Алексей Рыбин - Пуля для депутата Страница 36

Но Коля Смирнов не зря считался профессионалом — он давил в себе эмоции, не давал злобе прорваться наружу. Иначе его бы уже давно на свете не было. Киллер — он ведь почти как сапер. И тот, и другой ошибаются только один раз. Случись осечка, неправильный выстрел, какая-нибудь «засветка» — если бы менты не повязали, то Комар первый бы от него избавился.

О подобном варианте они с Геной никогда не говорили, но правила игры были Смирнову известны. И существовавшую возможность собственной его ликвидации — Комаром — он принимал как должное, не особенно, впрочем, этого опасаясь… Все — в его руках. Пока он делает свое дело грамотно — ничего подобного Комар не предпримет. Специалистов такого класса, как Смирнов, очень мало, ими не разбрасываются — наоборот, их берегут, холят и лелеют.

Коля увидел «Мерседес» Комара издалека. И когда Гена остановил машину, Смирнов находился вне зоны обзора водителя. Коля любил такие штучки: неожиданные появления с предварительным выжиданием — нет ли подвоха? Смирнов никогда не махал издали рукой, чтобы не привлечь к себе постороннего внимания; не торчал на виду, а всегда старался появиться внезапно. И только после того, как смог убедиться в отсутствии нехороших намерений со стороны ожидавшего его человека.

Это касалось и Комара. Правда, в отношении своего шефа Смирнов проделывал все свои конспиративные «номера», скорее, для тренировки, чтобы не терять форму. Он твердо знал: если бы учуял подвох со стороны шефа, то легко ушел бы. Спрятался бы так, что ни Комар, ни сам Гриб (когда он еще был жив) его не нашли. Страна большая, не говоря уже обо всем земном шаре: всегда найдется для него скромный, тихий уголок.

— Здорово, командир, — тихо сказал он, подойдя сзади к вышедшему из машины Комару.

— А… Ну, слава Богу, — ответил Комар, быстро оглянувшись. — Готов?

— Что за вопрос? Что мы — на экскурсию, что ли, тут собрались? Конечно, готов.

— Там был?

— Был, был. Все путем. Как в аптеке.

— Отход?

— Все будет, Комар, никто и не врубится. Операция-то, на самом деле, говна не стоит. У тебя-то все в порядке?

— А что? — Комар подозрительно взглянул на Смирнова.

— Да нет, это я так. Просто после этой рубки в пивной — выступать-то не будет эта шобла? А то я уеду — с кем будешь работать?

— Не будут они выступать, даже не думай об этом. Не забивай себе голову. Это же шелупонь! Мелочь!

— Ну, мелочь тоже может напакостить, и не хуже крутых. Особенно если эта мелочь безбашенная, — солидно заметил Смирнов.

— Может. Но не станет… Все, поехали. Время поджимает.

— А че? Пусть подождут. Только нервничать побольше станут. Это нам даже лучше.

— Ну, тут, Коля, главное — не переиграть.

— Согласен.

Они сели в «Мерседес» Комара.

— Ну, с Богом, — прошептал Гена.

Машина мягко тронулась, пронеслась по набережной, развернулась и, перелетев Дворцовый мост, въехала на Васильевский.

— Тут я тебя высаживаю, Коля. Пехом добирайся. И смотри…

— Не учи ученого! Я все ходы-выходы здесь знаю. Лучше тех, кто эти домики строил.

— Не сомневаюсь.

Комар проводил взглядом неприметную фигуру своего лучшего киллера — и нажал на газ. «Мерседес», лениво покачивая респектабельно-мутными боками, подплыл к дверям офиса Гриба, в котором последние дни Комар был, что называется, «за хозяина».

Гена махнул рукой одному охраннику, стоящему у входа, подмигнул второму, торчавшему этажом выше, и спокойно миновал два металлоискателя, через которые проходил каждый из посетителей (сейчас они, по приказу самого Комара, были отключены и поэтому не встретили «хозяина» и его «беретту», вкупе с «ТТ», веселым предательским звоном).

В холле перед кабинетом, некогда принадлежавшим Грибу, Комара уже ждали. К своему неудовольствию, Гена отметил, что гостей оказалось больше, чем он предполагал. Кроме Демы (крепкого сорокалетнего бандита, способного и череп раскроить ударом кулака, и финансовую отчетность составить — на все руки был мастером этот Дема, прибывший в Питер из Владивостока и заботливо подобранный Грибом) в холле находилось еще четверо.

Иван Федорович — бухгалтер, без него, само собой, ни один вопрос не решить. Тем более такой принципиальный, какой рассматривался сегодня. Двое его телохранителей — тоже понятно, их можно было ожидать. Но еще толкался возле пожарной лестницы невзрачный мужичок в кепочке (которую он никогда, сколько помнил его Комар, не снимал).

