Дональд Уэстлейк - И только потом пожалели Страница 36

– Уже нельзя видеть театр, – заметил Мэл, – или дом. Девушка повернулась на сиденье, чтобы взглянуть в том же направлении.

– Я очень рада, – призналась она.

– Я не меньше.

Дэниэлс продолжал грести, затем извлек весла из воды и приподнял их повыше для просушки.

– Я хочу заключить договор, – предложил молодой человек.

– Какой?

– С глаз долой – из сердца вон. До конца дня больше никакого театра, никакого дома и никакого маньяка.

– Превосходно.

Они улыбнулись друг другу, и Дэниэлс направился к острову.

Глава 9

После завтрака Сондгард отправился отдавать распоряжения на тот случай, если убийца действительно клюнет на удочку и попытается убежать до наступления трех часов. Капитан был сейчас совершенно уверен, что его план не сработал; его намеки на то, что у полиции нет стопроцентной уверенности в качестве отпечатка, привели к тому, что снизилась острота угрозы. Но у Сондгарда не было другого выхода. Капитан ДОЛЖЕН был оставить себе лазейку, потому что, черт побери, отпечаток ОТСУТСТВОВАЛ. Но, прикрывая себя, Сондгард резко снизил эффективность плана, так что вся его идея казалась теперь пустой тратой времени.

Арни Капоу еще больше испортил дело, спросив за завтраком, действительно ли капитан полагает, что сумасшедший попытается бежать. Если бы Сондгард ответил утвердительно, он поддержал бы уверенность сумасшедшего, что все пути к бегству перекрыты и ему лучше остаться на месте и выяснить, окажется ли отпечаток угрозой для него или нет. Если бы капитан ответил отрицательно, его хитрость стала бы очевидна всем вокруг. Поэтому Сондгард постарался не говорить ни да, ни нет, но он не тешил себя надеждой, что ЭТО сработает.

Однако оставался шанс (крошечный, но все же оставался), что убийца попытается убежать. Сондгарду пришлось поразмышлять над этой возможностью, и, когда капитан убедился, что все выходы перекрыты, он задумался над тем, как создать иллюзию, что один или больше путей НЕ заблокированы.

Ему предстояло немало хлопот. Для начала у капитана просто не хватало людей. Департамент полиции Картье-Айл в полном составе, вместе со своим начальником, насчитывал четыре человека. Один из них, Ларри Темпл, едва стоял на ногах, ему явно следовало дать отдохнуть и отправить домой до того, как он свалится; стало быть, остается трое. Даже если забросить все другие дела – то есть контроль дорожного движения и общее наблюдение, – Сондгард все равно располагал тремя полицейскими, включая самого себя. А дом, как и большинство домов, имел четыре стороны. Итак, капитан остро нуждался еще в одном человеке.

Кроме того, у самого Сондгарда было много дел, он не мог ограничить свои передвижения, взяв на себя обязанности охранника. Это сокращало его отряд до двух человек.

Но конечно, оставался еще капитан Гаррет. У капитана Гаррета было столько людей, что он не помнил их всех по именам. Капитан Гаррет мог бы оцепить дом, привезти прожекторы и мегафоны, допросить с пристрастием подозреваемых, найти улики...

Нет. Было слишком много оснований не приглашать капитана Гаррета для участия в этом деле, и не самым ничтожным из них являлось смущение Сондгарда, неминуемое при описании его слабой попытки переиграть убийцу. Она провалилась. Как только убийца будет пойман, Сондгард сможет рассказать капитану Гаррету всю историю целиком, но не сейчас. Его ошибки, просчеты и медлительность утратят свою актуальность к тому времени, когда убийца будет надежно упрятан за решетку. Однако в настоящий момент промахи его казались слишком существенными; Сондгард не хотел, чтобы на сцене появился профессионал, который отнесется к нему пренебрежительно.

Капитан убеждал себя, что ему следует забыть о личных чувствах, чтобы действовать на основе логики, а не эмоций, но Сондгарду не удавалось справиться с собой. Главный его аргумент, что это дело предназначено для психолога, а не для детектива, теперь потерял свое значение; Сондгарда сейчас поддерживала только угрюмая решимость, нежелание показаться полным идиотом.

Итак, капитан мог полагаться только на самого себя и на свой немногочисленный отряд, состоящий из бывшего военного моряка, больше любившего свою форму, чем свою работу, студента колледжа двадцати одного года от роду, готового заснуть в любую секунду, и человека, в последние двадцать лет не думавшего ни о чем, кроме лодок.

И конечно, полный дом заинтересованных участников, четырнадцать из которых являлись его добровольными союзниками и лишь один противостоял всей толпе.

