Фридрих Незнанский - Провинциальный детектив Страница 37

– Илья, я очень за тебя волнуюсь.

От неожиданности мальчике резко вскинул голову и посмотрел на отца. У него дрожали губы.

– На самом деле, ты ведь никогда надолго от меня не уезжал. Летний лагерь на Мальте не считается. Ты был еще маленький, к тому же там все отрядом ходили и воспитатели за вами смотрели.

Какая, однако, наивность! Сколько они тогда успели приключений найти на одно место в том летнем лагере. И воспитатели, вообще-то, смотрели в какую угодно сторону, только не на них. Нет, конечно, ничего радикально опасного для здоровья не было, но в принципе провели время весело. Есть что вспомнить…

– Если я волнуюсь, то можешь себе представить, как волнуется мама. Она очень переживает. Я сейчас уеду, и ты поднимись к ней, постарайся ее успокоить.

Вот это задачка! Не для слабонервных. Успокоить маму! Да она сама кого хочешь успокоит. Пора уже что-то ответить, в конце концов.

– Да что вы волнуетесь-то? Ну, что со мной может случиться? Там Эля!

– Эля работает вообще-то. Она, конечно, обещала приглядеть за тобой, но, пока не начнется учеба, ты будешь, по сути, предоставлен сам себе.

– А что со мной может случиться в Лондоне? Это же цивилизованный город! Только не надо начинать про наркотики, ладно? Если бы мне хотелось, я бы и здесь давно уже все нашел.

– Я знаю. Поэтому я и отпускаю тебя. Но все равно волнуюсь.

Слова иссякли. Отец взял его за руку и крепко сжал. От этого стало как-то не по себе. Это ведь любовь, а он не может на нее ответить. Может, он моральный урод какой-то?

– Папа, пожалуйста, не переживай! Я буду очень осторожным, очень благоразумным. Все будет хорошо, честно!

– Вот и ладно.

Мальчик осторожно высвободил руку.

– Я с мамой поговорю. И вообще, мы с тобой еще вечером увидимся.

Хотелось сказать жестко: «Хватит! Держи себя в руках. Ты ведь взрослый мужик, в конце концов!» От этого желания стало стыдно. Такое редко случалось. Крайне редко.

Мальчик снова остался в комнате один. Собирать уже было нечего, все почти готово. Осталось только ждать. Как мерзко. Поскорей бы! Поскорей бы все кончилось!..

В школу он естественно сегодня не пошел. Зачем? Он уже там не учится. А у остальных уроки заканчиваются около трех. Вика после этого обещала зайти. Зачем-то ей хочется устроить прощание по всем законам жанра. Вот будет сцена!

Но это потом, а сейчас нужно пережить другую сцену – с матерью. Нужно собираться с силами.

Люда лежала с компрессом на голове. Ее в последнее время – так она сама выражалась – донимали ужасные боли. Последнее время – это лет десять, наверное. Сколько себя Илья помнил, она всегда жаловалась. Однажды отца это по-настоящему достало, и он устроил ей полное обследование. Буквально с ног до головы. В результате нашли гастрит в зачаточном состоянии, а в остальном сказали, что Люду можно в космос запускать без ущерба для здоровья. А головные боли, сказали, от «нервов». С тех пор отец повторял, как заклинание: «Нельзя нервировать маму!» Да кто ее нервирует? Она сама себя нервирует и вообще кого угодно может довести до нервного срыва.

Он застыл в дверном проеме. Чего сказать-то?

– Мама!

Она открыла глаза.

– Мама, папа сказал, что ты волнуешься. – Более идиотского начала для душещипательного разговора придумать было сложно.

Люда возвела глаза к потолку.

– А как, ты предполагаешь, я должна себя чувствовать?

Опять раздражение. И опять же искусственное. У отца были неподобающие «взрослым мальчикам» сопли, но они были искренними. А здесь вообще ничего не получается.

Она говорила долго – сотрясала воздух. О неосторожности, неблагоразумии, неблагодарности и еще много-много «не», а он молчал.

По-хорошему, надо было подойти к кровати, наклониться и уткнуться лицом в ее волосы – он делал так в детстве. Но не получится. Все фальшиво. Выслушав длинный Людин спич, Илья ушел.

Потом слушал музыку. Бартока. Он любил Бартока. Посидел в Интернете. Полистал каталоги оружия. Еще раз проверил чемоданы – все на месте. Часы тянулись томительно медленно.

Раздался телефонный звонок: завибрировал маленький плоский аппарат. Это Вика. Пригласить ее сюда? А это вариант. Все равно придется ужинать с Людой вдвоем, отец придет только на вокзал. Тяжко будет, а тут живой громоотвод. Решено.

– Привет! Да… Ну, ты заходи. Поужинаешь у нас… Нет никаких проблем. Хоть поговорим спокойно.

