Алексей Макеев - Жертва тайги Страница 37

Антон поднялся в полный рост на плечах Сереги, крепко ухватился за край рамы, подтянулся и сравнительно легко выбрался наружу. Он полежал с минуту, не шевелясь, напрягая слух, потом опустил вниз плохо обструганный кривоватый дубовый дрын, которым ссудил их Чеботарь.

— Цепляйся, — шепнул Антон Сергею. — Держись покрепче. Опирайся ногами на стенку. Только легонько, самыми краешками, внутренними краями стопы. И от стены не отлипай. Просто чиркай по ней сапогами, как будто по-пластунски ползешь. Понял?

— Да.

— Тогда поехали.

Однако поднять Серегу оказалось делом отнюдь нелегким. Весу в нем, при всей его худобе, было порядочно. Он совершенно бестолково болтал в воздухе ногами, словно и не проводили с ним за минуту до этого никакого подробного инструктажа. Очкарик никак не мог хоть на пару секунд обрести опору, немного упереться в стену. Только вроде нащупает ногами бугорок, как тут же срывается, норовя выдернуть руку Антона из сустава. Лишь с десятой попытки это у него все-таки получилось.

Антон еще долго зажимал себе рот двумя руками. Из груди вырывался громкий надсадный хрип. Сердце металось, скакало внутри как ошалелое.

— Давай-ка раму на место вернем, — тихо сказал он, с трудом уравняв дыхание. — Берись за край и поднимай ее повыше, чтобы не гремела.

Они друг за дружкой прошмыгнули по заросшей тропке вдоль Сукпая, потом свернули на другую, тянущую в темную урему. Идти по узкому и прямому коридору, пробитому в густых зарослях, было до крайности неприятно. Появись впереди вражина, сразу же угодишь к нему на прицел. А сигануть в сторону просто не получится, плотная чащоба ни за что не впустит. Когда они наконец-то вышли на чистое место, Антон мысленно перекрестился. Пронесло!

Выйдя из леса и подобравшись к спящей усадьбе на сотню метров, неуловимые мстители присели в траве. Антон еще раз порадовался тому, что чухонец у себя собак не держит.

«Они сейчас уже на всю тайгу хай подняли бы», — подумал он.

По логике вещей надо было сначала освободить пленников — мужиков и девушку, но Антон практически сразу же отказался от этой мысли. Копаясь у сараюшки, можно переполошить всю банду раньше времени. Лучше сначала за них и приняться, пока дрыхнут без задних ног.

«Что же с этим задохликом-то делать? — заворочалось в голове. — Элементарная подстраховка вроде не помешает? С другой стороны, пользы от него ни на грош. Как с козла молока. Ему любой из этой троицы головенку на раз свернет. Но и за спиной у себя такую размазню оставлять довольно опасно. Он же совершенно непредсказуем. Точнее, предсказуем до мелочей. — Антон усмехнулся, поправившись. — При первой же малейшей опасности в кусты шмыгнет».

— Ты меня здесь подождешь, — после долгих колебаний определился он. — Прямо тут, на этом самом месте. И ни единого звука! Лежишь и дышишь через раз. Не кашлять. Не подниматься и носом не шмыгать. Усвоил?

— Да.

— Ни во что не вмешиваешься. Я там сам, без тебя разберусь. Пока не позову, задницы от земли не отрываешь. Просто лежишь как мумия и сопишь в две дырочки.

— Хорошо-хорошо, — не скрывая восторга по поводу такого вот нейтралитета, пролепетал Серега.

Рисковать своей драгоценной шкуркой ему, естественно, совсем не улыбалось.

— Я все понял.

Благополучно, ни разу не нашумев, Антон миновал открытое пространство, опустился на корточки и затихарился под окном.

Прижимаясь спиной к грубым необструганным доскам высокого крыльца, он принялся лихорадочно размышлять:

«Обстановку в комнате я хорошо помню. Кровать прямо от двери. А раскладушка, естественно, там же, у дальней стены. Хотя это еще как сказать. Могли же и ближе к столу поставить. Но это все равно ничего не меняет. От порога до нее, как и до кровати, не меньше трех метров. Вряд ли я успею неслышно подобраться.

Да и неизвестно еще, где третий кости бросил. Может, они вдвоем на кровати устроились, или он где-то на полу примостился?..

К тому же непонятно пока, где у них оружие? Вполне вероятно, что кто-то его прямо под рукой держит. Хотя, с другой стороны, чего им бояться? Всех своих невольников надежно схомутали. Тогда где? На столе? В углу за вешалкой? Эх, знать бы точно.

Да еще и в сенях темнотища жуткая. А там куча всякого хлама железного по стенам развешана. Обязательно зацеплюсь за что-нибудь без фонарика. Вот, блин! Забыл я у этого задохлика зажигалку взять. Можно было бы хоть чуток себе подсветить.

Нет. В хату одному соваться слишком рискованно. Лучше уж здесь терпеливо дожидаться, пока кого-нибудь из них по нужде на двор не потянет. Только бы не двоим одновременно приспичило».

