Малахитовый Лес - Влада Ольховская Страница 35

Она собиралась оставить Градова в покое, наблюдать за его смущением забавно лишь до определенного предела. Но теперь ему придется вытерпеть ее общество чуть дольше, благо темы для обсуждения у них уже есть. Ему это точно не навредит, даже на пользу пойдет: с такими травмами он ближайшие пару дней будет нуждаться в помощи.

Так что мелодию, посвященную ему, Тори собиралась слушать с удвоенным любопытством – как подсказку для будущего общения. Она прекрасно понимала, что музыка, связанная с Градовым, не может быть такой же бодренькой и жизнерадостной, как портрет Ксении. Тори ожидала, что это окажется нечто спокойное, расслабляющее – как течение широкой реки.

Но музыка была другой. Быстрой, но не бодрой, а по-своему тревожной, настороженной, заставляющей напрячься, пересесть на край кресла, слушать внимательней, стараясь ничего не упустить. Музыка с двойным дном: сначала спуск в пещеру, а потом – возможное падение в бездну. Не мерный поток, а проливной осенний дождь, в котором можно скрыть что угодно. Утренний туман над холодной водой. Зверь, тихо пробирающийся через ночь.

Это было совсем не то, что она знала о Романе Градове. Это было даже не то, с чем ей хотелось бы сблизиться. Но ее желания сейчас отходили на второй план, задание требовалось выполнить любой ценой, а значит, ей предстояло приспосабливаться.

Глава 13

Лев вернулся в поселок, как только узнал, что случилось с его братом. Дашка, конечно же, была недовольна, но выбор перед ней стоял простой: ехать с ним или остаться на вечеринке, а потом самой искать транспорт. Льва устроил бы любой вариант, он о своей спутнице даже не думал. Он злился из-за того, что ему рассказали про несчастный случай так поздно.

Пропустить такой идеальный повод для примирения! Ранение наверняка сбило с Романа хотя бы часть спеси, заставило его почувствовать себя уязвимым, а значит, нуждающимся в семье. Тут Лев помог бы ему, подал руку, ну или что там нужно делать с травмированными людьми… Не важно, он бы сделал все, что велели врачи! И тогда до старшего брата наконец дошло бы, что они не чужие люди, он вообще не один, ему есть, на кого положиться!

Но врач позвонил младшему Градову слишком поздно. А в ответ на замечание, которое Лев высказал громко и далеко не цензурно, принялся оправдываться:

– Ну я же знал, что вы на отдыхе, просили вас не беспокоить, Лев Андреевич!

– Я просил не беспокоить меня по мелочам, а не в случае, когда жизнь моего брата под угрозой!

– Но его жизнь не была под угрозой… Ему соседка помогла, этого оказалось достаточно, Роман Андреевич даже под нашим наблюдением оставаться не стал.

Разговаривать с врачом дальше без толку, с Дашкой – тоже. Она сначала еще пыталась ворчать, что напрасно они сорвались, сейчас Роман отвесит ему свой фирменный пинок под зад, который можно было получить и на сутки позже. Пришлось на нее прикрикнуть, и остаток дороги она обиженно молчала.

Подъезжая к поселку, он позвонил Алле и выяснил, что эта курица вообще ничего не знала про несчастный случай. Лев понятия не имел, чем она занималась столько дней, но уж точно не тем, чем следовало бы! Естественно, сейчас, когда ей хвост прищемили, она рвалась идти с ним к Роману, но Лев это запретил. Он решил, что шанс на трогательное объединение братьев еще есть, однако возможно это только наедине. Так что он отвез Дашку к их дому, а к Роману отправился один.

Старший брат выглядел плохо: бледный, осунувшийся, с темными кругами под глазами. Вот только даже эта слабость почему-то не смогла избавить его от вечного выражения превосходства на лице, которое с детства бесило Льва.

По сценарию измученный болью Роман должен был броситься на шею Льву с братскими объятиями, рассказать, как сильно он испугался, возможно, заплакать. Но Роман стоял на пороге и смотрел на брата как на дебила.

– Ты чего приперся и таращишься на меня так, будто мысленно уже выбираешь венок на могилу?

– Мне рассказали, что с тобой случилось!

– Судя по твоему траурному виду, тебе рассказали белиберду. Я в порядке.

– Рома, ну в каком ты порядке?

– В шахматном.

– Чего? – удивленно моргнул Лев. – Иногда я тебя совершенно не понимаю! Но очевидно, что тебе нужна помощь. Давай ты на время переедешь к нам, а? Тогда и я, и Дашка будем за тобой присматривать.

– Дай угадаю… В твоем воображении я уже лежу в длинной ночной рубашке на высокой кровати, а ты держишь меня за руку, ожидая, когда мой бренный дух покинет тело?

– Я серьезно.

– Я тоже, – кивнул Роман. – Серьезно говорю тебе, что твоя помощь не требуется. А Дарья меня вообще опасается, ей проще повеситься, чем в одном доме со мной поселиться.

– Тебя все поначалу побаиваются, потом привыкают, – рассудил Лев. – Слушай, ну тебе же одному нельзя!

– Можно.

– Я с врачами говорил! Кто-то должен следить, чтобы ты вовремя принимал лекарства, уколы тебе делать, перевязки, опять же…

– И что, ты способен вот это все делать? – удивленно приподнял брови Роман.

– Ну… я научусь! Или Дашка научится.

– Ей проще тебя придушить, чем такому учиться. Но проверять мы не будем, потому что я никуда не пойду.

– Но один ты не справишься!

– Во-первых, справлялся же раньше. Во-вторых, я и не один.

Роман сейчас смотрел не на брата, а куда-то за его спину. Растерянно обернувшись, Лев обнаружил, что на дорожке стоит девушка лет тридцати и внимательно наблюдает за ними.

Раньше он видел ее мельком – на фото, когда его оповещали об очередной новенькой в Малахитовом Лесу, и на улицах поселка, она пару раз проходила мимо его дома. Эта девушка Льва не интересовала, он помнил, что она поселилась по соседству с его братом, но не думал, что это имеет хоть какое-то значение. Не должно было, Роман же всех тут игнорирует! А получилось вот как…

Хотя брата сложно было винить за интерес к ней, девушка оказалась красивая – не хуже Аллы, а может, даже чуть лучше, потому что такую легче запомнить благодаря необычному сочетанию цветов – светло-серые глаза и длинные волны волос насыщенного коричневого цвета. Ясно с ней все… Очередная куколка в цветочном платьице приехала искать себе творческого жениха, а на нее неожиданно клюнул жених богатый.

Странно, что клюнул, конечно, он же Аллу любит! Или одно