Инна Павлова - Миллионеров украшает скромность Страница 36

— Даже не подумаю, — огрызнулась я. — Колбаса несъедобна. А омлет — единственное пристойное блюдо в вашей богадельне — у меня уже стоит поперек горла! Я вообще не знаю, станет ли моя кошка есть вашу еду!

Отчаявшись со мной сладить, парень поскакал за менеджером, а я из чистого принципа прогулялась к столу с провизией и добавила к уже сделанным запасам пару кусочков сыра и ветчины. Раз я тут ем, они просто не имеют права меня ни в чем ограничивать! Даже если я приду сюда с корытом для слона или прихворнувшего Свинюгера. Надо бы, кстати, выяснить, как он там, болезный. По моей все-таки вине занемог.

Менеджер, парнишка такого же возраста, однако куда более сговорчивый и воспитанный, никаких претензий предъявлять не стал. Наоборот, умница, успокоил меня, сказал, что лично распорядится, чтобы мне впредь не чинили препятствий при выносе пищи, и даже расспросил, какая именно у меня кошка, что она любит (не удивлюсь, если в следующий раз он велит разнообразить меню с учетом моих пожеланий), и поблагодарил за то, что я сочла возможным не брать питомицу с собой в ресторан.

Сомневаюсь, что я еще когда-нибудь приеду в Болгарию, и уж тем более мало вероятно, что остановлюсь в здешнем отеле. И тем не менее, если подобное все-таки произойдет, парнишку я непременно обнаружу если не совладельцем заведения, то все равно большим человеком. Тот, кто умеет виртуозно ладить с людьми и обращать любой конфликт в более чем приятную беседу, никогда не станет неудачником!

Улыбнувшись чудо-мальчику, я неторопливо двинула на выход. Надеюсь, я не слишком задержалась. Как Бастинда выражает неудовольствие, я уже знала. Не хотелось бы, чтобы она на меня осерчала!

Кошка благополучно проспала все время, что меня не было, и претензий не предъявляла. Радости, впрочем, тоже не демонстрировала. Как я и опасалась, к принесенным «деликатесам» она не прикоснулась. Я все-таки разозлилась. Это что же мне за королева досталась?! Еще вчера небось трескала за милую душу из мусорного бачка, а сегодня нос воротит от омлета?! Его, между прочим, даже я ем! Уже три недели! А эта, видите ли, разборчивая!

Впрочем, я была не совсем справедлива к животному. Насчет бачка у меня полной уверенности не было, а то, что у нее в меню имелись акульи плавники, знала наверняка. Сама вчера их только понюхала.

Вот теперь я здорово разнервничалась. Если эта дрянь будет есть только в хороших ресторанах, то на бачки придется переключаться как раз мне. Или до конца отпуска перебиваться мороженым.

— Бася, так нельзя, — принялась я увещевать капризное создание. — Платный ресторан, да еще три раза в день, мы не потянем.

Бастинда, видимо, придерживалась иного мнения. Во всяком случае, никакой тревоги относительно нашего с ней будущего явно не испытывала.

— Ты просто невозможна! — кипятилась я. — Насчет колбасы, допустим, я согласна. Ее можно сразу выкидывать. Но ведь омлет и сыр вполне съедобны! Если бы мне не приходилось питаться ими каждое утро, я бы их сама доела!

Бастинда, которой мой бубнеж успел надоесть, зевнула и принялась вылизывать хвост. Ничего не оставалось, как смириться. Если дело так пойдет и дальше, как бы мне не пожалеть, что эта королева меня спасла. Провести остаток жизни в нищете — это все-таки не совсем то, к чему я стремилась.

На самом деле все оказалось не так плохо. Йогурт, купленный в ближайшей палатке, полностью устроил привереду, и я снова начала беспокоиться. Может, и правда, пища была несъедобной? У животных, говорят, на такие вещи чутье. Не хватало, чтобы я все это время травила собственный измученный организм ядами-канцерогенами!

Успокоилась я только после того, как приняла решение: в гостиничный ресторан больше ни ногой. Завтракать буду мороженым или, как Бастинда, йогуртом, а один раз в день я так и так посещаю заведения с пристойной кухней и соответствующими ценами. Так что, выходит, зря я на кошку окрысилась! Она мне, может, снова кое-что сберегла. Не жизнь, так хотя бы здоровье.

У бассейна на Басю обрушилась слава. Независимо от возраста, национальности и вероисповедания, народ кинулся к ней с дарами и комплиментами. Надо же, а я себе голову ломала! Да тут на нас двоих хватит! Еще не я ее, а она кормить меня станет!

