Осеннее равноденствие - Влада Ольховская Страница 37

– Не только не отпускает, все становится еще хуже, – криво усмехнулась Таиса, по-прежнему не глядя на него. – Я понимаю, что история закончена и ничего изменить нельзя. Но я собираю данные, как будто все еще продолжается…

– Например?

– Какой была Паулина. Кем были Щегловы. Ничего хорошего это не несет, на суд не повлияет, но… Я постоянно прокручиваю в голове все, что могла сделать и не сделала. Я же общалась с ней тогда!

– Ты и сама знаешь, что ошибки не было, – покачал головой Матвей. – Единственный способ, которым ты могла предотвратить трагедию, – заглянуть в будущее. Есть у тебя такая способность?

– Я знала, что с ней что-то не так!

– Да, это ты заметила. Но сама Паулина не испытывала ни малейшего страха за свою жизнь и здоровье, ей просто было неприятно из-за всей этой юридической борьбы со Щегловыми. Она транслировала слабую тревогу – и ты считала слабую тревогу. Еще раз, ты не гадалка и не ясновидящая. Ты профайлер, психолог, ты можешь разобраться в том, что чувствуют люди вокруг тебя, и не более.

Таиса судорожно кивнула, но вряд ли по-настоящему приняла его слова. Слезы все-таки сорвались с ее глаз, это Матвей заметил. Но бросаться к ней с носовым платком и утешениями не стал, он прекрасно знал: плакать иногда нужно, нужно выпускать то, чему ни в коем случае нельзя накапливаться внутри.

– Она ведь была хорошим человеком… – тихо произнесла Таиса. – Я общалась с ней, потом читала о ней… Никакого высокомерия, никакой уверенности в том, что мир ей что-то должен! Наоборот, иногда она как будто стеснялась своего богатства… Она участвовала в нескольких благотворительных проектах, организовывала их… Она жила на деньги, которые ей поступали из фонда родителей, а все, что зарабатывала сама, отдавала людям, ты понимаешь?!

– Понимаю. Такие люди редко, но встречаются.

– Вот! А кто такие Щегловы? Они же паразиты! Они присосались к ней, пили ее кровь, как будто так и надо! Когда она наконец решилась избавиться от них, они искренне разозлились! Они убили ее, над телом надругались… Вот почему так? Почему у них так легко это получилось? Они же тупые и бесполезные, а она столько сделала, столько еще могла бы сделать… А дочери ее каково? Сейчас от нее все скрывают, но рано или поздно она узнает правду! Может даже обвинить себя в смерти матери… Как такое вообще принять?

– Как элемент жизни. Было бы здорово жить в мире, где с хорошими происходит только хорошее, а с плохими – только плохое, правда?

– Да уж не помешало бы!

– Но ведь Паулина была плохой и заслужила то, что с ней произошло.

Вот теперь Таиса на него посмотрела – как он и ожидал. Причем посмотрела так, будто Матвей только что достал из кармана рыдающего младенца, протер об рукав и откусил голову.

Может, Форсов здесь действовал бы мягче, не стал бы использовать шок как рабочий инструмент… А может, стал бы, он никогда не отличался сентиментальностью. Матвей не знал наверняка, да и не интересовался, работать он предпочитал собственными методами.

Ему нужно было вывести Таису из замкнутого круга самобичевания, и он этого добился. Теперь она злилась не на себя, а на него.

– Ты совсем охренел? – наконец выдохнула она.

– Фрагментарно. Что такое хорошо? Сохранять свою жизнь – это хорошо?

– Матвей, у меня нет настроения для этих игр!

– А это не игра, это сеанс, – невозмутимо напомнил Матвей. – Форсова ты бы тоже подальше послала?

– Нет, но…

– Просто отвечай на мои вопросы. Сохранять свою жизнь – это хорошо?

– Ну… да, – буркнула Таиса.

– Обеспечить сытую, спокойную жизнь своим близким – это хорошо?

– Да. Я уже вижу грандиозность подвоха.

– Это не подвох. Это разница мировоззрения: я показываю тебе, как оценивают ту же ситуацию паразиты. Для Щегловых Паулина не была хорошим человеком. Их не умиляла ее благотворительность, им было плевать, что она помогает каким-то там неведомым детям и старикам. Они лишь видели, что она тратит огромные суммы денег на кого угодно, но не на них.

– Да с чего она должна была тратить на них? – не выдержала Таиса. – Из-за того, что имела неосторожность спать с их сыном?

– Она получила от него дочь. Еще раз: мы обсуждаем не мою точку зрения, а мышление Щегловых. Она что-то получила – значит, она должна. Долг измеряется тем, что ей принадлежит.

– И когда же долг за вот это… донорство будет уплачен?

– Никогда, – пояснил Матвей. – Дочь ведь по-прежнему с ней, так? Дочь – ее радость и смысл жизни.

– Значит, она должна платить Щегловым за радость и смысл жизни, – прошептала Таиса.

– Начинаешь понимать.

– Это же чудовищно!

– С нашей точки зрения, которая Щегловых тоже не волнует. Они были уверены, что имеют право на деньги и квартиру. Когда Паулина вполне справедливо вышвырнула их вон, она в их мире совершила жестокое преступление. В мире Паулины же все шло правильно, и она не считала себя достойной наказания. Поэтому ты не смогла помочь ей – и никто бы не смог. У тебя не было никаких данных о мире семьи Щегловых, а без этого нельзя прогнозировать их действия. Им самим этот план казался не только допустимым, но и гениальным, они сильно удивились, когда их поймали.

– Это просто делает мир страшнее…

– А мир никогда не был простым или безопасным. Мы не можем отменить существование убийц, насильников, воров, извращенцев… Но мы можем изучить их, чтобы предотвращать преступления, когда это возможно. А для этого необходимо позволять себе ошибки… и прощать себя за ошибки.

Таиса бросила на него быстрый взгляд, и ее глаза в этот момент показались непривычно темными.

– Но разве ты себя простил?

В груди неприятно кольнуло – так бывает, когда случайно заденешь рану, только-только начавшую заживать. Однако Матвей быстро подавил это чувство, ему было не впервой.

– Я делаю свою работу, – напомнил он. – И что бы я ни испытывал, это не останавливает меня. Ты не смогла спасти Паулину. Я тоже много кого за свою карьеру не спас. Но я знаю, что у меня есть шанс спасти других, это дает мне силы двигаться дальше.

На этот раз Таиса ничего не ответила, но Матвей прекрасно видел: она услышала все, что надо. Она больше не плакала, взгляд стал задумчивым, однако не