Юлия Алейникова - Ей прописали смерть Страница 37

В кухне повисла глубокая тишина. Потом Катя подняла глаза на Амалию и кивнула головой.

– Точно. Я рассказывала только Лене и Свете о том, как попала в эту группу. Света умерла, а Лена упала в метро.

– После того, как Вика поговорила с остеопатом, – напомнила Амалия.

– Елки-палки! Какая же я дура! – Катя вспоминала все события последних десяти дней и не верила своей слепоте. – Что нам теперь делать? Вика перед отъездом сказала мне, что узнала что-то важное, но не смогла сразу рассказать. Может, позвонить ей, выяснить, что это было?

– Можно. Если она еще жива, – мрачно заметила Амалия.

– О чем ты говоришь? – Катя прочувствовала, как у нее немеет голова от избытка впечатлений.

– Не знаю. Но этот горящий тур, выезд в середине ночи. Мать наверняка ее в аэропорт не провожала. Кто знает, доехала она до него вообще или нет?

– Я сейчас же позвоню Вике! – Катя схватилась за телефон. – Не отвечает, – растерянно сказала она спустя пару минут.

– Это не показатель. Только психи говорят по телефону из-за границы. Позвони ее матери. Спроси, когда Вика последний раз связывалась с ней. Только осторожно. Не напугай, – посоветовала Амалия.

Катя согласно кивнула.

– Мать говорит, Вика ей ежедневно пишет, – отчиталась она, закончив разговор.

– Пишет?

– Эсэмэски.

– Ясно. Писать их может кто угодно. Когда она должна вернуться?

– Я не спросила, но, кажется, через неделю, – дрожащим от волнения голосом проговорила Катя.

– Так. Подведем неутешительные итоги. Три трупа, одна раненая, одна пропавшая, и ты на закуску. Неплохой размах, – задумчиво проговорила Амалия, беря с тарелки яблоко и хрустко вонзаясь в него зубами.

Все-таки это удивительно, насколько ее психика нечувствительна к стрессам, подумала Катя, глядя на подругу, которая не теряла аппетита и присутствия духа в любых обстоятельствах.

– Девочки, а может, вам этого остеопата тряхнуть, а я вас подстрахую, – предложил с горящими глазами деда Ваня, чем еще больше встревожил Катю.

Прожив всю свою жизнь в нормальной, среднестатистической семье, Катя привыкла к нормальным, среднестатистическим реакциям окружающих. А среднестатистическая реакция такова, что все ее родственники и знакомые в данных обстоятельствах в один голос потребовали бы немедленно обратиться в полицию, дабы этим делом занялись профессионалы. Уполномоченные и вооруженные. А деда Ваня с каким-то пугающим энтузиазмом посылает родную внучку на встречу с предполагаемым убийцей, да еще и о какой-то страховке толкует. Кате в который уже раз пришла в голову мысль, что у славного дедушки начался, и не просто начался, а усиленно прогрессирует старческий маразм. Бедняга не отличает явь от телевизионного вымысла.

– Какая подстраховка? – с сожалением переспросила Катя, выразительно глядя на Амалию и представляя деда Ваню, прячущегося в темноте под лестницей с бердышом наперевес. Почему воображение подсунуло ей именно эту картинку, сказать было сложно.

Но Амалия восприняла дедушкино предложение как должное и никакой тревоги не выказала.

– Вы пойдете к остеопату, – тем временем любезно объяснял Кате дедуля, – естественно, предварительно сообщив мне адрес. Когда будете входить в его квартиру, позвоните мне, я засеку время, если спустя двадцать минут от вас не будет звонка с кодовым словом, я позвоню Володе Сидорову, и он пошлет наряд по нужному адресу, и сам, конечно, подъедет.

– Молодец, дед. Так и сделаем, – согласилась Амалия.

– А кодовое слово зачем? – спросила Катя с недоумением.

– Для уверенности, что вы совершаете звонок не под давлением преступника, – хитро подмигнул дедуля.

Катя, пытаясь вычленить главное из услышанного ею откровенного бреда, зацепилась за логическую и очевидную, на ее взгляд, странность.

– Почему мы должны идти к нему домой? В клинике безопаснее, там народу много, и потом, я адрес его не знаю, – обратилась Катя к двум своим чокнутым соратникам.

– В клинике при свидетелях он не раскроется, и весь смысл нашего визита пропадет, – с сожалением взглянула на Катю Амалия. – Только спугнем преступника.

– К тому же ваш визит домой будет для него полной неожиданностью. А это немаловажный фактор, – глядя на Катю поверх очков, добавил дедуля, отчего у Кати окончательно пропала вера в себя, а ее самооценка понизилась до минимально допустимого уровня.

