Слоновая кость - Мерседес Рон Страница 36

– Ты не владеешь никакими техниками. С точки зрения теории обучения самообороне – это катастрофа. Но ты взяла яростью и смогла причинить боль, так что сегодняшний урок можем завершить.

Он слез с кровати и, быстро окинув взглядом, повернулся спиной и вышел за дверь.

Грудь вздымалась и опускалась… Лежала на кровати, перебирая в голове неожиданные утренние события. Теперь было ясно, что долгих терпеливых разъяснений от Себастьяна ждать не стоило, он сразу переходил к практике. Долго не могла восстановить дыхание, будто Себастьян все еще придавливал телом, не давая возможности даже моргнуть.

А потом вспомнила. Он назвал мою красоту «неземной». И вправду так думал? И если так… почему произнес это слово, будто это было худшее оскорбление, когда-либо сказанное вслух?

Некоторое время спустя накинула на себя халат и вышла босиком, чтобы поговорить с ним как… нормальные люди.

Не могла даже понять, в каком настроении была этим утром: пробуждение было явно не лучшим. Себастьян, напротив, читал газету и пил кофе. Зайдя на кухню, заметила, что меня уже ждет чашка горячего молока с медом, и Себастьян спокойно стоит перед ней.

Это что – своеобразная «оливковая ветвь»? У нас перемирие?

Села за стол и ждала, что он что-нибудь скажет. Но он молчал.

Взяла в руки чашку и заговорила первой:

– Себастьян, понимаю, что тебе скучно защищать меня и все такое, но если в жизни не хватает экшена и хочешь почувствовать себя Рэмбо или персонажем «Броска кобры», была бы признательна, если бы ты не превращал меня в грушу для битья. Помню, что попросила научить некоторым приемам самообороны, но вовсе не имела в виду подъем в пять утра и ледяной душ. – Себастьян отложил газету и внимательно посмотрел на меня. – Мне не нравится быть загнанной в угол. Не хочу быть обездвижена твоим или чьим бы то ни было телом. Так что извини, но с этого момента прошу учить более… мягко. С чувством такта. Знаю, что таких слов в твоем лексиконе нет, но…

Речь прервал смешок, и я опустила чашку с молоком, прежде чем успела сделать хоть глоток.

– Мягко? С чувством такта? – съехидничал он, закатив глаза. – Марфиль, это не гребаный боевик. И не развлечение. Я согласился учить тебя не для того, чтобы ты хорошо провела время и почувствовала себя удовлетворенной. Если буду учить, то делать это буду так, чтобы в случае опасности ты действительно могла постоять за себя, понимаешь? Впервые за все время у тебя появилась здравая мысль, которая должна была прийти в голову мне, как твоему телохранителю, но ты была права: тебе нужно учиться защищать себя. Нельзя забывать, что тебя похищали и ты в опасности.

Вместо ответа я посмотрела на него: в голову не приходило ни единой остроты или шутки, чтобы опровергнуть его слова.

– Так что будем немного тренироваться каждый день. Научу тебя нескольким приемам, чтобы почувствовала себя увереннее…

– Сам же сказал, что у меня «яростная» техника…

Невольно бросила взгляд на его правую руку, которую укусила.

Я улыбнулась.

– Можно посмотреть?

Себастьян отставил чашку и хмуро на меня уставился.

– Только ты можешь улыбаться при виде раны, которую нанесла, – сказал он, разматывая тонкий окровавленный бинт, которым закрыл укус.

– Вот дерьмо! – воскликнула я, не обращая внимания на его обвинения. – «Взяла яростью», это точно! Тебе больно?

– Нет.

– Какая досада.

Поднесла чашку к губам и, отпив молока, невольно улыбнулась, прижавшись губами к кромке.

– Возвращаясь к теме… Я тебе кое-что покажу, идем, – сказал он, отставляя чашку и поворачиваясь на стуле, ожидая, что встану и подойду к нему.

Сделала это немного неохотно. Больше не хотела, чтобы он меня учил: было страшно. Но решилась и подошла.

Он притянул к себе, почти поместив между ног. Его рука поднялась к моей шее и откинула волосы, которые ниспадали каскадом на правое плечо.

– Точка вот здесь, – сказал он, осторожно касаясь в месте, которое находилось между шеей и ключицей, – участок каротидного синуса. Если будешь давить сюда примерно тридцать секунд, человек потеряет сознание. Это продлится недолго, но даст время вырваться и сбежать, если кто-то попытается что-то с тобой сделать. Его пальцы чертили круги по коже, и меня снова пробрала дрожь, подняв волоски на руках. Если Себастьян и заметил, то виду не подал.

– Нужно всего лишь надавить? Так просто? – изо всех сил старалась, чтобы голос звучал ровно. Близость и прикосновения не должны так влиять!

– Совсем не просто. Не думай, что человек не будет сопротивляться. Поэтому первое, что должна уметь, – точно определить, где синус находится. Дай руку, – попросил он и положил мою руку себе на плечо.

Провела большим пальцем по сонной артерии. Почувствовала, как под пальцем участился пульс, и осторожно надавила. Пульс бился чуть ниже, могла чувствовать, как кровь приливает к мозгу или куда там она направляется. Почувствовал ли он то же, когда касался меня?

Подушечкой большого пальца нарисовала два круга на коже, любуясь очертаниями челюсти, подбородком, шеей. Захотелось коснуться шеи не пальцами, а прильнуть губами. Облизнуть, впиться зубами, ощутить, как жилка бьется под языком…

Себастьян резко отстранился, разорвав связь, что возникала каждый раз, стоило коснуться его. Внезапно воздух стал разреженным в том небольшом пространстве, что разделяло.

– Повернись, – холодно сказал Себастьян. – Покажу прием тхэквондо, который нужен, чтобы вырубить человека.

Не двинулась с места.

– Думаешь, позволю использовать на мне приемчики тхэквондо?

Себастьян улыбнулся.

– Я не причиню тебе вреда… Обещаю.

Посмотрела в его глаза и доверилась.

Повернулась спиной и почувствовала, как он приближается. Как и тогда в комнате, его рука обхватила мою шею одновременно с тем, как он соединил ее с запястьем другой; маневр он совершил почти незаметно, молниеносно заключив в смертельные объятия. Видела этот прием во многих фильмах: сколько бы враг ни сопротивлялся, в итоге все равно оставался лежать на полу без сознания.

– Рукой обхватываешь шею, чтобы по возможности обездвижить, вот так, будто делаешь рычаг, затем замыкаешь руки и давишь на шейные позвонки. Поняла?

Ох, единственное, что в эту секунду было доступно сознанию, – что Себастьян прижимал меня к груди, а ноздри щекотал его запах, обволакивая как кокон. Это было не похоже на нежные романтические объятия, но даже так я была будто в трансе.

– Такие точки называют «болевыми». Надавишь на них, и вызовешь сильную боль… или кратковременный обморок.

О, я могла бы показать ему свои «болевые» точки… и что произойдет, если он мастерски на них надавит.

Улыбнулась, но