Корни тайны - Сергей Макаров Страница 36

Видя, что Станислав направляется к той двери, из которой она только что вышла, она остановилась, развернулась в сторону Станислава и строго спросила:

— Вы куда направляетесь?

Медсестре было не более 25 лет, но голос ее прозвучал очень по-взрослому, причем не так, когда подростки стремятся, придавая себе значимость перед людьми, старшими их по возрасту, как можно серьезнее все говорить, а по-настоящему по-взрослому.

Она не изображала взрослость — она была взрослой, явно старше своих лет.

— Я к Роману Комину.

— Это реанимация, здесь запрещены посещения. Вы родственник Романа Геннадьевича?

— Нет. Я его адвокат, Белогоров Станислав Владимирович.

— Тем более — Вы даже не родственник ему.

— Но я получил разрешение от главного врача и заведующего отделением! — сказал Станислав, удивляясь, что ему удалось получить разрешения на помещение Романа у главного врача и заведующего отделением — и тут ему преграждает дорогу простая медсестра.

— Мне все равно, правила есть правила. Посещения в отделении реанимации запрещены. Покиньте отделение.

Станислав даже как-то немного подрастерялся — ну никак он не ожидал, что на пути к посещению Романа придется преодолевать такое неожиданное препятствие. Однако не в его правилах было подавлять авторитетом — он всегда старался договориться с людьми.

А медсестра продолжала:

— Если Вы не уйдете — я обращусь к охраннику.

А вот это дало Станиславу развернуть ситуацию:

— Это охранника поставил здесь я. Простите, как Вас зовут? — спросил он медсестру.

— Дубравина.

— А, простите, как Ваше имя?

— Ливия! — с нескрываемым вызовом ответила на этот вопрос медсестра, явно ожидая реакции собеседника — мол, «Какое у Вас имя странное!» — чтобы зацепиться за это и решительно выставить чужака как хама из отделения.

Но Станислав был другим:

— Какое у Вас красивое имя. Извините, не могу не спросить — а с чем оно связано?

Поскольку обычной обывательской реакции не последовало, запал медсестры остался невостребованным, удивилась — и потому оказалась готова была ответить на вопрос Станислава:

— Мои родители работали в Ливии, и отцу очень нравилась эта страна. Я родилась как раз, когда они были там, и они решили назвать меня Ливией.

— Замечательно. Очень красивое имя — и прекрасная семейная история. Ливия, — обратился он к ней, показывая свое удостоверение и доверенность, которые ещё не успел упаковать в портфель после беседы с заведующим отделением, — я адвокат Романа Геннадьевича Комина. Именно я привез его в больницу. И мне очень важно, чтобы с Романом Геннадьевичем все было в порядке.

Последнюю фразу Станислав произнес с нажимом.

Медсестра молчала. Весь вид Станислава и то, как он говорил и что он предъявил, вызывали доверие.

— Сейчас Комин спит, — наконец сказала она.

— Хорошо, — согласился Станислав. — Ливия — можно я буду обращаться к Вам по имени?

— Да, хорошо.

— Можно я загляну к нему? Если он спит — я не буду его беспокоить.

Станислав протянул Ливии визитку:

— Я Белогоров Станислав Владимирович, вот моя визитка с телефоном.

— Я запомнила, как Вас зовут — Вы уже представлялись, — не столько твердо-жёстко, сколько официально-холодно сказала Ливия.

— Да, точно, — улыбнулся Белогоров. — Если что-то нужно будет — позвоните, пожалуйста. Ещё будут приходить из полиции — они начинают расследовать нападение на него. Пока же я договорился с заведующим отделением, что здесь будет охранник. Если полиция согласится взять Романа Геннадьевича под охрану — сотрудник полиции сменит этого охранника. Если же полиция не согласится охранять его — приглашенные мной охранники будут тут постоянно.

— Мне не нравятся посторонние люди в нашем отделении, — уже жёстче сказала Ливия.

— Понимаю Вас, — согласился с нею Станислав. — Но нам всем нужно, чтобы Роман Геннадьевич был жив.

Станиславу очень нравилась эта медсестра — она была взрослее своих лет, она была серьезна и явно с волевым характером; кроме того, было очевидно, что она принадлежит к числу тех медсестер, которые знают не меньше некоторых врачей, и уверенно делают свою работу. Он подумал и добавил:

— На полицию я влияния точно не имею, а вот своих охранников предупрежу, чтобы они слушались Вас. И можно спросить Ваш телефон?

С некоторым сомнением Ливия продиктовала номер.

— Хорошо. Всего доброго.

С этими словами Ливия повернулась и пошла к сестринскому посту.

Белогоров, подойдя наконец к палате, поздоровался с охранником, написал сообщение Вере с просьбой организовать похороны Юлии Валерьевны на послезавтра, открыл дверь и зашел в палату. Роман сразу увидел его:

— Здравствуйте, Станислав Владимирович.

— Здравствуй, Роман.

— Скажите, как мама?

Вот такой поворот беседы оказался неожиданностью для Белогорова. Он молча взял стул, поставил его перед кроватью, сел на него — и продолжал молчать.

Роман безотрывным взглядом смотрел на него, и Станислав понимал, что молчание нужно прекращать.

— Роман, у меня очень плохая новость, и я специально приехал сообщить ее тебе как можно аккуратнее. Твоя мама умерла, три дня назад.

Роман молча отвернулся к стене и затих. Белогоров не знал, что говорить дальше, но говорить нужно было обязательно.

— Тот, кто тебя похитил, прислал ей сообщение, что ты уже мертв. Это было вечером. Она потеряла сознание, и утром следующего дня, не приходя в сознание, умерла.

Роман по-прежнему молчал. Станислав говорил дальше:

— Похороны будут послезавтра. Если ты сможешь — поедешь на них, а я сам буду сопровождать тебя.

— Я обязательно поеду, — глухо произнес Роман, не поворачивая головы, и Станислав понял, что он беззвучно рыдает.

Он подошёл к Роману, легко тронул его за плечо и сказал:

— Держись. Все плохое, что могло с тобой случиться, уже случилось. Я поддержу тебя во всем.

Он увидел, что Роман едва заметно кивнул. Он помедлил — и как раз вовремя — Роман сказал:

— Я знаю, что Вы хотели спасти меня от такого покушения. Простите, что я упорствовал и отказался от охраны. Если бы я не отказался — мама была бы жива.

Белогорова очень тронуло это признание.

— Держись, парень, держись.

И повторил:

— Все плохое, что могло с тобой случиться, уже случилось.

И после этого он вышел из палаты.

Похороны Юлии Валерьевны были организованы по высшему разряду. Людей было немного; Станислав решил лично обзвонить всех подруг, друзей и коллег Коминой, которых ему назвали Роман и Виталий Павлович. Все были потрясены; конечно, вызывало удивление и то, что звонит адвокат. Когда второй собеседник выразил удивление и смертью Юлии Валерьевны, и тем, что звонит адвокат, а не сын или Виталий Павлович, Станислав понял, что Комина как человек скрытный не распространялась о процессах, которые они с сыном начали, отстаивая свои законные права на имущество Геннадия Комина —