Сондгарду следовало придумать, что он сможет предпринять исходя из имеющихся у него ресурсов. Надо еще и еще раз обдумать все заново и понять, что ему следует делать.

Вначале Сондгард поговорил с Луин Кемпбелл, имевшей собственный автомобиль, белый “континенталь” с откидным верхом, припаркованный перед театром. Капитан спросил ее, не может ли Луин сделать ему одолжение и отвезти домой Ларри Темпла, так как сейчас ни сам Сондгард, ни Майк Томпкинс не располагают для этого временем.

– С удовольствием, – ответила актриса и одарила капитана довольно суровой и холодной улыбкой. – Если ты тоже окажешь мне услугу.

– Если я смогу.

– Позволь мне задержаться на некоторое время в городе и сделать кое-какие покупки. – Улыбка стала насмешливой. – Скажем, до трех часов?

Сондгард улыбнулся в ответ, хотя ему пришлось сделать над собой усилие:

– Прекрасно. Твое время в твоем распоряжении.

– Благослови тебя Бог, Эрик.

Луин ушла, прихватив с собой Ларри Темпла, скорее спящего, чем бодрствующего, а Сондгард позвонил в контору, чтобы поговорить с Джойс:

– Ты можешь связаться с Дейвом?

– Я сказала ему все, что ты просил, насчет того, чтобы он вылез из лодки и сидел рядом с телефоном. Он обещал быть дома.

– Отлично. Позвони ему и скажи, чтобы он ехал сюда, но не надевал форму. Он должен поставить машину перед театром и ждать, рано или поздно я увижу его там, выйду и поговорю с ним.

– Ладно. Я скажу.

Но мозг Сондгарда продолжал работать, корректируя и редактируя его планы даже тогда, когда капитан уже начал их осуществлять.

– Нет, постой. Я не выйду. Он должен припарковаться перед театром так, чтобы видеть и переднюю и правую стены здания. Пусть он просто сидит там и наблюдает за домом. Если кто-нибудь будет выходить из дома, я выйду с ним на крыльцо, с любым человеком, покидающим дом. Если кто-нибудь выйдет из дома, а я не буду сопровождать его до крыльца, Дейв должен три раза нажать на сигнал и не дать парню сбежать. Ему следует вести себя крайне осторожно, потому что он может столкнуться с человеком, уже совершившим два убийства.

– Хорошо, я поняла. Как дела, Эрик?

– Паршиво.

– Выражение поддержки с моего конца телефонного провода поможет тебе хоть немного?

– Оно помогло бы, если бы я не знал, что ты предвзятый сторонник.

– Вот что я называю эгоизмом. Позвони мне, когда поймаешь его, Эрик.

– Обязательно.

Теперь Боб Холдеман. Сондгард подошел к нему и сказал:

– Я хочу поговорить с тобой с глазу на глаз, Боб.

– У меня в комнате. Идем.

Комната Холдемана располагалась на первом этаже, за репетиционным залом. Сондгард сел на единственный стул, а Холдеман устроился на краешке кровати. Шторы здесь оставались опущенными, постель разобранной, поэтому у капитана невольно возникло впечатление, что он находится в комнате тяжелобольного.

– У меня есть новости для тебя. Боб, и еще я хочу попросить тебя об услуге.

– Все что хочешь, Эрик, что твоей душе угодно.

– Отлично. Вначале новости. Первая новость: наш сумасшедший за прошедшую ночь не только написал свое послание на кухонном столе. Он натворил также и других дел. Я совершенно уверен; что эта записка не относится к убийству Сисси Уолкер, а касается второго убийства.

– Второго убийства?

– Ты знаешь усадьбу Лаундеса? Кто-то перелез вчера ночью через забор и забил до смерти одного из охранников.

– Эрик!

– Секундочку, я еще не кончил. Затем он спустился к озеру, прямо за домом Лаундесов, и три раза нацарапал в грязи имя Роберт. Затем он развернулся и отправился домой. Он не вошел в дом, он больше ничего не делал. Все, что он совершил, – перелез через ворота, убил человека, три раза написал свое имя и пошел домой.

– Роберт, – задумчиво повторил Холдеман. – А здесь в своем послании он написал Бобби. Он пытается повесить все на меня, Эрик?

– Я так не думаю. Это у него не получится, и ему следовало бы это знать. Мы имеем дело с лунатиком, Боб, вот почему следствие идет так туго. Нет никаких предположений о том, что он имеет в виду или почему он что-то делает. Я по-прежнему уверен, что, если бы я только смог понять, почему он перелез через ворота в усадьбе, я оказался бы намного ближе к разгадке, чем сейчас.

– Но ты близко, верно? В три часа...

– Это моя последняя новость. Нет никаких отпечатков пальцев.