Спецназовец. Шальная пуля - Андрей Воронин Страница 35

– Крайнов и Харченко? В порядке, товарищ полковник. Отделались ушибами. У Харченко кровоподтек на подбородке, вывихнутую челюсть Крайнов ему вправил прямо там, на месте… В общем, остались в строю и несли службу до прибытия смены.

– Герои, – пренебрежительно хмыкнул Томилин. – А тот, кто их так отделал – истинный профи, настоящий спец. Применять насилие умеют многие, а вот дозировать его – считанные единицы. Ведь не убил, не покалечил, а просто выключил на некоторое время. Добился желаемого результата минимальными средствами, и инкриминировать ему нечего, кроме мелкого хулиганства. Это настоящее мастерство, мне такой фокус не по зубам. Да и тебе, я думаю, тоже.

– Так точно, – вздохнул капитан. – А может, это и было мелкое хулиганство?

– Мечтать не вредно, – сказал Томилин. – Впрочем, это тоже версия, и она, как и все остальные, нуждается в самой тщательной проверке. Работай, капитан! Не то, как в песне поется, никогда не станешь майором. Первым делом обрати самое пристальное внимание на этого варяжского гостя. Выясни, кто он такой, чем живет – словом, всю подноготную. Возможно, тогда половина вопросов отпадет сама собой, по щучьему велению.

– Хорошо бы, – вздохнул Куницын.

– Может, и хорошо, – тоже вздохнув, сказал полковник Томилин. – А может, и не очень.

Посетитель был невысокий, полный, даже можно сказать толстый мужчина лет сорока пяти, с густой, подозрительно похожей на парик, основательно побитой сединой шевелюрой и густыми усами, под которыми непрерывно шевелились похожие на парочку раскормленных французских улиток губы. Из-за этого постоянного движения усы тоже шевелились, делая своего хозяина похожим на гигантскую жирную крысу или, скорее, морскую свинку. Одет он был с иголочки, в кабинете держался, как у себя дома, и все время порывался взять этакий дружеский, чуть ли не панибратский тон – мол, мы же с вами взрослые, серьезные люди и все отлично понимаем, – так что Игорю Геннадьевичу то и дело приходилось его осаживать. Он болтал без умолку вот уже без малого четверть часа, хотя цель его визита стала ясна Асташову буквально с первых же слов.

– Откровенно говоря, я никак не пойму, что конкретно вас интересует, – потеряв, наконец, терпение, прохладным тоном объявил Игорь Геннадьевич.

– Грузоперевозки на линии Москва – Магадан, – безоговорочно приняв заключенное в словах Асташова предложение перейти к делу, с ходу взял быка за рога посетитель.

– Вы имеете в виду право на осуществление этих перевозок? – уточнил Асташов, хотя и так было ясно, что посетителя интересует именно оно, а не состав и количество перевозимых по упомянутой воздушной линии грузов.

– Совершенно верно, – закивал, радуясь его понятливости, разговорчивый толстяк.

– Так в чем, собственно, проблема? Ваша заявка на участие в тендере принята и зарегистрирована, тендер объявлен и состоится точно в указанный срок…

Посетитель вздохнул, плечи его печально поникли, а на усатой физиономии проступило грустное и вместе с тем сосредоточенное выражение человека, которого по неизвестным ему причинам заставляют объяснять простые, общеизвестные, понятные всем и каждому вещи, и который старательно подбирает слова, чтобы доступно и в то же время обтекаемо описать то, что описывать вслух не принято.

– Ну, тендер, – сказал он, откидываясь на спинку стула. – Тендер – это вы сами знаете, какая штука. Особенно у нас, в России, где так часто гонятся за экономией бюджетных средств в ущерб качеству приобретаемых товаров и услуг. Прибежит какой-нибудь выскочка – без году неделя в бизнесе, пальцы веером, с волосатой лапой где-нибудь на самом верху, позолотит кому-нибудь ручку, и дело в шляпе. А потом самолеты падают, грузы пропадают… Да что там грузы – люди гибнут!

– Да, – в свою очередь, загрустив, согласно покивал лысой головой Асташов, – да, вы правы, к сожалению, так еще иногда бывает. Пережитки дикого капитализма, наследие лихих девяностых…

– Вот именно! – Снова оживившись, посетитель всем корпусом подался вперед, к Игорю Геннадьевичу. – А у нас фирма солидная, надежная, проверенная, с именем и репутацией, работаем мы практически без аварий, и клиенты не жалуются… Согласитесь, обидно будет проиграть!

– Да, проигрывать всегда обидно, – снова согласился Асташов. – Но что же я могу поделать? Закон один для всех. Как говорится, сед дура, дура лекс – закон суров, но это закон.

– Неужели так уж ничего и не можете? – не поверил посетитель. Навалившись на стол выпирающим из-под пиджака животом, он ловко цапнул листок бумаги для заметок, выдернул из подставки шариковую ручку, быстро что-то написал и, сложив листок вдвое, подвинул его к Игорю Геннадьевичу по гладкой поверхности стола. – А может быть, все-таки можно хоть что-то сделать?

Асташов заглянул в листок. Там ничего не было, кроме числа с тремя нулями после первой цифры.

– Сожалею, – сказал он, аккуратно разрывая листок пополам. – Поверьте, я вам искренне сочувствую и действительно очень сожалею, но – увы, увы!..

Он разорвал листок пополам еще раз, потом еще и еще, а когда пальцам стало не за что ухватиться, стряхнул бумажное конфетти с ладони в стоящую под столом мусорную корзину.

– Понимаю, – притворно вздохнул фирмач и повторил манипуляции с бумагой и ручкой. По тому, как ловко и непринужденно он это проделывал, чувствовалось, что человек он бывалый, опытный и действительно не первый год варится в адском котле, который в России принято называть бизнесом. – А вот так?

Асташов взглянул и мысленно заскрежетал зубами. Сумма удвоилась, нулей стало четыре. Посетитель мило улыбался. Игорь Геннадьевич разорвал листок, и улыбка толстяка, дрогнув, начала угасать, как пламя керосиновой лампы, в которой кончилось горючее. Озадаченно хмыкнув, он почесал переносицу, а затем с вопросительным выражением лица молча показал собеседнику два пальца, предлагая еще раз удвоить сумму. Это была самая настоящая пытка. А главное, Игорь Геннадьевич не знал, стоит ли игра свеч, и это было хуже всего.

– Это невозможно, – сказал он. – Понимаете? Не-воз-мож-но! Тендер объявлен, и вам придется участвовать в нем на общих основаниях. Это все, что я могу вам сказать, и другого ответа вы от меня не получите. Прошу простить, но я очень занят.

Посетитель медленно поднялся со стула. Вид у него был ошарашенный, как будто Игорь Геннадьевич только что прямо при нем отрастил себе вторую голову или совершил какое-то иное чудо,