Сладкое, вроде кексов и соленое, наподобие чипсов, мы с ней дружно отвергли, а вот ветчину в вакуумной упаковке, за которой слетал в супермаркет пожилой австриец, приняли благосклонно. Разумеется, кошка все не съела — она не лошадь, а принимать дары обратно мужик отказался наотрез. Мне осталось больше половины. И такую благодетельницу я, бессовестная, поносила?! Ее посчитала своим самым большим наказанием?! Я чуть не кинулась кошке ноги целовать, а уж судьбу за такой подарок поблагодарила многократно.

Не иначе как Бастинда поняла и приняла мое искреннее раскаяние. С этого момента, мне показалось, ко мне она стала относиться доброжелательней.

Нада и Райко опоздали, но выглядели не в пример лучше вчерашнего. С Бастиндой они подружились даже быстрее, чем не так давно со мной. И, подозреваю, столь же крепко. Однако ни тот ни другая, будучи людьми на редкость деликатными, навязываться с нежностями не стали. Погладили по очереди, почесали за ушком и принялись выяснять, какие будут указания.

— Понятия не имею, — честно призналась я. — У меня ни одной идеи!

У супругов их тем более не было.

Мы честно поплавали и попрыгали, Райко даже пробежался вокруг бассейна, но никому не полегчало. Он опять ушел купаться, а мы с Надой, не сговариваясь, потянулись за вязаньем.

— Ой, — спохватилась я. — Мой рукав у тебя! Ты с ним ходила в «Романию».

Нада понимающе кивнула и вытащила из пляжной торбы мое рукоделье, я развернула его и чуть не рухнула в бассейн. Рукав получился такой длины, что если не колени, то уж середину бедра прикрывал элементарно.

— Ты что, по ночам вязала? — ошарашенно спросила я.

Нада покраснела и залепетала, что так волновалась на ответственном посту, что переусердствовала.

— Это что, чехол для телескопа? — съехидничала я, благо Нада все равно не поняла и не обиделась.

Распуская излишек полотна, я «по-белому» позавидовала подруге. Скорость у нее просто пулеметная. Мне бы такое и за неделю не осилить. А что чуток переборщила, так это извинительно. Все-таки человек находился на опасном задании, к тому же донельзя расстроенный собственным внешним видом. Да другая бы на ее месте…

Размышления прервал Райко, плюхнувшийся на край моего лежака. С него стекала вода, заливая подстилку и капая в траву. Требование было предельно ясным и не нуждалось в переводе: мужчина жаждал подвигов. Осточертевшее купание не могло притушить разбуженную жажду приключений и перемен.

Господи, что они оба станут делать, когда вернутся на свою новую благополучную родину?! Займутся экстремальными видами спорта? Будут прыгать с парашютом или укрощать диких зверей? А я сама? Я могу, положа руку на сердце, поклясться, что, войдя в привычную московскую колею, не назову свою жизнь пресной и тоскливой?

— Ждите, — велела я, закидывая в сумку шмотье. — Может, к вечеру что-то накопаю.

У соратников загорелись глаза, и я почувствовала, что не имею права обмануть их доверие.

Усиленное умственное напряжение успехами не увенчалось. Фонтанировать идеями я так и не начала. Все, что пришло в голову, — это наведаться в «Макдональдс» и осведомиться, как поживает Галина. Фантазия, прямо скажем, не бог весть какая.

Переодевшись из сарафана в шорты и топ, я заколола влажные волосы, и мы с Бастиндой двинули на запах. Все-таки пахнет «биг-мачня» восхитительно.

Галочка была на месте и трудилась не разгибая спины. Уделить мне внимание она сумела только мельком.

— У нас беда, — сообщила она на дежурный вопрос о делах.

На всякий случай я окинула пристальным взглядом ее фигуру и внешность, но никаких следов неудачного посещения местного комбината бытовых услуг не обнаружила.

— А в чем дело?

— Боженка утонула, — грустно сообщила девушка, и я сразу поняла, что покойница не отличалась внешней привлекательностью и уж тем более не занимала умы мужчин. В противном случае скорбь уборщицы не была бы столь искренней и неподдельной.

— Утонула? Она что, купалась в шторм?

— Нет, конечно, — она же не сумасшедшая, — обиделась Галина. — Просто ночью решила поплавать — днем мы все время заняты, — вот и…

— Она, наверное, плохо плавала, — сочувственно предположила я и снова не угадала.

— Это с чего бы ей плохо плавать? Если всю жизнь жила у моря? Да еще имела по плаванию спортивный разряд? Она, между прочим, была чемпионкой международных соревнований, правда не по плаванию, а по стрельбе из лука, но все равно! А потом сломала ключицу, что-то там плохо зажило, и в большой спорт она не вернулась.

— Значит, ты считаешь, что она погибла неспроста? — с опозданием сообразила я, на что девушка осторожно пыталась намекнуть.