз Тодд - Хладнокровное предательство Страница 35

– Ваше место рядом с женой, – сухо сказал Ратлидж Камминсу.

Хозяин гостиницы нехотя покинул кухню, бросив последний взгляд на женщину в инвалидном кресле.

Мисс Аштон заявила:

– Я иду гулять. Не могу сидеть сложа руки! – Она развернулась и тоже вышла в коридор.

Доктор Джарвис укладывал инструменты в саквояж, по очереди заворачивая их в тряпки.

– Робинсон практически не пострадал, – сказал он Ратлиджу, не прекращая работать. – И Элизабет тоже. Он был вне себя, действовал бездумно. Вряд ли у него хватило бы духу довести дело до конца.

Мисс Фрейзер смотрела на свою руку. На скуле у нее проступил синяк – должно быть, Робинсон ударил ее в ходе борьбы. Ратлидж еле слышно выругался. Ему хотелось схватить Робинсона за горло и как следует встряхнуть. Он сам удивился силе своих чувств.

Доктор Джарвис смерил Элизабет Фрейзер задумчивым взглядом:

– Дорогая, дать вам успокоительное? Или болеутоляющее.

– Нет. Я должна приготовить ужин.

– И все-таки я оставлю вам лекарства – вдруг пригодятся. Мне нужно навестить еще одного пациента со сломанной ключицей. Упал с крыши, когда чистил снег. Если я вам понадоблюсь, пришлите за мной.

Он кивнул Ратлиджу и вышел. Они услышали, как доктор разговаривает с Грили во дворе – тот только что приехал. Доктор и Грили уехали вместе.

На кухне воцарилась тишина. Потом Элизабет Фрейзер сказала:

– Как же я испугалась! – Голос у нее был тихий, как будто она не сознавала, что говорит вслух.

Желая хоть чем-то помочь ей, Ратлидж принялся заваривать чай. Через несколько минут он придвинул ей чашку. Она выпила ее целиком; когда она подносила чашку к губам, ее левая рука слегка дрожала.

– Попросите миссис Камминс или мисс Аштон помочь вам готовить. Повязку нельзя трогать двадцать четыре часа.

– Вы говорите прямо как доктор Джарвис! – Мисс Фрейзер улыбнулась. – Правда, на войне вам, наверное, приходилось видеть более ужасные раны, чем моя. У меня все быстро заживет.

Он не ответил. Смотрел в окно и пытался разобраться в своих чувствах. Он спас жизнь Джанет Аштон, но между ними не возникло теплоты. Они придерживались противоположных точек зрения на произошедшее, да и ее упрямство, желание во что бы то ни стало убедить всех в своей правоте мешало отнестись к ней хорошо. Интересно, почему Джералд выбрал не Джанет, а Грейс? Потому что Грейс показалась ему более беззащитной? Вдова с двоими детьми. Наверное, ему захотелось защитить их. А может, решительность и напор Джанет делали ее неженственной и грубой в его глазах? Не потому ли Джералд был добр к Элизабет Фрейзер? Она ведь тоже по-своему беззащитна.

И все же Элизабет Фрейзер была стойкой, не унывала, к своему увечью относилась спокойно. Не жалуясь, выполняла всю тяжелую работу в гостинице, отношения между хозяевами которой явно были напряженными. Ратлидж снова подумал: только нужда могла заставить ее выносить такое положение.

От него не укрылось, что Гарри Камминс тоже остро сознавал ее беззащитность.

– Я понимаю, в самом деле понимаю, – говорила тем временем Элизабет Фрейзер. – Он обезумел от горя и неизвестности. Но какая напрасная трата сил! Крови и так пролилось достаточно. Что хорошего, какой смысл в том, что он так поранился?

– По-моему, ни о каком смысле своего поступка он не думал. Хотел облегчить свою боль, вот и все. – Ратлидж опустился на колени и начал спокойно смывать кровь с пола и собирать осколки чашки.

– Не нужно, я сама, – слабо возразила Элизабет Фрейзер.

– Почему? – Ратлидж улыбнулся. – Всякий по-своему справляется с досадой и огорчением.

Она смерила его недоверчивым взглядом, но возражать не стала.

Выкинув осколки в мусорную корзину, он закрыл дверь, чтобы в помещение не проникал холодный воздух. Гарь уже выветрилась, и на кухне стало холодно и как-то неуютно, как на ферме Элкоттов.

Миссис Камминс спустилась вниз помочь Элизабет с ужином, и Ратлидж ушел, чтобы не мешать. До того он целый час просидел с Элизабет Фрейзер. Оба молчали, она о чем-то думала. Он старался не вмешиваться, поддерживая ее лишь своим присутствием. Третьим был Хэмиш, встревоженный и отчужденный.

Перед тем как миссис Камминс вернулась, мисс Фрейзер спросила, как будто подводя итог своим мыслям:

– Вы что-нибудь узнали сегодня утром? Когда вы уезжали, то на что-то надеялись. Я поняла по вашему лицу.

