Михаил Зайцев - Час волкодава (Фирма Синяя Борода) Страница 37

Предчувствуя неладное, в канун отправки на Север я арендовал квартиру на улице Двадцати шести бакинских комиссаров и все ценное перевез в загородную резиденцию. Подготовился к худшему. И, как оказалось, не зря.

Галя, я, Федор Михайлович и шестеро старейшин клуба "Неведомое" - в общей сложности девять человек в начале июня этого года отправились в Якутию. В экспедицию. Пока передвигались, пользуясь транспортными средствами, я чувствовал себя лишним. В каждом мало-мальски значительном населенном пункте "неведомые" первым делом шли к местной администрации, показывали вырезки из газет про себя и про нашу экспедицию, просили, а то и требовали помощи, а я в это время сидел на ворохе рюкзаков, караулил вещи и отвечал на вопросы любопытного местного населения. Как правило, администрация северной Тмутаракани к нам благоволила. Нам, столичным чудакам, предоставляли ночлег на халяву, нас угощали разными якутскими вкусностями, поили "тагра уи" - так там называется водка и все остальное, что горит и с градусами. Про нас даже статью в газете "Нарьяна вындер", сиречь "Красный тундровик", обещали написать. На Севере народ хороший, радушный...

Основная помощь региональных шишек, конечно же, выражалась в предоставлении транспорта экспедиции. Но последние пятьдесят километров все равно пришлось преодолевать пешком. Марш-бросок через якутскую тайгу приключение не для слабых. Первые километры заядлые туристы, патриархи поиска неведомого, прошли мужественно, подбадривая друг дружку: мол, ничего, хаживали маршрутами и покруче. А потом начали скисать. Мне, помимо акваланга с запасными баллонами и своих собственных пожитков, пришлось таскать по очереди чужие рюкзаки. Полста километров шли три дня. Две ночевки в лесу, полном неугомонного зверья. Большую часть каждой из ночей в обнимку с одной на всех охотничьей двустволкой охранял сон выбившихся из сил, находящихся на грани отчаяния туристов, естественно, я. Обычно часа на три, под утро, меня подменял Федя. А с вечера пару часиков сна дарила Галина. Она и Федор лучше остальных переносили лишения. Недаром девушка год занималась физкультурой, готовилась к походу, ну а Федора в спину подталкивали годы ожидания того момента, когда наконец станет возможным нырнуть в студеные воды за папашиным наследством.

Исторический момент эпохального погружения наступил на второй день по прибытии в заданную точку. Шестеро "неведомых" еще не отошли от перехода, сидели кружком вокруг костра, потеряв всякий интерес к неизвестным науке животным. Галя готовила поникшим энтузиастам кашу на живом огне, а Федор попросил меня помочь надеть гидрокостюм, приладил баллоны на спину, закрыл лицо маской, закусил загубник и, пятясь, вошел в воду.

Плавал Федя недолго. Через пять минут вылез, сжимая в кулаке конец стального тросика. Попросил меня придержать трос, объяснил: дескать, на каменистом дне валяется какая-то железяка с привязанным к ней тросом. Сболтнул нечто про экологию, про цивилизацию: мол, и здесь, в глуши, человек умудрился нагадить, намусорить, скинул баллоны, ласты и побежал в палатку переодеваться.

Я потянул трос. Привязанная на другом конце "железяка" весила не много, но и не мало, цеплялась за дно, и вытащить эту "рыбку" было непросто.

Я выбрал почти весь трос. Из воды показался проржавевший край железного ящика. Похожего на те ящики, в которых хранятся боеприпасы, только из железа. Я зашел в воду по колено, подхватил, поднял находку, и тут за спиной застрекотал автомат.

Израильский "узи", по всей вероятности, дожидался Федора, прикопанный на том месте, где он разбил свою палатку. Думаю, года за два до нашей экспедиции Федя в одиночку посетил озерцо. Добирался в Якутию отнюдь не на самолете. В поезде провез "узи". Поплавал с маской и трубкой в прозрачных водах, узрел на дне искомый ящик и тогда же припрятал на берегу пистолет-автомат. Законсервировал оружие, не жалея масла и целлофана, и прикопал в трех шагах от приметного булыжника, рядом с которым разбил вчера свою палатку, в аккурат над местом захоронения "узи".

Обманул меня, старого да битого, Федор Михайлович. Я ожидал от него другой подлянки и дальновидно попортил спусковой механизм двустволки единственного, как мне ошибочно казалось, огнестрельного оружия, которым мог воспользоваться Федя. Я его недооценил.

Шестерку вокруг костра Федя снял одной очередью. Схватил Галю за волосы. Короткий ствол израильской трещотки уперся девушке в шею. Угрожая пристрелить заложницу, Федор потребовал от меня полного подчинения.

Наши с Галиной близкие отношения ни для кого не были секретом. Я притворился, будто смертельно испуган, заставил руки дрожать, слезу пустил. Заверил: все сделаю, только девушку не убивай.

