Наталья Андреева - Любить нельзя помиловать Страница 37

– А так нам пора сменить тему разговора.

– Хорошо. О чем ты хочешь поговорить?

– Не знаю. Быть может, о твоем магазине?

– Это называется сменить тему?! – Кажется, он сказал это с отчаянием.

– Ну да. Ведь это уже не о нас с тобой. О работе.

– О нашей работе, – подчеркнул он. – А тебе не кажется, что только она нас и объединяет?

– Это уже немало, – отмахнулась Вера. – Ведь на работе человек проводит большую часть времени.

– Какой человек? Ты? Хочешь, чтобы и я жил так же?

– Это хорошая жизнь.

– Это твоя жизнь. Но есть люди, которые все имеют, но на работе не надрываются. Посмотри хотя бы на Марго.

– Ах, вот оно что! – Вера со злостью швырнула на стол салфетку. – Теперь я понимаю! Думаешь, я не заметила, как ты на нее смотрел?! Конечно! Если большую часть дня проводить в парикмахерских и массажных салонах и половину месяцев в году жить на курортах… – Она захлебнулась злостью и замолчала.

– Женщины, которые не умеют зарабатывать деньги, умеют выбирать себе мужей.

– И какие, по-твоему, вызывают больше уважения? Которые умеют деньги зарабатывать или мужей выбирать?

– А вторым уважение и не нужно. Они любовью живут.

– Ах, вот оно что! Марго живет любовью! Да не смеши! Она еще более расчетлива, чем я! Думаешь, она любила своего мужа? Ха-ха! Я по крайне мере всю жизнь продавала свои способности, а не тело. Последнее, по моему мнению, унизительно.

– А по моему мнению, кому что дано.

– Да как ты смеешь!

– Ты сама постоянно меня провоцируешь. Вера, давай прекратим этот разговор. У нас получается научная дискуссия, а не романтический ужин. А ведь мы с тобой жених и невеста. До нашей свадьбы осталось десять дней.

– Уже меньше, – машинально поправила Вера. Она во всем любила точность.

– Это я виноват. В том, что ужин испорчен. Хотел доказать тебе, что мы разные люди и друг другу не подходим. Что мы вряд ли уживемся. Но если ты придумала какой-то план, то заставить тебя от него отступить не под силу ни одному человеку. Только не говори потом, что я тебя не предупреждал. Мы поженимся, Вера. Но потом…

– А что потом?

– А ничего. Когда мы должны встать из-за стола? – невинно поинтересовался Никита.

– Когда поужинаем, – она пожала плечами.

– Только не говори, что точное время у тебя не запланировано.

– Да с чего ты взял? – пробормотала Вера. По ее расчетам через пятнадцать минут они должны были покончить с десертом, а кофе выпить уже дома.

– Значит, я не нарушу твои планы, если предложу отказаться от десерта? – усмехнулся он.

– Нет, конечно! – (Подумаешь, пятнадцать минут!)

– Тогда попроси счет и пойдем.

– Ну хорошо.

Расплатившись, она поднялась из-за стола. Но потом, ведя машину, машинально притормаживала. Близилась полночь, пробок в центре давно уже не было, и в какой-то момент Вера об этом пожалела. Все-таки пятнадцать минут! Целых пятнадцать минут! Бесчисленные огни на улицах города вызывали у нее чувство глубокого удовлетворения. Светло, как днем. Риск дорожно-транспортного происшествия сведен к минимуму.

– Почему ты ползешь как черепаха? – подозрительно поинтересовался Никита.

– А зачем гнать? Я не люблю рискованную езду.

– Когда мы ехали сегодня в «Товары для офиса», я этого не заметил. Напротив, ты порой шла на рискованный обгон. Что-то с графиком?

– С каким еще графиком?

– Десять-пятнадцать минут для тебя проблема? Когда ты выбиваешься из графика?

– Это многолетняя привычка. Не забывай, что всю жизнь мне приходилось рассчитывать только на себя. Пройдет, – уверенно сказала Вера.

Когда они подъехали к дому и Вера уже ставила машину на сигнализацию, Никита неожиданно сказал:

– А если я у подъезда пожелаю тебе спокойной ночи, поцелую в щечку и уйду, что будет? Ты после этого выживешь?

Она растерялась. Выжить-то, конечно, выживет, но вряд ли уснет без снотворного. И то не сможет принять лекарство, пока не пересмотрит планы на следующий день.

– Я пошутил! – тихо рассмеялся Никита. – Простишь?

Он обнял Веру за плечи и легонько подтолкнул ее по направлению к подъезду:

– Я пойду медленно-медленно. Чтобы ты успела прийти в себя…

…Все, что произошло потом, в целом соответствовало заранее написанному ею сценарию. Только в спальне, когда совместными усилиями Вера оказалась в одном белье, том самом, цвета шампанского, Никита вдруг удивленно спросил:

– Что это? Ты не отрезала этикетку?

