Марина Белова - Если у вас нету тети... Страница 37

— Тоже не лучший выход, — пожала плечами Алина.

— Но бог с ним, с компьютером. Видите, в зале горит свет? А сейчас, между прочим, день.

— Да.

— И как-то странно из замочной скважины газом несет.

— Что же вы раньше об этом молчали? — вскрикнула я.

— А я вам сразу сказал, вызывайте милицию.

— Алина, звони, — скомандовала я. — Похоже, там труп.

— Куда звонить? В милицию? «02» набирать?

— Нет, давай сразу звони Воронкову. Это его участок, так или иначе дело передадут ему.

— И он, связав две смерти, Настину и Бермудовой, все равно выйдет на нас, — вздохнула Алина. — Это неизбежно.

— Дело даже не в этом. Если Настина смерть дело рук Бермудовой, то с нашей Степы снимут обвинение. А Сергей Петрович, как никто другой, ускорит все формальности, и Степу не будут разыскивать как преступницу.

— Здорово! — Алина с восхищением посмотрела на меня. По привычке она ожидала от Воронкова одних неприятностей.

К сведению, Сергей Петрович Воронков — наш старый знакомый, капитан милиции, в чей кабинет мы попадаем с завидным постоянством, как только волею судьбы становимся на путь частного расследования. Воронков немного нудный, неуступчивый и трудно убеждаемый, но в целом человек правильный и справедливый.

— Алле, — пропела в трубку Алина. — Сергей Петрович?

— Да, — пробасил Воронков.

— Это Алина Блинова.

— ? — Воронков молчал. Еще один штрих к портрету — он к нам хорошо относится, но, исходя из личного опыта, ничего хорошего от нас не ждет.

— Алле? Вы меня слышите? Не молчите.

— Да, — отозвался Сергей Петрович.

— А у нас для вас новость.

— Могу представить, какая.

— Не очень хорошая, — тянула Алина, из лучших побуждений подготавливая капитана. — На самом деле мы еще не знаем, но проверить надо.

— Алина, что ты мелешь? — вскипела я и выхватила трубку. — Сергей Петрович, это Клюквина. Мы приехали к знакомой, дверь она не открывает, а из замочной скважины несет газом. Приезжайте. Какой адрес? — Я посмотрела на угол дома. — Улица генерала Семенова, дом шесть, квартира…

— Двадцать четыре, — подсказал Мухин.

— Двадцать четыре, — повторила я. — Мы ждем, никуда не уходим.

Воронков пообещал приехать быстро.

— Так я пошел? — заторопился Мухин.

— Куда?

— В «Гарант».

— Артур, ты должен повторить нашему знакомому все, о чем нам рассказал, — стараясь быть убедительной, попросила я.

— Я что, похож на дурака? — Мухин широко открыл глаза и для наглядности постучал себя по лбу. — На меня на счет «раз» повесят убийство и Насти, и Бермудовой.

— О Бермудовой мы пока ничего не знаем. Дай бог, все обойдется. Но если ты не вернешь находку с места преступления, невинная душа по твоей милости будет париться на нарах. Можешь ты взять на себя такой грех?

— Только о грехе мне не надо ля-ля. Я прекрасно знаю, как в милиции расправляются со свидетелями. Их живо переводят в разряд подозреваемых. Что, собственно, с вашей родственницей и произошло, — парировал Мухин.

— Нет, Артур, капитан Воронков честный человек. Он во всем разберется. Решайся.

— Ладно, вы все равно ему обо мне скажете. Я согласен, только, чур, не говорить, что я хотел скосить с Бермудовой бабки. Скажите, что я вам помогал в расследовании.

— Договорились.

Было решено, что я останусь и подожду Воронкова, а Алина с Мухиным съездят к нему домой и привезут орудие убийства.

Глава 22

Ждала я Воронкова недолго, минут двадцать, не больше. Он приехал на милицейском газике с шофером и напарником. Как только знакомая машина остановилась во дворе, я бросилась навстречу Воронкову.

— Сергей Петрович, здравствуйте!

— Здравствуйте. Куда идти? — спросил Сергей Петрович, не теряя времени на объятия и пресловутые «сколько лет, сколько зим».

— Это следующий подъезд, — указала я и пристроилась рядом с капитаном.

— Как зовут вашу знакомую? — продолжал спрашивать Воронков, поднимаясь со мной по лестнице.

— Бермудова Ирина Геннадьевна.

— Давно знакомы?

— Не очень, — честно призналась я.

— Понятно. Это как-то связано с делом вашей тетки?

— А вы знаете? — растерянно спросила я, не ожидая от него такой осведомленности.

— Знаю. Ваш муж звонил, просил разобраться и посодействовать. — Воронков остановился перед двадцать четвертой квартирой. Посмотрев на замки, покачал головой. — Плечом не выбьешь. Кстати, она так и не давала о себе знать?

