Дарья Калинина - Любовь и ежики Страница 37

— Обеднела на сто рублей, — сказала подруге Инна, узнав сумму штрафов. — Мариша, почему бы тебе не пройти техосмотр и не ездить спокойно? Тебя два раза остановили и содрали штраф за непройденный техосмотр.

— Ты что, смеешься? — удивилась Мариша. — Техосмотр моя машина не сможет пройти ни при каких обстоятельствах. Да и вообще времени у меня нет пустяками заниматься. Ездит машина — и ладно. Она уже в таком солидном возрасте, когда лишний раз ее лучше не трогать. Обидится и вообще ездить откажется.

Инна в ответ только рукой махнула. О ее машине всегда беспокоился Бритый. Инна даже толком не представляла себе, что за штука такая техосмотр. Просто знала, что он должен быть. И все. Но с Маришей она решила не спорить, каждый ездит, как считает нужным. И не для того существуют подруги, чтобы критиковать.

Наташа жила в новом доме с улучшенной планировкой, потолками, которые хоть и недотягивали до трех метров, но все же приятно радовали глаз. И обязательной консьержкой, сидящей у входа и оберегающей свежевыкрашенную красоту в основном от вандализма подрастающего поколения. Она без слов и лишних расспросов пустила подруг, даже не потрудившись как-то связаться с обитателями сто двадцать четвертой квартиры и убедиться, что гостьи направляются именно туда.

Подруги поднялись на скоростном лифте и оказались на площадке с почти новым ковром, несколькими креслами и симпатичными растениями в кадках. Пройдя через холл, подруги встали возле новенькой, отделанной черной кожей двери. Звонок их тоже порадовал своей мелодичной трелью. Но как только она смолкла, на пороге возник молодой мужчина и мигом развеял все приятные впечатления от дома. Мужчина был небрит третьи сутки, непричесан, и вдобавок на физиономии у него застряло хмурое и даже злое выражение. Волосы у него были светлые, а глаза голубые с красными прожилками.

— Вам кого? — рявкнул он на подруг.

— Наташу, — немного растерянно ответила Мариша.

— Она спит! — еще раз рявкнул небритый субъект и попытался захлопнуть дверь перед носом у подруг.

Ни Инна, ни Мариша к такому обращению со стороны мужского пола не привыкли. Обычно при виде них мужчины теряли головы или что у них там вместо них и всячески стремились услужить девушкам. Однако Инна не растерялась и быстро сунула ногу между дверью и стеной. Каким бы хамом ни был неприветливый тип, ломать своей металлической дверью стройную Иннину ногу он не решился.

— У нас с ней договоренность, — подключилась и Мариша, оттесняя своим торсом небритую личность от двери, которую он охранял. — Мы к Наташе насчет работы. И не для того тащились через весь город, чтобы услышать, что она спит. Если спит, разбудите!

Кажется, Маришин голос разнесся по всей просторной квартире. И откуда-то из ее глубины раздался слабый женский голос:

— Максим, пусти девушек. Это ко мне! Пусти их, а я сейчас встану и приму их у себя.

Максим с явно недовольным видом отошел в сторону и скрылся в недрах квартиры. А подруги стали дожидаться хозяйку, осматриваясь тем временем по сторонам. Квартира была новой, под стать дому. Но кроме этого, она была еще какой-то недоделанной. Словно хозяева начали наводить в ней окончательный уют и порядок, но на середине бросили это занятие. Не было милых безделушек, развешанных по стенам и расставленных по полочкам. Да и самих полочек в просторном холле тоже не имелось. Гостьи даже не знали, куда повесить свою одежду.

— Положите на стул, — раздался женский голос. — А тапочки возьмите из того мешка, который стоит у двери.

Подруги послушно достали из мешка подходящие по размеру тапочки. Добыть такие, чтобы еще и подходили по фасону, для этого нужно было вывалить всю обувь из мешка. Поэтому Мариша удовольствовалась одной кожаной мужской тапкой, а второй женской, но чрезвычайно разношенной. Инне повезло больше. Для ее размера нашлись две китайские тапочки, в целом очень похожие друг на друга, но, увы, разного цвета.

— Проходите в мою комнату! — пригласила подруг Наташа и первой пошла, указывая направление.

Подруги двинулись за ней. Квартира была действительно просторной — две комнаты и холл, который вполне мог заменить собой еще одну комнату, плюс кухня, как мельком заметила Мариша, словно бы созданная для совместных семейных обедов и ужинов. Наташа провела подруг в свою комнату и тут же опустилась в кресло, указав гостьям на просторный мягкий диван.

Только сейчас Инна с Маришей смогли толком рассмотреть хозяйку. Первое, что им бросилось в глаза, — болезненная бледность Наташи. Под глазами залегли темные круги, и было видно, что недавно она плакала. Да, Наташа явно находилась в стадии если не полного, то довольно сильного истощения. Ее бледная кожа обтягивала косточки на руках так плотно, что они были видны наперечет. На ее лице жили одни глаза — большие, полные огня и света. И осанка Наташина говорила о том, что она не поддается беде.

