Фридрих Незнанский - Конец фильма Страница 36

Он бросил Антону пачку сигарет с зажигалкой и вышел из кабинета.

Антон распотрошил сигарету, набил табаком трубку, чиркнул зажигалкой, глубоко затянулся и… порывисто вскочил с кресла.

Он влетел на кухню. Денис стоял у раковины и наливал в чайник воду.

— Нет, ты должен!.. — кричал Антон. — Ты должен был его уберечь!

— Я не Бог, — сухо сказал Грязнов. — Он умер от инфаркта. Так сказали врачи.

— Инфаркт… — сказал Антон. — Я знаю, мне отец говорил. Сильно болит грудь и почему-то очень-очень страшно… Да?

— Кажется… — начал Денис и смолк: Антон стал вдруг белее бумаги.

— Мне страшно… — тихо сказал он, закашлялся, закатил глаза и, схватившись за грудь, повалился на пол.

Глава десятая

— …Два, три, четыре… Раз, два, три, четыре… Раз, два, три, четыре…

Денис сидел на груди Антона и делал искусственное дыхание. С остервенением давил на грудь, потом прижимался к посиневшим губам и вдувал воздух.

— Ну где вы, черти? Раз, два, три, четыре… Раз, два, три, четыре.

Внизу раздался визг тормозов, громыхнула парадная дверь, за стеной дернулся и заурчал мотор лифта.

Наконец раздался звонок в дверь.

— Открыто! — крикнул Грязнов, не останавливаясь. — Раз, два, три, четыре.

— Сколько времени он не дышит? — раздался за спиной голос, и чьи-то руки, запрокинув голову Антона, открыли рот и ввели трубку.

— Не знаю. — Денис посмотрел на часы. — Пять минут. Нет, меньше, около четырех.

Его оттолкнули, Антона быстро погрузили на носилки, вжикнул электрошок.

— Есть пульс! Выносим! Два кубика адреналина! Быстрее, быстрее! раздавались отрывистые команды врачей.

Хотели в лифт, но грузовой не работал, а в пассажирский носилки не входили. Пришлось бежать по лестнице.

— Вы кто? — спросил врач у Дениса.

— Я?

— Ну этот говорить не может, а своих всех я знаю.

— Грязнов. Денис Грязнов. Частный сыск.

— Что с ним случилось?

— Сердечный приступ. — Денис споткнулся и чуть не полетел вниз по ступеням.

— Правда? А я думал, расстройство желудка. Как это случилось?

— Не знаю. Прикурил трубку, затянулся разок и… — Грязнов вдруг остановился.

— Вы с нами едете? — раздалось уже снизу.

— Я потом подъеду! — Денис бросился наверх. — В какую его отвезут?

Но вместо ответа хлопнула входная дверь.

Трубка лежала на полу, продолжая дымиться. Денис аккуратно поднял ее, нашел пепельницу и выбил. Выдернул из кучи полиэтиленовых пакетов один и высыпал в него пепел. Трубку и кисет с табаком упаковал в другой пакет.

— Алло, это Грязнов… Да, знаю, который час! — Денис посмотрел на часы. — И знаю, что разбудил. Антона чуть не убили… Да, уже еду…

Жена Лидского молча открыла дверь и пропустила Грязнова в прихожую. Молча достала из калошницы старые, потрепанные тапки и поставила перед Денисом, всем своим видом давая понять, как сильно она недовольна столь поздним визитом.

— Он на кухне.

— Спасибо. — Грязнов сунул ноги в тапки и пошлепал на кухню.

Лидский как раз заваривал кофе.

— Будешь?

— Буду.

— Рассказывай.

Денис положил на стол пакет с трубкой и пеплом.

— Вот это надо на экспертизу. Как можно быстрее.

— Сахару сколько? — Судя по голосу, Лидский тоже был недоволен.

— Две. Одну с горкой, одну без… Мы сидели у Петрова дома. Там, кстати, кто-то побывал. Я отдал Антону отцовскую трубку. Он закурил, затянулся два раза и упал. Я сразу «скорую» вызвал. Сейчас он в реанимации.

Лидский наконец сел за стол. Покосившись на трубку, взял чашку и принялся пить мелкими глотками.

— А почему вы решили, что там кто-то побывал?

— По книгам. Мне бы и самому заметить. Старик жил в ужасном хаосе. Антон заметил, что тома стоят по порядку. А Петров, оказывается, порядка не любил.

— А тот, кто побывал, стало быть, любил порядок? — Лидский еще попил чаю. Помолчал. Денис нервничал. — Я вообще-то тебе уже сказал…

— А я не поверил.

— И зря.

— Но почему, Эдуард Николаевич, почему?

— Следствие закончено, забудьте.

— Это не ваши слова.

— Не мои.

— Испугались…

— Хамство, — спокойно сказал Лидский. — Приперся в мой дом среди ночи и… хамство.