Невзрачный-то он, конечно, невзрачный, однако Комар не знал никого на земле, кто бы лучше этого мужичка владел ножом. Да и не только ножом. Казалось, не было такого вида холодного оружия, с которым не управился бы Григорий Васильевич. Так уважительно называли все, включая покойного Гриба, этого человечка, ростом и комплекцией напоминающего скорее подростка с признаками дистрофии, чем отчаянного бандита, просидевшего за «колючкой» около пятнадцати годков.

«А этот-то что здесь делает? Спелись они уже, что ли?» — с раздражением подумал Комар. О том, чтобы провалить сегодняшнюю операцию, не могло быть и речи: охранники в офисе были предупреждены, секретарша — тоже, основная ударная сила — Коля Смирнов — никогда не вызывал у Гены сомнений.

Конечно, на всякий случай, люди Комара в течение последнего месяца следили за Колей, прослушивая телефон и не выпуская его самого из поля зрения ни на минуту. Ни в каких подозрительных контактах он замечен не был. Как и обычно, в последнее время сидел дома, и даже по телефону ни с кем не разговаривал. Место сегодняшней акции тоже готовил правильно: никому, разумеется, об этом не сообщал. Ребята Комара проверили: отследили каждый шаг Смирнова — не подаст ли он кому какого-нибудь условного знака или весточки какой? Не подал…

— Извините за опоздание! — весело приветствовал Гена ожидавшую его компанию. — Столько дел навалилось — все разом не разгрести.

— Нехорошо, Комар, заставлять людей себя ждать. Чай, не чужие — свои. Чего же ты наше время не бережешь? — Иван Федорович неодобрительно покачал головой.

Он мог себе позволить упреки в адрес Комара — один из немногих в команде Боровикова. Иван Федорович Липский был не просто уважаемым человеком, а одним из «вершителей судеб», одним из тех «полубогов», которые отдавали приказы. Их никогда и в глаза не видел никто из низовых работников, и о них в организации лишь ходили многочисленные слухи и легенды.

— Иван Федорович! — решив не извиняться еще раз, дабы не ломать дальше и без того очевидную для всех комедию, произнес Комар. — Вы проходите в кабинет, там и поговорим. Прошу всех, господа, прошу, прошу!

Он привычно быстро отпер сложный замок и распахнул дверь, пропуская гостей вперед.

Когда все вошли. Комар шагнул вслед за ними — и запер дверь кабинета изнутри.

— Ну, давай, Гена, рассказывай, какие твои планы.

Иван Федорович расположился на диване. Он сидел, закинув ногу на ногу: между краем коротковатых брючин и верхом коротковатых носков выделялись бледные, поросшие черными волосами, жирные икры.

— Насчет чего это вы, Иван Федорович? — Гена уселся за стол Гриба.

Впервые, демонстративно и уверенно, он занял место Хозяина. Ему, по большому счету, было наплевать, на каком стуле сидеть — хоть на этом, хоть на другом, хоть на диване или в кресле для гостей. Но важен был жест! Важно показать, что он не только намеревается стать хозяином, но и фактически уже стал таковым. А они должны теперь либо принять этот факт и смириться с ним, либо…

Впрочем — что за «либо»? Участь, по крайней мере, троих из них была предопределена.

— Насчет чего? Чтой-то ты. Гена, непонятливый стал. На тебя не похоже.

— Может быть. Стрессы, знаете ли. Последствия душевных переживаний. Психологические травмы. То да се.

Он заметил, что Григорий Васильевич, так и не снявший кепочки (как, собственно, и плаща), сместился к двери, ведущей в коридор. Незаметно сместился, не шагая, а словно скользя по паркету кабинета.

— Ты мозги не пудри, Комар, — вмешался в диалог Дема. — Что ты придуриваешься? Не понимаешь, для чего мы пришли?

— Отчего же? Власть делить, судя по всему.

— Правильно, — Дема важно кивнул.

«Боже, как достали эти его рабоче-крестьянские замашки! Провинция — она и есть провинция. Хоть ты певец, хоть ты бандит, — все одно: деревня!..»

— Правильно, — повторил Дема. — Только не делить, а утвердить. Понять, кто у нас теперь главный.

— И кто же это, по-твоему? — улыбнувшись спросил Комар.

Дема потоптался на месте, сунул руки в карманы, снова вытащил.

— Говори, говори, не стесняйся. Все свои ведь… Как мне кажется! — ехидно улыбнувшись, с нажимом произнес Комар.

— Братва недовольна, — пробормотал Дема и, резко подняв голову, взглянул Комару прямо в глаза.

— Кем? — удивленно поднял брови Комар. — Кем недовольна? Надо разобраться! Кто это шалит у нас? Нехорошо…