Алла Полянская - Вдвоем против целого мира Страница 36

Когда Татьяна не пришла к обеду, он стал ей звонить, но оказалось, что ее телефон спокойно стоит на зарядке в ее комнате. А куда подевалась она сама, он понятия не имел, и куда себя деть, тоже не знал. Скука была его постоянной спутницей, и только Татьяна могла ее развеять, в голове у нее всегда теснились разнообразные смешные вредилки, и они смеялись, готовя свои невероятные розыгрыши, и потом, просматривая особенно забавные моменты, они оба хохотали до упаду. Люди такие предсказуемые и такие глупые.

Но без Татьяны все теряло смысл, словно это она приводила в движение некий механизм, который вращал мир вокруг них двоих, позволяя наблюдать за людьми, как за рыбками в аквариуме, и заставляя их делать разные глупости. Это означало, что они – не часть мира людей, а сами по себе, и осознание этого наполняло душу покоем и ощущением своей значимости. Ничто и никто не имеет значения, только они двое, потому что лишь они поняли, как все устроено в этом мире.

Потом пришел этот серый невзрачный полицейский в сопровождении двух худосочных парней и сказал, что Татьяна убита. И мир остановился. Оказывается, он вращался вокруг Татьяны, а когда ее не стало, вращение прекратилось, словно карусель в парке откатала положенные пять минут, и контролер говорит: все, сходим, граждане. И на лошадку, которая только что резво бежала по кругу и принадлежала только ему, взбирается следующий ездок, у него билет есть.

Представить Татьяну мертвой он не мог, и мысль о том, что ее больше нигде нет – приводит его в отчаяние. Где-то в доме полицейские под присмотром мажордома осматривают комнату Татьяны и ее вещи – ну что они там могут найти, ведь главное было в ней самой, а этого им ни за что не понять.

– Дариуш Брониславович, мне надо задать вам несколько вопросов.

Он даже головы не повернул в сторону полицейского. Ему нужно понять, как теперь жить, а главное – чем себя занять, потому что все это время именно Татьяна решала такие вопросы, ему казалось, что все идет как бы само собой, но это было не так.

– Спрашивайте.

Виктор вздохнул. Богатый сукин сын, за всю жизнь не работавший ни дня, мающийся от безделья, построивший зачем-то этот огромный дом именно здесь, напился и непригоден для разговора. Или все-таки пригоден? Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.

– Скажите, Татьяна не говорила, с кем пошла встретиться?

– Нет. – Дариуш отпил глоток из бокала. – Я даже не знал, что она собирается с кем-то встречаться, я спать лег, ночью мы дурака валяли, пускали салют, купались в бассейне, днем я лег вздремнуть, а она сказала, что ей надо почистить перышки, и я подумал, что Юля ею займется.

– Кто это – Юля?

– Наш домашний парикмахер. – Дариуш вздохнул. – Маникюр, педикюр, стрижки, маски, укладки, массаж и прочее. Она всегда под рукой, живет там, где живу я, Таня сказала, что собирается почистить перышки, и я решил, что она позовет Юлю и займется своими делами.

– В котором часу вы пошли спать?

– Где-то в половине двенадцатого меня срубило. Жара на улице стояла, мы в теннис поиграли, немного поплавали, Тане всегда хватало пятичасового сна, а мне нет, и я пошел спать. А потом она не пришла к обеду…

– Во сколько вы обедаете?

– Обычно где-то в пять, но это не система. – Дариуш долил в бокал виски. – Я проснулся около пяти и пошел ее искать, в доме Тани не было, сторож сказал, что она ушла гулять, и я позвонил ей, но оказалось, она не взяла с собой телефон. Я подождал где-то час или полтора, а потом позвонил охране и сказал, что ее нужно поискать. Они пошли искать и долго возились, потом перезвонили и сказали, что… ну, что ее нет. А потом пришли вы.

– Понятно. – Виктору до смерти хотелось домой, но расспросить Дариуша по горячим следам сейчас важнее. – Скажите, у нее были враги? Может, она чего-то боялась, кого-то опасалась?

– Враги… – Дариуш фыркнул. – Вы не понимаете. У нее были завистники. Множество людей смотрели на ее фотографии и понятия не имели, какой она была. Эти святоши отказались с ней работать, как будто она виновата, что та проклятая баба оказалась беременной! Кто мог это знать, живота у нее было не видно, и мы велели ему зайти за ней в лифт…

– То есть ваш наемный работник, если можно так выразиться, был постоянно на связи с вами? И вы ему говорили, кого напугать?