— Пенсия, да? Дачка, рыбалка, огородик, что еще нужно, чтобы встретить старость!

— Я тебя ударю, — сказал Лидский.

— Да ну вас! — Денис махнул рукой и встал.

— Что-то пропало? — спросил Лидский.

— По крайней мере на первый взгляд — ничего.

— Значит, влезли специально, чтобы отравить Антона?

— Нет. — Грязнов покачал головой. — Трубку я ему сам передал.

— Тогда выходит, что Антон случайно отравился… А это значит…

— А это значит, что Петрова отравили намеренно и именно трубкой, — с энтузиазмом проговорил Денис, возвращаясь к столу.

— Только при условии, что она действительно отравлена.

Лидский достал трубку из пакета. Открутил мундштук и вынул фильтр.

— Эдуард Николаевич, простите…

— Я не трус, Денис. — Лидский встал, выглянул за дверь, поплотнее прикрыл ее. Снова сел и сказал шепотом: — На душе как-то муторно.

— Да что вы! Просто помойка! — согласился Денис.

— Я не об этом, но… Ладно, проехали. Да, надо отправить на экспертизу. — Он снова взял трубку. — Только не сейчас ведь, можно и до утра подождать. Тебе где постелить?

— Не-не-не. — Грязнов выпил кофе тремя глотками и встал. — Эдуард Николаевич, вы тогда завтра прямо с утра, ладно? А я пока в больницу, узнаю, как и что. И спокойной ночи. Я ведь вас разбудил?

— Нет.

— …Он сейчас в реанимации. — Заспанная медсестра из регистратуры тыкала пальчиком по клавиатуре, внимательно глядя на экран. — Был обширный инфаркт, сейчас угроза миновала, но он еще очень слаб.

— А я могу его увидеть? — Денис мотнул головой, отгоняя сон.

— Вы что, серьезно? — Медсестра удивленно посмотрела на него.

Грязнов показал ей удостоверение.

Потом они долго шли по коридорам больницы. Мимо пронеслись трое санитаров с носилками. За носилками тянулась дорожка из капель крови…

— Вот он. — Медсестра приоткрыла дверь палаты.

Антон лежал на кровати и спал. В руке у него торчал катетер, и рядом тихо пикал монитор.

— Приходите завтра.

Проснулся Денис от телефонного звонка. Открыл глаза и увидел, что его с интересом разглядывает какой-то небритый старичок в пижаме.

— Алло? — Он выудил трубку из кармана. — Алло, кто это?

— Здравствуй. Не разбудила?

Ксения.

— Здравствуй. — Грязнов зачем-то посмотрелся в зеркало и поправил прическу. — А который час?

— Половина десятого.

— Ого. — Денис присвистнул. — Спасибо, что разбудила. Ты по делу звонишь или…

— Я просто хотела тебе спасибо сказать.

— За что?

— За Антона. — И в трубке раздались короткие гудки…

— В смысле? — Получилось, что Денис спросил уже самого себя.

Он и не помнил, как заснул прямо в машине, не в силах выехать с больничного двора. Это была даже не усталость, а бездонная пропасть какая-то, в которую Грязнов падал до самого утра.

В кармане отыскалась подушечка жевательной резинки. Сдунув табачные крошки, Денис отправил ее в рот. Полегчало.

Ночевка в больнице имела свои преимущества. Теперь, чтобы повидаться с Антоном, не нужно было никуда ехать.

Медсестры сменились. На месте молоденькой и симпатичной сидела пожилая и крайне неприветливая.

— Как — забрали?! — воскликнул Грязнов, после того, как медсестра сверилась с какими-то бумагами. — Кто забрал?

— Жена. В семь утра приехала и забрала.

— Домой?

— Нет, что вы, домой ему нельзя. Его в институт перевезли. У нее там связи какие-то, нам главный позвонил и отдал приказ.

Ксения!

«А вы уверены, что я захочу вас услышать?» — раздался в трубке голос Ксении.

Чертов автоответчик! Дура, сними же трубку!

— А ты уверена, что меня это интересует? — Денис набрал другой номер.

— Алло, «Пять плюс», съемочная группа.

— Короленко Ксению можно попросить? Это Грязнов, следователь.

— Она сейчас на площадке, перезвоните позже…

Нет, в то утро Ксения была неуловима.

— А она только что ушла. — Вакасян развел руками.

— Как, только что? — Грязнов устало опустился на лавку. — Я же просил передать, чтоб дождалась.

— Старик, ты меня просил?

Денис отрицательно покачал головой.

— Ну и какие тогда могут быть претензии? — Режиссер похлопал его по плечу и зашагал прочь. Но через несколько шагов остановился, вернулся и сел рядом: — Что, и тебя закрутило?

Денис не ответил.

— Ну ладно, перестань. Ну не подумал про тебя, когда затеял всю эту…

— Что снимаете? — перебил его вдруг Грязнов. — Сценарий ведь кончился.