Сергей Дышев - От воров в законе до отморозков - Россия уголовная Страница 35

Случай же со Спесивцевыми, на мой взгляд, является уникальным. Уникальным потому, что действовал не один человек, а трое. И в криминальной практике это, в общем-то, большая редкость. И нам предстоит разобраться, почему убийце помогали мать и в какой-то мере - сестра. Считается, что она была свидетельницей преступлений брата. В общем-то, по остальным признакам Спесивцев полностью подходит под образ того сексуального убийцы, о котором я говорил. Он - сексуальный неудачник, он отчужден, испытывает острое одиночество и чувство неудовлетворения по поводу того, что оказался вот таким. У него очень высокая степень ранимости, это тоже к нему полностью относится. Семья, в которой он вырос, воспитывался, жил, по характеристикам соседей, отличалась тем, что они были очень замкнуты. Что это означает? Они были дезадаптированы, они не влились, не вписались в ту среду, в которую должны были вписаться. Я думаю, это происходило по разным причинам. Спесивцев чувствовал себя обделенным, униженным, чувствовал, что с ним поступили несправедливо, хотя он и не мог дать себе ответа, кто его обделил, кто обидел. Тем не менее он переживал все это. И все преступления были совершены по этим самым причинам. Он был полным сексуальным банкротом, насколько я понял, был импотентом, не мог вступать в нормальные половые связи с женщинами. У него сорвался один из его первых романов с девушкой Женей Гусельниковой. В дальнейшем она стала его первой жертвой. И, как многие другие сексуальные маньяки, он винил во всем женщин, которые выступали в качестве грозной и неумолимой силы, являлись его личным врагом. В таком качестве женщины им и ощущались.

Возможно, что его мать и сестра и были исключением из этого общего числа. Но я обратил внимание на продемонстрированный диалог в видеозаписи между сыном и матерью. Не так важно что они говорили, вернее, не только то, что они говорили, а как они друг с другом говорили. Они обвиняли друг друга в самых резких тонах. Поэтому я могу сделать вывод, что и здесь мать воспринималась им в качестве персонажа, виновного в его несчастьях.

И вот здесь я подхожу к главному вопросу. Почему в преступлениях участвовала вся семья, а не он один? Сложнее всего ответить, почему участвовала, была свидетельницей преступлений сестра. Об этом у меня нет информации. Я могу только сделать предположения, что ею двигало какое-то сексуальное любопытство. Возможно, я не прав. А вот гораздо более весомым и, наверное, более достоверным является предположение, что мать все время помогала ему, движимая чувством вины по отношению к сыну. Она бессознательно ощущала или предощущала, что те несчастья, которые случились с сыном, в связи с чем он даже попал в психиатрическую больницу - связаны с ней, она виновница этого. Движущим мотивом поведения матери было переживаемое чувство вины по отношению к сыну. Вина в том, что он родился таким, вырос таким. И поэтому она всячески помогала ему. Это выразилось и в том, что она заметала следы преступлений, выносила расчлененные части убитых, завлекала для него новые жертвы, чтобы таким образом сделать "приятное" своему сыну. Я повторяю, это реальное чувство вины перед сыном. В пользу такого предположения говорит и то, что она разошлась с мужем, оставив себе детей; бывшего супруга не пускала в дом. Следовательно, она полностью взяла на себя ответственность, дети были маленькими, она не могла обеспечить их так, как хотелось.

Теперь я подхожу к очень важному моменту. Эта семья жила в совершенно обособленном мире еще до совершения преступлений. И соседи на это обстоятельство тоже обращают внимание. Они были обособлены, ни с кем не разговаривали, никого не впускали к себе в дом, ни с кем ничем не делились. Хотя, замечено было: как-то к ним случайно кто-то зашел в квартиру - и там была идеальная чистота. Вот эта обособленность крайне сближала их всех троих. Весь мир лежал за рамками их семьи. И еще важное обстоятельство: они воровали - что тоже сближало их и обособляло. Они существовали в другой реальности, в другом измерении. И вот потому становится понятным их соучастие в преступлениях. У них была общая тайна, которая их объединяла.

Весьма трудно высказать обвинения в их адрес. И, знаете, почему? Они вас не поймут, и меня наверняка бы не поняли, потому что говорят они и мыслят на другом языке. На допросе Спесивцева вела себя очень агрессивно, на задаваемые вопросы отвечала с раздражением и зачастую не то, о чем ее спрашивали. То есть она не понимала языка, на котором с ней разговаривали.