— Закройте, пожалуйста, поплотней дверь, — сказала Наташа, обращаясь к Инне. — Извините, что я вас гоняю, но я перенесла тяжелую болезнь, только-только начала поправляться, и мне еще трудно много двигаться. Слабость. Даже прогулка до входной двери нашей квартиры теперь отнимает у меня столько сил, как в прежние времена бывало, когда я целый день бегала по магазинам.

— А что с вами случилось? — спросила Инна.

— Попала в автокатастрофу, — просто ответила Наташа. — Все моя проклятая рассеянность. Бывает со мной такое, задумаюсь о чем-то и забываю, где я и кто я. Конечно, рассеянность за рулем непростительна. Так что я считаю, что получила по заслугам. Хорошо еще, что сама жива осталась и никого не убила.

— А машина? — участливо спросила Инна.

— Машина была застрахована, — небрежно дернула плечом Наташа. — Не в машине дело. Вы ведь хотели поговорить со мной о Павле? Вы сказали, что ваша подруга вышла за него замуж? Как ее зовут?

— Юля, — ответила Инна.

— Значит, Алина…

— Выбросилась из окна, — кивнула головой Мариша. — Никто не понимает, почему.

— Я понимаю, — тихо сказала Наташа. — Я прожила с Павлом почти год. И честное слово, у меня возникало такое ощущение, что он просто пьет из меня все соки. А когда начались скандалы, я поняла, что дело совсем скверно. А потом он начал меня поколачивать и запирать на замок в моей же собственной квартире. Отнял мобильник, чтобы я никому без его ведома не звонила.

И, немного помолчав, Наташа добавила с плохо скрытой иронией:

— А в целом он был очень заботлив и внимателен. Кофе в постель приносил, сам обед готовил, сам посуду мыл, когда чувствовал, что мне нездоровится. Кудахтал надо мной, словно курица над яйцом. Только от его заботы мне с каждым днем становилось все хуже и хуже.

— Странно, — сказала Мариша.

— Странно, да, — кивнула девушка. — Но, видите ли, вся эта забота была какой-то показной. Словно шла не от сердца. И к тому же я постоянно ловила Павла на лжи. Не сразу, но я поняла, что он просто органически не в состоянии сказать несколько предложений подряд, чтобы все они соответствовали истине. Обязательно что-нибудь да наврет. И еще эти его клятвы! Он постоянно клялся мне здоровьем своей матери в собственной верности, заставляя меня делать то же самое. И представляете, клялся здоровьем самого близкого ему человека, а я случайно узнала, что у него все это время, пока мы были вместе и пока он мне клялся в верности, была еще и любовница, а может быть, и не одна. В общем-то, из-за этой любовницы я и попала в автокатастрофу.

— Расскажите подробней про эту любовницу, — попросила Мариша. — Если вам, конечно, не очень противно.

— Да я ничего такого про нее и не знаю, — сказала Наташа. — Только адрес. Она живет на Светлановском проспекте. На перекрестке Светлановского и Тореза. Там я их с Павлом и увидела. А в общем, за год я хорошо изучила натуру Павла и поняла, что если не хочу все время его отсутствия проводить под замком, пленницей в своей собственной квартире, то нужно сделать дубликат ключей, о котором бы Павел не знал. В общем, я уже не помню, но как-то через соседку мне это удалось сделать. И у меня наконец появилась возможность уходить из дома следом за Павлом. Однажды мы с ним поссорились, он меня ударил и куда-то умчался из дома. Это было уже не первый раз, и я захотела узнать, куда же он все-таки ездит. Поехала за ним и увидела, как он встречается с этой женщиной и ее ребенком. Дочкой. Девочка была очень похожа на Павла, так что сомнений у меня не оставалось. И женщину эту Павел очень нежно целовал на улице, и они вместе пошли к ней домой. Так что я поняла, куда смывается от меня Павел.

— А вы?

— А я поехала обратно, — ответила Наташа. — Решила, что пора расстаться с ним. Я решила запереться у себя в квартире и не открывать Павлу ни под каким видом.

— Почему? — спросила Инна.

— Боялась, — честно призналась Наташа. — Он в гневе бывал совершенно неуправляем. И мне не хотелось оказаться с ним наедине, когда я буду говорить ему, что следила за ним и что жить с ним больше не хочу и не могу. Но судьба распорядилась иначе. Я задумалась и не заметила другую машину, которая выворачивала из-за поворота. Потом я очень долго провалялась в больнице, Павел первое время меня навещал, но в больнице я его не так боялась и тогда сказала, что видеть его больше не хочу. А когда я вернулась из больницы, то оказалось, что вещей Павла нет. Более того, нет даже лично моих вещей — золота, шубки и шапки. Даже сапоги забрал.