— Вы о ком? — не поняла я.

— О вашей Степе. О ком же еще?

— Нет.

— Мы с вами потом подробно о ней поговорим.

— Я согласна, тем более у нас есть что вам сказать.

Воронков нахмурился и внимательно на меня посмотрел.

— С вами все ясно, — с определенной долей сарказма сказал он, догадавшись о наших с Алиной делах.

— А как вы хотели, Сергей Петрович? Вы лично знаете нашу Степу. Скажите, она могла убить девушку? Да вообще, кого она могла убить? — зашипела я на капитана. За моей спиной стоял напарник, поэтому я говорила тихо, при постороннем человеке орать было неловко, хотя и очень хотелось.

— Не буйствуйте, Марина Владимировна. Я же сказал, поговорим потом. Вы нас зачем вызвали?

— Посмотреть, жива ли Бермудова, — подавив эмоции, как можно спокойнее сказала я.

— Алексей, нужен слесарь, чтобы открыть квартиру, и два понятых из соседей.

— Один понятой уже есть, — я сделала шаг вперед.

— Я сказал, из соседей. А вы, Марина Владимировна, вообще лучше выйдите на улицу и обождите на лавочке.

— Никуда я не уйду, — решительно ответила я и на всякий случай схватилась за перила лестницы, хотя, конечно же, выталкивать меня из подъезда никто не собирался.

Слесаря нашли быстро. Сантехнический участок жилищной конторы располагался в соседнем доме. А вот понятых пришлось поискать. Престарелый дед, обитающий в квартире за стенкой, оказался глухим как валенок. Воронков два раза пытался ему объяснить, что от него требуется. Когда в третий раз капитан услышал от деда: «Ась?», он выругался вслух и от бессилия схватился за голову. Дед понимающе затряс бороденкой и вытащил из кармана домашней рубахи облатку аспирина:

— Бери, сынок, поможет. Не сумневайси!

Остальные соседи по площадке отсутствовали: кто на работе, кто в отпуске. С горем пополам этажом выше нашли бабульку, которая и видела, и слышала. Вторым понятым все-таки стала я.

— Вскрывай, — скомандовал Воронков слесарю и велел нам, понятым, отойти в сторону.

В квартире нестерпимо воняло газом. Дверь на кухню была плотно закрыта.

— Стойте пока на площадке. Я открою окно.

Сергей Петрович вошел в квартиру и пробыл там, наверное, минут пять. Когда он вновь появился на лестничной площадке, лицо его не обещало ничего хорошего. Он обменялся взглядом с напарником и обратился к нам:

— Понятые, пройдите.

В кухне окно было распахнуто полностью, но все равно запах газа чувствовался достаточно сильно. Я огляделась. Типичный пищеблок одиночки. Минимум утвари, максимум свободного пространства. Мойка, газовая плита, рабочий стол и навесной шкаф с прозрачными дверцами для посуды. Тарелок мало, чашек еще меньше. Вспомнив, что у Бермудовой имеются сын и муж, такая аскетическая обстановка мне показалась неестественной. Семья предполагает большее количества кастрюль и сковородок, не говоря о тарелках и чашках. Неужели муж и сын никогда с морей не приезжают? Или они живут отдельно?

На подоконнике один лишь цветочный горшок с колючим шариком кактуса.

«Наверное, кактус единственное растение, которое нравилось Бермудовой и подходило ей по духу», — подумала я, не представляя строгую Ирину Геннадьевну на фоне сентиментальных фиалок.

Я продолжала водить глазами по сторонам, стараясь не смотреть в центр кухни. В мойке — одна тарелка, которую хозяйка не успела вымыть. На газовой конфорке маленькая тефлоновая сковорода и кофеварка, наполненная до половины кофе. Часть жидкости разлита по белоснежной поверхности газовой плиты «Зануси». Рабочий стол стерильно чист. Дальше…

Мне ничего не оставалось, как посмотреть в центр. Маленький овальный столик, за которым едва поместятся двое. Бутылка коньяка, пузатый бокал, суживающийся кверху, блюдце с долькой лимона, разломанная на кусочки пористая шоколадка «Нестле» и… голова Ирины Геннадьевны.

Она лежала лицом вниз, подложив под лоб правую руку. Левая рука свободно свисала вдоль тела. Если бы не бело-сиреневый цвет кожи, я бы подумала, что Бермудова спит.

— Чистая смерть: ни крови, ни разбросанных внутренностей. Люблю я такие трупы, — признался Алексей, напарник Воронкова.

Меня от его слов затошнило, я судорожно закашлялась и вылетела из кухни, а потом из квартиры. Отдышалась только лишь во дворе. И зачем я вызвалась в понятые? Воронков и так бы все рассказал. Куда бы он делся?