Убитых и лишние вещи я закопал в лесу. Взвалил на плечо ящик с сокровищами, весом примерно равный аквалангу, на спину повесил рюкзак с запасом жратвы и попер через лес. Я первый. За мной Галя со связанными руками. Замыкающий - Федор Михайлович с "узи".

В обратный путь шли другой дорогой. Однозначно - Федя скрупулезно продумал план обогащения, и мне в его плане отводилась ключевая роль. Делиться отцовским наследством Феденька не желал, а в одиночку продраться сквозь тайгу, нагруженным, как верблюд, ему было не по силам. Тут и нашелся человек-ишак. Галя вовремя влюбилась в мужика-минотавра, вовремя отыскала по Интернету спонсора Федю, много лет легендировавшего увлечение природными аномалиями и давно державшего под рукой фотомонтаж с громадной пиявкой в прозрачной лужице...

Карту я помнил и отчетливо представлял, куда иду. При темпе передвижения, заданном Федором, к населенному пункту, где слыхом не слыхивали об экспедиции сумасшедших москвичей, мы должны были добраться за три-четыре дня. Как только на горизонте появится жилье, Федя пристрелит "ишака", вскроет железный ящик и поднатужится, допрет свои сокровища как-нибудь до людского жилья. А дальше на перекладных до железной дороги и ту-ту...

Якутского водоплавающего динозавра собирались выслеживать месяца два, И съестными припасами нагрузились соответственно. И отпуска "за свой счет" члены экспедиции, кто работал, взяли аж до конца лета - до сентября. До сих пор, Миша, родственники убитых Федором Михайловичем энтузиастов не затрубили тревогу. Сейчас середина июля, и до сих пор корреспондент газеты "Нарьяна вындер" ждет возвращения "ученых", чтоб взять интервью об итогах экспедиции. Если бы все пошло, как задумал Федя, богатый наследник уже легализовался бы где-нибудь на Дальнем Востоке под новым именем, с новыми документами. Думаю, в Москву Федя возвращаться не собирался...

На ночь Федор привязывал меня к дереву. Я садился на землю, прижимался пузом к стволу, обхватывал дерево руками и ногами и сам себе связывал лодыжки. А потом Федя, удерживая оружие левой рукой, правой накидывал петлю на мои сомкнутые запястья. Чтоб я не вздумал перетереть веревку, Федор Михайлович придумал завязать на ней десятка два узелков, и каждый узелок держал маленький колокольчик. Знаешь, рыбаки иногда пользуются колокольчиками, сигнализирующими поклевку. В экспедицию набрали рыболовных снастей с запасом, вот Федор их и приспособил для своих нужд. Галину привязывал к другому дереву, менее жестоко, так, для порядка, пристраивал "узи" на коленях и дремал. Если засыпал, то дрых чутко. Едва заслышит звон колокольчиков - встрепенется. А по утрам Федя принимал тонизирующие таблетки. Взнуздывал себя, боялся расслабиться.

Надо отдать ему должное - Федор Михайлович был достойным противником. Умным, хитрым и расчетливым. Понял, что заставить меня подчиняться сможет лишь присутствие заложницы, кормил в пути, не унижал, не наглел...

Волки напали во время третьей по счету ночевки. Часа в четыре утра. Костерок, устроенный Федей, потух, и серые появились внезапно, словно материализовались из пустоты. Закричала, завизжала Галя. Сонный Федор вскочил и принялся поливать зверей длинными очередями. Тут уж не до звона колокольчиков.

Поднатужившись, я порвал, перетер веревки в считанные секунды. Федор вспомнил обо мне слишком поздно. Направил оружие в мою сторону, нажал на курок, но "узи" лишь щелкнул затвором вхолостую. Связанный, я считал выстрелы и знал, когда следует начинать избавляться от пут...

Я не стал его убивать, я поменялся с ним местами. Теперь Федор тащил ящик и рюкзак, горбился, спотыкался. Мы же с Галей шли сзади налегке. И "узи" с последним запасным рожком патронов был у меня. Федор мужественно воспринял свое поражение. Счастливый от того, что я сохранил ему жизнь, он целый день молча шел и чего-то ждал. Первоначально я думал - Федя дожидается случая, когда станет возможным реванш. Ему нечего терять, он должен был рискнуть, улучить момент и напасть на меня. Но я снова ошибся. Федор Михайлович не собирался на меня нападать, он дожидался, когда это сделает Галина.

К вечеру появились признаки близкого человеческого жилья. На нашем пути стали попадаться тропинки и дорожки, протоптанные явно не животными. Тревожнее зачирикали птахи, перепархивая с ветки на ветку поредевшего леса. Федор занервничал, стал поминутно оглядываться, пытаясь поймать взгляд Галины, при этом девушка игриво опускала ресницы и еще плотнее прижималась ко мне. Она тяжело пережила ночную смену власти. Шла, уронив голову на мое плечо, а я поддерживал ее за талию и время от времени слушал благодарный шепот и интимные признания, которые наговаривали мне в ухо горячие женские губы.