– К сожалению, мне почти ничего не удалось выяснить.

– Может, вы просто ищете не там, где нужно?

– Примерно то же самое сказала мне и Мэгги Ингерсон.

– Мисс Аштон убеждена, что она права насчет Пола Элкотта.

– Наверное, ей так проще.

– Проще?! Странное слово вы подобрали, инспектор! Не понимаю, какая ей выгода от того, что она его обвиняет.

Он ничего не ответил, и мисс Фрейзер робко заметила:

– Вы непременно должны выяснить, кто совершил это злодеяние, и как можно скорее! Эрскдейл, правда, уже никогда не будет таким, как прежде, но, если вы найдете убийцу, мы хотя бы сможем спокойно спать.

Он не мог признаться ей в том, что у него уже и так слишком много подозреваемых, а убедительных доказательств нет. Он не мог сказать, что блуждает в потемках, задает вопросы наугад, но преуспел не больше, чем инспектор Грили до него. А вдруг и в самом деле убийца рыщет на свободе – пришлый, чужак, которого никто не заметил в метель? Еще хуже, если убийца кто-то из местных. Тому, кто способен на такое зверство, не составит труда убить еще раз.

Он не смел больше концентрироваться на какой-то одной версии в ущерб остальным. Думать так опасно. Здесь не Лондон, где множество констеблей в разных частях города могут следить за каждым подозреваемым и ежедневно докладывать ему обо всех происшествиях. Здесь у него помощников нет. Зато кругом огромное пространство, где можно спрятаться. И все же ему не хотелось, чтобы убийцей оказался мальчик. Слишком это чудовищно.

Хэмиш напомнил: «Да, но ты не имеешь права ничего исключать, твоя работа не допускает пристрастности. Нельзя закрывать глаза на то, что следует сделать».

Ратлидж как мог старался быть беспристрастным в Престоне. Странно – закончись тот судебный процесс хотя бы на день раньше, его бы не послали на север. К тому времени, как здесь нашли трупы, он был бы на полпути в Лондон. Но если бы судебный процесс закончился на день раньше, судьба молодого Марлтона была бы иной. Долгие и серьезные дебаты присяжных спасли обвиняемого от виселицы.

Что же касается выполнения своего долга… Ратлидж все прекрасно понимал. Ему и раньше приходилось посылать в бой молодых, зеленых юнцов, потому что наступал их черед сражаться. Он научился не думать о том, что многие из них вскоре погибнут. В конце концов, окончательный выбор делал слепой случай. По крайней мере, так он себе внушал, подписывая очередную сводку убитых и пропавших без вести.

Шотландцы, воевавшие под его командой, иногда гадали на воде, спрашивая, что ждет их впереди. Ратлидж так и не понял, удавалось ли им выяснить что-то таким образом.

Что бы он спросил у воды, сиди он над чашей прямо сейчас? Где мальчик? Или – кто убийца? Джошу Робинсону лучше замерзнуть в снегу, чем оказаться на скамье подсудимых.

Глава 20

Грили сидел в своем кабинете, лицо у него осунулось от усталости. Хотя он передал руководство Ратлиджу, ему тоже приходилось принимать участие в расследовании, отчего, в числе прочего, возникал вопрос о личной ответственности. Может, он не выполнил свой долг и ему следовало арестовать убийцу лично?

Увидев Ратлиджа, Грили встал из-за стола, потянулся.

– Доктор Джарвис уверяет, что с ним, с Робинсоном, ничего страшного, – сказал он.

– У меня такое чувство, что он больше не наделает глупостей.

Грили вздохнул:

– Поэтому я и пытался отговорить его ехать в покойницкую. Некоторые сходят с ума от одного горя утраты. – Он выудил из груды лежащих на столе документов лист бумаги. – Вот, это вам. Доставили из Кесвика. Я пошел в гостиницу, чтобы передать вам, и угодил в самую заварушку. Вызвал врача, а сам отправился искать вас.

Ратлидж развернул телеграмму от инспектора Боулса. Она гласила:

«Как можно скорее сообщите о результатах тчк Главный констебль ждет».

Прочитав телеграмму, Ратлидж сунул ее в карман. Как просто сидеть в Лондоне и требовать скорейшего раскрытия дела! Но где улики, способные отправить злодея на виселицу?

Грили сказал:

– Мне сообщили, что вы допрашиваете ближайших соседей Элкоттов. Я уже со всеми поговорил. Напрасно вы теряете время!

Сев на стул наискосок от Грили, Ратлидж ответил уклончиво:

– Мне нужен был предлог, чтобы проверить, с какими препятствиями столкнулся мальчик. Например, я понял, что Джош Робинсон вряд ли попросил бы помощи у соседей. Он не дружил с сыновьями Халднесов и, по-моему, даже в самом отчаянном положении не стал бы просить о чем-то их мать. Петерсоны – люди пожилые, мальчик почти не знал их и, значит, не мог им верить. Мисс Ингерсон грубовата и замкнута в себе. Возможно, Джош побоялся бы обратиться к ней.