Был ли Спесивцев болен? Очевидно, какие-то отклонения у него были, именно поэтому его направили в психиатрическую больницу. Но я не считаю, что болезнь, психическое или какое иное расстройство были причиной совершения столь чудовищных действий. Скорее всего, эти расстройства лишь способствовали совершению преступлений. Есть настоятельная необходимость подвергнуть психическому обследованию или даже экспертизе мать и дочь. Я не исключаю, что и у них нашли бы расстройства.

Почему Спесивцев убивал и мальчиков, правда, их было значительно меньше, чем девочек. Насколько мне позволяют судить другие случаи, он в лице этих мальчиков совершал как бы символические самоубийства, он вбивал сам себя. Это было самоубийство на психологическом уровне. У него, несомненно, было несчастливое детство, и вот он, убивая этих мальчишек, как бы убивал каждый раз самого себя, погибая и тем самым избавляясь от всех психотравматических переживаний, которые у него были. И последний момент - людоедство. Оно, правда, не сильно просматривается. Тем не менее мать варила человечину, они заставляли свои жертвы использовать эту человечину в пищу. Они скармливали ее своей собаке. Здесь есть элементы людоедства. Я думаю, это объясняется тем, что эти люди были как бы из другого мира, жившие в ином измерении. И для них не подходят наши привычные нравственные нормы.

ЖЕРТВЫ СТОП-ЛИФТА

Их взгляды встретились. "Это охотник", - подумал шедший позади.

Они были копиями друг друга: оба в черных вязаных шапочках,

темных очках, светловолосые. На плече у каждого - потертые сумки.

Правда, его "близнец" пониже ростом и какой-то дерганый.

Нервозно озирается. Болван... Шедший позади сбавил шаг,

остановился, проследил взглядом за парнем. На вид тому было около

двадцати пяти. Парень торопливо вошел в подъезд следом за

школьницей в ярко-голубых лосинах и светлой курточке. Никто их

больше не заметил...

1995-й октябрь для сотрудников отдела по особо тяжким преступлениям МУРа был отмечен обвальной серией изнасилований. Как минимум раз, а то и два-три раза в неделю жертвами становились несовершеннолетние девчонки. Маньяк шел по большому кругу, избегая центра Москвы: чаще всего это были новостройки Западного, Северного, Юго-Восточного, Восточного, Северо-Восточного округов.

В многомиллионном мегаполисе изнасилования - привычная строка в ежедневной сводке дежурной части ГУВД Москвы. Кто-то стал жертвой пьяной страсти, кто-то переоценил свои силы на любовном фронте, кто-то слишком навязчиво провоцировал, да было поздно давать задний ход...

Но здесь было - гнусней не придумаешь. Какой-то мерзавец в неизменной черной вязаной шапочке, надвинутой на глаза, и темных очках насиловал школьниц в лифте. Бездумная конструкция с кнопкой "стоп" позволяла останавливать кабину лифта в межэтажном пространстве. Жертва оставалась один на один с преступником внутри замкнутого куба. И только бдительность диспетчера могла спасти. Но кто на это рассчитывает? Преступления были одинаковы, похожи, как навязчивый кошмарный сон.

Закон подонков: количество переходит в наглость, наглость порождает беспредел.

В десятках и сотнях изнасилований, совершенных в общежитиях, в лесопарках, на квартирах, на улице, трудно выявить типаж, для которого подобное преступное деяние стало не просто случайным эпизодом, а второй жизнью, "ломовым кайфом", который уже ничем не заменишь.

Но этого насильника нельзя было не вычленить из общей сводки насилия. Шапочка, очки, плотное округлое лицо, рост средний или выше среднего что, впрочем, для потерпевшей девочки-подростка все едино.

Многочисленные изнасилования по окраинам Москвы, как и положено, расследовались угрозысками и прокуратурами муниципальных округов. В конце концов в МУРе высказали предположение о явной серийности преступлений. И когда сопоставили все данные, все признаки, пришли к выводу, что действует один и тот же маньяк. Обратились к прокурору Москвы Герасимову с предложением, чтобы его сотрудники взяли в производство дело о предполагаемом серийном насильнике. Он, изучив дела, согласился, и была создана оперативно-следственная группа.

К этому времени еще в начале 1993 года были возбуждены прокуратурой Зеленограда - пригорода Москвы - три уголовных дела по изнасилованиям и грабежам четырех несовершеннолетних; позднее по подобным преступлениям и Перовской, Тушинской, Бутырской, Бабушкинской, Коптевской, Черемушкинской, Люблинской, Солнцевской межрайонными прокуратурами.