Сокровища Рождественского монастыря - Ольга Баскова Страница 36

Она замотала головой:

– Если бы узнал про нас, убил бы тебя. Нет, об этом он никогда не узнает. У меня ребеночек будет. Твой ребеночек, Андрей.

Он посмотрел на нее с изумлением и радостью:

– Мой? Скоро?

Девушка всхлипнула:

– Через семь месяцев. Отец знает, что я беременна.

Андрей прижал ее к себе, и Соня услышала биение его сердца.

– Сонюшка, милая, что же он с тобой сделает? Бежать нам нужно, бежать. Давай подадимся на юг, к морю. Там, говорят, работники требуются, и край хлебный и богатый. Чай, не пропадем.

Она судорожно вздохнула:

– Нет, милый, это плохая идея – без копейки на юга подаваться. Да и папеньку жалко. Он едва смерть матери пережил, а мое бегство уже не переживет. Я вот что думаю. Отец решил меня в монастырь отправить. Я, когда рожу, еще постриг не приму. Думаю, увидит он внука или внучку, и пожалеет о своем решении, заберет домой. Тогда я ему и скажу, что отец ребенка хочет на мне жениться.

На лбу Андрея залегла глубокая складка.

– Зря все это, – буркнул он. – Не станет ему жалко нашего ребеночка. Отдадут его в приют сиротский, и будет он с хлеба на воду перебиваться. – Молодой человек сжал ее руки. – Сонюшка, послушай меня. Давай убежим.

Девушка вырвалась из его объятий и покачала головой:

– Нет, любимый, не сейчас. – Она сунула руку в карман и достала большой бриллиант, сразу заигравший на солнце яркими красками. – Это тебе, Андрюша, на память обо мне. Пусть мне суждено принять постриг, все равно я буду тебя ждать, каждый день буду, никакие стены монастырские не удержат. А ты поезжай на юг, устройся там и за мной возвращайся.

Он вздрогнул, когда драгоценный камень лег на его ладонь.

– Зачем, Сонюшка?

– Только не продавай его, – горячо зашептала она. – Это тебе на счастье, пусть он будет твоим оберегом.

– Софья! – раздался нетерпеливый голос отца, и влюбленные отпрянули друг от друга.

– Жди меня, Сонюшка! – он еле сдерживал слезы. – Я обязательно заберу тебя из монастыря. И ребеночка нашего отыщем.

– Прощай, любимый, – всхлипнув, девушка побежала домой.

Турусов, с красным разгоряченным лицом, стоял на крыльце, сурово сдвинув рыжие брови. От него пахло водкой и соленой рыбой.

– Где шлялась? – сурово спросил он, и Соня едва выдавила улыбку:

– С конем нашим прощалась, папенька.

– С конем? – купец немного смягчился. – И правильно делала. Не придется тебе больше на нем скакать. В этот дом ты не вернешься.

– Папенька, – слезы, покатившиеся из глаз девушки, падали на скромное пальтишко, но купец не обращал на них внимания. Дочь согрешила, и согрешила страшно, опозорив семью на всю Москву. Искупить этот грех можно было только молитвами.

Глава 34. Приморск, наши дни. Два года спустя

Галина Петровна выглянула в окно и увидела, что дочь сидит в саду и смотрит на море.

После смерти Дениса Вика замкнулась, будто потеряла интерес к жизни, и, казалось жила только ради детей. Каждое воскресенье – именно в этот день они познакомились тринадцать лет назад – женщина ехала на кладбище, на могилу мужа.

Мать и отец надеялись, что время вылечит, затянет раны, как ряска затягивает пруд, после сорока дней хоть немного станет легче, но бежали дни, недели, годы, а боль не проходила. Наоборот, с каждым новым днем молодая женщина сознавала, что никогда больше не увидит Дениса, и от этого теряла силы. Про свою клинику, которую так и не удалось вернуть, дочь не вспоминала. Она устроилась работать в одну из городских больниц, но любимая работа не приносила радости.

Состояние дочери беспокоило, и Галина Петровна, не решившись ее окликнуть и попытаться занять каким-нибудь делом, вернулась в комнату и присела на диван. Муж смотрел телевизор.

– Опять глядит на море? – поинтересовался он, щелкнув пультом.

Жена кивнула.

– После смерти Дениса она сама не своя. Я не знаю, как ей помочь.