Хорошо, что в темноте не было видно, как она покраснела. Надо же! Так торопилась, что забыла отрезать ярлычок!

– Ты купила это сегодня? Погоди, я оторву.

– Я…

– Ничего, ничего. Очень красивое белье. У тебя хорошая фигура, Вера.

И нащупав застежку бюстгальтера, он стал осторожно расцеплять крючки. Вера же так давно этим не занималась, что растерялась полностью. Даже в какой-то момент пожалела о содеянном. Но потом и сожаление, и растерянность, и все прочие чувства ушли на второй план. Куда-то далеко-далеко… Она не заметила, как пролетело время, только в ушах почему-то все время стоял звон разбитого стекла. Будто со стола упала любимая Верина ваза. И разбилась вдребезги.

О том, что она была в тот момент счастлива, Вера с полной уверенностью не сказала бы. Что-то мешало ей почувствовать себя счастливой. Ведь счастье никогда не ассоциировалось у нее с полной потерей контроля над собой. Это было необычно, и все. Главное, что теперь она была как все. Полноценным существом, обе половины которого функционируют в положенном режиме. Что ее теории полностью себя оправдали, а значит, она, Вера Алмазова, живет правильно, так, как все и должны жить. Руководствуясь разумом, а не чувствами.

– Тебе понравилось? – спросил Никита.

– Да, конечно.

Вдаваться в подробности она не собиралась. Сначала надо проанализировать сегодняшний вечер, сделать соответствующие выводы и внести корректировки, чтобы не повторять ошибок. Например, злосчастный ярлычок. И собственные неуверенные движения. Ведь есть же книги на тему, как этим заниматься? Давно надо было купить и ознакомиться с содержанием. Но представить, что она покупает в магазине эти книги, Вера пока не могла. Это ведь почти то же самое, что выйти на центральную площадь города и прокричать о собственной неполноценности. Ведь все увидят, что именно она покупает. Как стыдно!

Но можно кого-нибудь попросить. Например, Василису. Но представить себе, что Васька покупает эти книги…

– О чем ты думаешь, Вера?

– Так. Ни о чем.

– Хочешь поговорить о том, что произошло? – осторожно спросил он.

– Нет, – отрезала Вера. – Не переживай: я привыкну.

– Я-то не переживаю. Вот ты, похоже, не в себе. Все вышло не так, как ты ожидала? Что я сделал не так?

– Я думаю, ты прекрасно знаешь, что делать.

– Я-то знаю. Но, похоже, что я тебе не угодил. Со мной этой редко случается.

– Я в порядке, – хорошо, что было темно, потому что она залилась краской.

– По-моему, у нас не только психологическая несовместимость, но и физическая, – с досадой сказал он.

– Какая чушь! Что там можно не совместить? Физически я абсолютно здорова! Я прохожу ежегодное обследование у… У того самого врача.

– Ты можешь называть вещи своими именами? Я чувствую себя, как на рентгене! Или в томографе, где мне сканируют мозги! Может быть, отложим нашу свадьбу?

– С какой стати?

– По-моему, тебе все это нужно для галочки.

– Что это? – с вызовом спросила Вера. – Хорошо, давай называть вещи своими именами. Если со мной что-то не в порядке, так и скажи.

– Ты можешь хоть сейчас разговаривать нормально, а не сухими казенными фразами? Ведь мы же в спальне, а не в твоем кабинете! Или для тебя нет никакой разницы?

– Если ты до сих пор не имел дела с порядочными женщинами – это твои проблемы. Я тебе не девочка на ночь, поэтому наши отношения должны строиться…

– Все, хватит, – перебил он. – Я понял. Тебя, Вера, не переделать. Давай спать.

Она долго не могла уснуть и все думала о том, как быть дальше. Что-то у них с Никитой не клеится. Чувства, которые они оба испытывают при физическом сближении, не укладываются в схему. А ведь казалось, что она его любит. А может, это просто обида? Может, Никита был прав, когда сказал, что он нужен ей как электробытовой прибор, для удобства? Для того лишь, чтобы она больше не испытывала зависти к своим замужним подругам?

Ладно, есть завтрашний день, а значит, есть план. Пока она ведет борьбу, она существует. Только как бы теперь сделать так, чтобы к обеду Никита покинул ее квартиру?

– думал он, прислушиваясь к ровному Вериному дыханию. Спит или притворяется? Еще в ресторане он понял, что день этот безнадежно испорчен и все это просто надо пережить. А потом забыть, как страшный сон.

Никита стиснул зубы. Сначала Вера пять часов подряд мучила его делами, потом повезла в ресторан, есть еду, которую оба они, как выяснилось, терпеть не могут. Потом был глупый разговор о том, каких женщин следует любить, а каких уважать. Охотнее он рассказал бы сейчас анекдот или что-нибудь из своих веселых приключений. Но рассказать это Вере? Вряд ли можно рассчитывать, что она рассмеется. Сделает постное лицо и спросит: «Ну и что?»