Не успел он додумать, как услышал негромкое покашливание, донесшееся из дома.

«Только бы не Валерьяныч! — тюкнуло в голову. — Тогда труба дело!»

Чьи-то ноги прошаркали по половицам. Хлопнула дверь в сенцах. Антон подобрался, напружинился и крепко сжал в руках сучковатый дрын.

Приоткрылась входная дверь. Послышалась какая-то невнятная бормотня себе под нос. Судя по голосу, это был Авдей. Потом он распахнул дверь пошире, вылез на крыльцо и стал неторопливо спускаться по скрипучим ступенькам. Мужик в штанах и в майке ступил на землю, зевнул и сладко почесал под мышкой. Он отошел от хаты на десяток метров, пристроился к кустику и завозился в мотне.

Антон дождался, пока в землю ударит тугая струйка, только тогда поднялся на ноги и скользнул вперед.

Авдей все-таки успел почувствовать чужое присутствие за спиной и даже бросить взгляд через плечо, не прекращая своего занятия, но, осоловелый со сна, не сумел вовремя среагировать. Антон в несколько прыжков подскочил к нему вплотную и тут же сзади перекинул через голову мужика палку, зажатую в разведенных руках.

Он крепко притиснул ее к его кадыку и зашипел:

— Дернешься — шею сверну. И вякнуть не успеешь. А потому заканчивай. Убирай прибор в портки, и тихонечко потопаем. Да не спеши, дядя. Семени аккуратненько, как японочка. Идем с тобой в дом. Двери ты откроешь очень тихо. Понял?

Когда Авдей согласно кивнул, Антон легким пинком под мягкое место направил его к крыльцу, но через пять метров снова потянул мужика назад:

— Стой. Подожди. Валерьяныч — на раскладушке, а ты с чухонцем на кровати, так? Твое ружье — в углу за вешалкой? — Он увидел, что Авдей дважды кивнул в ответ, и скомандовал: — Все. Погнали.

Перед крыльцом Авдей вдруг малость заартачился, начал упираться. Чтобы придать ему ускорение, Антон подтолкнул его грудью. Он заставил мужика подняться на первую ступеньку и сам уже начал заносить над ней ногу, когда в глазах вдруг ярко полыхнуло так, будто у самого носа рванула петарда. Затылок обожгло острой режущей болью. Руки моментально разжались. Антон выпустил палку, из-под которой успел уже выскользнуть Авдей. Он упал на колени, несколько секунд покачался, как будто был в доску пьяный, и рухнул на землю лицом вниз.

— Да уже все, милок, хватит. Не ерунди. Открывай зыкала-то, — с трудом проник в сознание Антона голос Авдея. Голова гудела как чугунный котел, в котором каталась гиря. — Вижу, что ты уже в разуме. Меня не оплетешь, шмыгало ты болотное. Я еще и не таких, как ты, хитрецов крученых на своем веку видывал.

Антон открыл глаза и вытер с лица кровавые сопли. Он расквасил нос при падении. Бедолага прикоснулся к затылку, и опять полоснуло жгучей болью. Вся ладонь была мокрой, в крови.

— А ну бойчее! — поторопил его Авдей. — Давай, сморчок, на ноги подымайся. Кому сказано!

Антон встал. Его повело в сторону так, что он с большим трудом удержался на ногах.

На крыльце маячили две темные фигуры. Судя по габаритам, Валерьяныч и чухонец.

— И куда теперь этого героя? — потирая шею, натертую палкой, спросил Авдей.

— Пока в сарай, — после небольшой заминки ответил Лембит. — А как рассветет, обратно в чулан отведете.

— Это я его! Я! По башке дубиной треснул! — заверещал кто-то, и только теперь Антон понял, что это Серега мнется, топчется у него за спиной.

«Вот говнюк! — Антона бросило в жар от негодования, но тут же на ум капнуло совсем другое: — А не на кого тебе, парень, пенять! Сам же во всем и виноват! Нечего было вообще этого иудушку с собой брать! Пусть бы и оставался с Чеботарем в подвале. Непростительная дурость!»

— А этого? — снова обратился к пахану Авдей.

— Этого? — переспросил чухонец. — До утра в сенях привяжешь. А там решу, что с ним дальше делать.

— Я все отработаю! — мерзким фальцетом опять загундосил очкарик. — Простите меня, пожалуйста, Лембит Карлович! Ну, бога ради…

— Закройся, — оборвал его Валерьяныч, но как-то совсем беззлобно. — Раньше надо было мозгой шурупить.

Авдей зашел в хату, через минуту вернулся с ружьем и мотком веревки. Он ловко обкрутил запястья Антона, затянул мертвый узел.

— Пошли, милок, — произнес поганец гуняво и пнул пленника сапогом под коленку, заставляя его шагнуть вперед. — Погоди-ка, — сказал он, когда они свернули за угол дома и прошли с десяток метров.