– Таня их выбирала. – Дариуш отхлебнул виски, и взгляд его «поплыл». – Не знаю, по какому принципу, но она никогда не ошибалась, реакция всегда была отменной! Как глупо выглядят люди, когда их выводят из себя! Вы никогда не обращали внимания, что в моменты опасности люди делают то, чего никогда не позволяют себе в нормальном состоянии? Все прячутся за масками, а добраться до сути можно лишь тогда, когда человек находится в пограничном состоянии – гнев, испуг, реакция на опасность, унижение. Вот тогда люди настоящие, тогда становится понятно, что у них внутри. Это очень забавно наблюдать, крайние проявления психики, а самое смешное, что заставить человека делать то, что тебе нужно, очень просто. Надо знать его слабости, страхи, его тайны. Каждый что-то скрывает и сделает все, чтобы никто не узнал его тайну, хоть и тайны-то бывают плевые… А бывают, конечно, такие, что… Выпьешь со мной?

Виктор молча принял бокал виски из рук Дариуша. Криминалисты копошились в комнатах, которые занимала убитая Филатова, и побеседовать с Дариушем, когда он настроен на откровенность, самое то. Тем более что у него отменный виски.

– Может, Татьяна узнала нечто такое, что стоило ей жизни?

– Она бы мне сказала.

«Да ничего бы она тебе не сказала, если бы раскопала что-то по-настоящему горячее. – Виктор презрительно поджал губы. – Ты просто бездельник и простофиля, она тобой вертела как хотела, а если б узнала нечто, что сулило ей хорошие дивиденды, то воспользовалась бы этим сама. Потому она и ушла из дома, не сказав тебе, и даже телефон с собой не взяла».

– Скажите, Дариуш, это вы прошлой ночью проникли в дом Сони Шумиловой?

– Прошлой ночью мы плескались в бассейне и валяли дурака. – Дариуш икнул. – А в ночь бала – да, мы туда пошли. Мы ведь хотели заманить эту дурочку на кладбище, она боится могил, знаешь? А у меня тут есть бутафорское кладбище со склепом, я его в Голливуде по дешевке сторговал на киностудии. Выглядит грандиозно. Специально ради Софьи установил, трубы провели, чтоб туман, значит, делать. Мы знали, что рано или поздно зазовем Софью туда, чтобы она исполнила свой коронный номер с визгом и соплями, у нас почти получилось, но что-то пошло не так, и смешно не вышло. Тогда мы поехали к ней домой – господи, как так можно жить, все те же старые ворота и дом, будто из пятидесятых выскочил, даже мебель еще та, что я помню! – и замки те же, шпилькой откроешь. Танюха изобразила труп, у нас всегда есть запас бутафорской крови, а я установил камеры… правда, камеры все до единой нашел этот умник Оржеховский. Кто бы мог подумать, что из него вырастет гений, а вот поди ж ты! В общем, и здесь смешно не получилось. У Софьи просто манера идиотская – ломать нам кайф. Она нас выставила, словно мы никто, Танюха злилась, она Софью с детства не любила и столько раз старалась уцепить эту растрепу, а та всегда с крючка срывалась. Вот так узнает Танька что-то о ней и думает: сейчас намекну при всех, Сонька станет изворачиваться или отмолчится, а Софья на деле возьмет да и выложит при всех то, на что Таня намекнула, думая, что зацепит ее. Вы можете себе представить? И только один раз вышло так, что она орала на весь мир – что-то там ей почудилось на кладбище, она бежала по улице с таким визгом… В общем, мы решили снова ее напугать, но ничего не вышло, зацепить ее было не за что, жалкая жизнь, никаких тайн, раскрытия которых она бы боялась, а ведь могло смешно получиться, она же сейчас особа известная…

– А остальные? Что-то я не заметил, что они рады вас видеть.

– Ничтожества. – Дариуш снова долил себе виски. – Мы когда-то над Мишкой пошутили слегка… У него старый кот был, на последнем издыхании, и мы Пончика этого отравили – он бы и без нас помер не сегодня, так завтра. Мишка рыдал над ним, а взрослый был парень, шестнадцатый год. Они с этим Пончиком ровесниками были. Кот забавный, конечно, и травить его было жалко, но он мясо съел, знал же нас, подошел. Не мучился совсем. И мы его вместе хоронили, Мишку успокаивали, а потом отрыли этого кота и отдали таксидермисту, он чучело сделал. Прикинь, просыпается Мишка, а на подоконнике Пончик сидит. Видел бы ты его лицо, когда он понял, что это чучело!

Дариуш захохотал, выронив стакан, и Виктору вдруг захотелось с размаху съездить ему по морде, потому что если человеку кажется смешным такое, то он полный моральный урод. А Дариуш просто смехом исходил.