– Но я адреса его не знаю, – промямлила она, уже понимая в душе, что визита к Александру Вадимовичу избежать не удастся.

– Пустяки. Сейчас по базе пробьем, – пожала плечами Амалия и направилась к компьютеру.

Глава 34

Майор Капустин сидел за столом в своем кабинете и распекал нерадивого лейтенанта за самовольные действия. Настроение у него было скверное, самочувствие еще хуже. Невзирая на облагораживающее присутствие супруги на новогоднем празднике, майор к концу вечера здорово набрался. И надо сказать, не он один. Как дорогая супруга грузила его в машину, он совершенно не помнил, и как прибыл домой тоже. Но наутро, когда его бедная голова раскалывалась, как после контузии, организм, отравленный алкоголем, взывал о милосердии, и вообще майор был особенно раним и беззащитен, Валентина Михайловна, его драгоценная половина, проявила особенное бессердечие и жестокость. Она подняла его с постели громким пронзительным визгом и проедала ему мозг до самого отбытия на службу, куда он чуть ли не впервые в жизни рвался с почти что пионерским задором.

На работу он прибыл все с той же головной болью и скверным расположением духа и застал в кабинете свежего, бодрого Сидорова, который, невзирая на самое начало рабочего дня, уже беседовал с кем-то по телефону.

Капустин, преисполненный желчной зависти к избежавшему похмелья лейтенанту Сидорову, тут же потребовал от него отчета о проведенных накануне следственных действиях и не замедлил убедиться, что лейтенант его распоряжениями пренебрег и целый день занимался какой-то чепухой.

Володя Сидоров прибыл на службу вовремя, полный идей и планов. Вчерашний вечер прошел великолепно. Благодаря обществу Амалии пил он мало, зато много танцевал. Никакие симптомы его с утра не мучили, был он свеж и бодр, а потому, едва явившись на службу, включился в работу. Для начала он решил собрать максимум возможной информации о двух последних фигурантах по делу, которыми должен был заниматься накануне. Потом позвонить приятелю из прокуратуры, попросить его собрать побольше сведений о таинственном покровителе Маргариты Берретти, но тут его отвлек звонок инспектора ДПС, которому он вчера вручил свою визитку, чтобы иметь представление о расследовании ДТП с пострадавшей Руденко.

– Добрый день, Игорь Николаевич, – вежливо поздоровался Володя. – Есть что-нибудь новенькое?

– Пострадавшая пришла в себя, – суховато проговорил капитан Карпов. – Показания дала, но сбившую ее машину толком не разглядела. Если хотите, ее можно навестить, состояние Руденко удовлетворительное, – произнес Карпов более человечным голосом. – Очевидцы опознали в машине «Мерседес» белого цвета модели GLK предположительно две последние цифры номера, два и восемь, сто семьдесят восьмой регион. По мнению нескольких очевидцев, за рулем находился мужчина. Больше никаких подробностей выяснить не удалось.

– Вы составили список зарегистрированных в городе автомобилей, соответствующих описанию? – поинтересовался на всякий случай Володя.

– Разумеется. Таковых более двадцати штук. Сейчас проверяем владельцев, – усталым голосом закончил Карпов.

– Спасибо за звонок. Если появится что-то новое, держите меня в курсе, – кивнул Володя, готовясь закончить беседу, когда в кабинет вошел Капустин. – Держите меня в курсе, – торопливо повторил он и повесил трубку.

А потом был неприятный разговор с майором. Вместо похвалы за проявленную инициативу, Капустин отчитал его как мальчишку, да еще нагавкал ни за что. Володя сидел насупленный, окутанный клубами табачного дыма, и в душе своей продолжал разговор с неблагодарным майором, выбирая максимально доходчивые аргументы и не позволяя себе опуститься до откровенных оскорблений. А когда отвел душу, взял куртку, шапку и отправился в медсанчасть номер сто девятнадцать, где трудился один из двух последних в списке подозреваемых, некий Демешко С.М.

Настроение у Володи было по-прежнему скверное, а потому, выйдя на улицу, он повернул не в сторону метро «Чернышевская», а совсем в другую. В сторону Литейного проспекта, решив вдруг назло Капустину навестить пострадавшую Руденко Веру Алексеевну. По пути он купил сетку апельсинов и явился в больницу, как положено нормальному посетителю. Время было, конечно, неприемное, но его, как сотрудника органов, пропустили.

Вера Алексеевна лежала в небольшой двухместной палате, чистой и по-больничному неуютной. Лицо ее было бледным, но в целом выглядела она неплохо и на умирающую была не похожа. Возле ее кровати сидел мужчина и держал Веру Алексеевну за руку.