Сейчас придет. У него заранее поднималось раздражение. Почему? А потому, что она уже – вчерашний день. Самая красивая девочка в классе. Но теперь будет другой класс. Даже не класс, а целая жизнь. И там будут другие «самые красивые девочки». Не факт, что красивее. Просто другие. Новые. Все новое манит.

А она действительно хороша! Она похожа на свою мамашу – значит, не «испортится» с возрастом.

В руках у нее был блестящий зеленый пакетик. Неужели прощальный подарок?! Надо взять, поблагодарить и не делать из этого историю.

Уже у себя в комнате, изображая трогательное нетерпение и любопытство, он разорвал зеленую оберточную бумагу, идеально гармонировавшую с цветом пакетика, и извлек оттуда коробочку. Открыл. Зажигалка. Полезная вещь. И действительно красивая. В виде обнаженной девушки. Есть такие зажигалки, вот только они, как правило, ломаются быстро. Тут надо выбирать – либо красота, либо функциональность.

– Очень красивая. Спасибо. – Илья поцеловал Вику. – Но ты лучше.

Тьфу ты, какая пошлость! Жуткая безвкусица! Нельзя так! Даже перед собой как-то неловко. Никогда такого не было. Фальшивить начинает. Это он-то! В общем, не туда понесло. Пора было с этим кончать.

– Ты ведь останешься с нами, правда?

Вроде как ужин был спасен. И то правда, при Вике Люда не слишком «занудствовала». Несла всякую чушь про великое и прекрасное будущее, которое ждет его там, в Англии. Это была такая форма садизма – и даже не слишком изощренного. Знает ведь, что Вика расстраивается из-за его отъезда, и мучает девочку нарочно. На самом деле Люда ревнивая. Он в последнее время начал это замечать. Она начала как-то нервно реагировать даже на его близость с Дэном. А уж про Вику можно и не говорить. Главное, придраться не к чему: хорошая девочка, неплохо учится, красивая, из семьи приличной, одевается нормально… Чего еще надо?! Но Люда и тут умудрилась найти недостатки. Говорит: «слишком правильная»! Какое счастье, что теперь мать не будет донимать его своим мнением по поводу его девчонок!

В какой-то момент он заметил, что они обе повели себя странно. Между ними наметилось что-то вроде сообщничества. Они начали вместе его подкалывать, подтрунивать, отпускать дурацкие шуточки. Он это ненавидел. Вообще считал, что самоирония, как и скромность, нужна только тем, кому больше похвастаться нечем. И Вика, между прочим, прекрасно об этом знала. Эта «великая шутница» никогда не позволяла себе отпустить какую-нибудь колкость в его адрес. А тут – нате вам, пожалуйста! С его родной матерью спелась! Люда внезапно перестала превозносить замечательное житье-бытье, которое ждет его в скорости. Иронизировать начала. К чему бы это? Вообще, все просто: они обе почувствовали, что он «не здесь», и это их в равной степени бесило.

И вот следующий поворот: они начали делать вид, будто за столом остались вдвоем. Люда заинтересовалась Викиными планами на жизнь, о чем раньше никогда не расспрашивала.

– Значит, ты собираешься на факультет журналистики?

– Да, на отделение PR.

– Я бы тебе не советовала. Мне кажется, сейчас нужно выбирать специальность… я бы сказала, более прикладную.

– Ну, знаете, по-моему, эта профессия очень даже «прикладная». Куда уж больше!

– Как раз нет! К сожалению. Или, скорее, к счастью. Впрочем, ты девочка. Для тебя это не так важно.

Вика собиралась уже всерьез обидеться на последнюю сентенцию, когда он решил остановить этот маразм. Противно, когда собеседник беззастенчиво изображает интерес к теме, которая его ни капли не волнует. Конечно, так вся жизнь устроена, но вот сейчас это было ему особенно противно. Жалко Вику.

Илья собрался уже вмешаться, но тут раздался натужный булькающий звук – это затрясся в конвульсиях поставленный на режим вибрации мобильный телефон. Пришло сообщение…

Не может быть! Вот же упрямые козлы! Нет, не может этого быть! Но ведь если они продолжают «компостировать мозги», значит, у них действительно что-то есть! Что?! Где ошибка? Не было ошибки. Илья точно знал, что прокола не было. Все чисто. Мистика какая-то!

Внезапно Илья почувствовал, как к горлу подкатила тошнота. Это уже не смешно… Неужели Дэн расколется? Не может быть. Тем более что у них действительно ничего нет. А у Дэна нервы железные.

Метод самовнушения не работал. Лица матери и Вики двоились. Казалось, что за столом полно народу. И голоса, голоса тоже превращались в смутный далекий «гур-гур». Так дальше нельзя.

Он молча спрятал телефон в карман. Допил воду в своем стакане. Потом резко встал из-за стола.