Антон Леонтьев - Огненный холод Страница 38

Как ни старался потом Костя доказать своему защитнику, что на него возводят напраслину, что он ни в чем не виноват, что отчим, скорее всего, намеренно желает отправить его за решетку, чтобы завладеть квартирой на Арбате, а следователь решил раскрутить «серьезное» преступление, тот не хотел его слушать.

– Сами посудите, Константин Федорович, ведь имеются многочисленные свидетели! Да и ампулы с гидрохлоридом морфина в вашей квартире обнаружили, а на них – ваши отпечатки пальцев! И никуда не деться от того факта, что вы предлагали вашему отчиму заняться их сбытом...

Закончилось все тем, что Костя написал адвокату отказную и решил защищать себя на суде самостоятельно. Он знал, что говорит правду, и был уверен, что этого достаточно. Не может же быть, чтобы его словам не поверили! В конце концов, он ветеран Афганистана, только что потерял мать...

Но на суде все пошло далеко не так, как представлял себе Костя. Государственный обвинитель был ушлым субъектом, который изобразил молодого человека отпетым бандитом, припомнил его «подвиги» до армии, выкопал документы о задержании Кости милицией, а также о том, что он якшался с дурной компанией.

– Очевидно, что после возвращения домой в поведении и привычках подсудимого ничего не изменилось. Во всяком случае, в лучшую сторону, – вещал прокурор. – И он, снова сойдясь со своими старыми дружками, опять угодил в сети порока. Причем выпивкой на сей раз уже не ограничилось, подсудимый решил заняться, как модно сейчас говорить, бизнесом – подумал продать наркотические вещества, оставшиеся после умершей матери. Причем никто не знает, не пытался ли Быков толкнуть на черном рынке наркотики уже и раньше, еще когда его мать была жива и нуждалась в медикаментах...

Закончилось все тем, что Костя бросился на прокурора. Молодой человек пытался объяснить, как все было на самом деле, но государственный обвинитель расставил хитрые ловушки, и Константин понял: он попался.

Суд долго не церемонился и полностью удовлетворил требования обвинения – пять лет и шесть месяцев в колонии строгого режима. В зале суда, во время оглашения приговора, Костя заметил ухмыляющегося отчима, а также его любовницу. Федор Петрович первым зааплодировал решению суда.

Его отправили в колонию под Челябинском. Константин уже настроился на то, что ближайшие пять с половиной лет ему предстоит провести за решеткой. Может, даже и к лучшему – на воле ему все равно делать нечего. Никто его там не ждет, никому он там не нужен.

С первого же дня пребывания на зоне Костя понял, что здесь царят законы джунглей и единственный аргумент, который все признают и перед которым все испытывают почтение, – это сила. Ну а уж силы ему, слава богу, было не занимать.

Его в числе прочих заключенных этапировали в колонию. Моясь в общей душевой, он увидел нескольких бугаев, которые облюбовали себе в качестве жертвы худого пугливого парнишку, кажется студента, попавшегося на краже. Они задирали его, а потом отпихнули в сторону. Тот и не пытался оказать сопротивление, начал упрашивать типов, а потом даже заплакал.

– Посмотрите, наша девочка слезки пустила! – загоготал один из зэков.

Никто из заключенных не обращал внимания на происходящие, все делали вид, что ничего не замечают, и отводили взгляд. Один за другим заключенные быстро покидали душевую.

А тем временем бугаи уже вовсю издевались над студентом. Один из них швырнул на мокрый плиточный пол кусок мыла и приказал:

– Ну, щенок, поднимай!

Дрожащий студент опустился на колени, взял обмылок, а истязатель гаркнул:

– Да не руками, придурок! А ртом!

Парнишка, всхлипывая, выполнил требование. Зэки загоготали, послышалась фраза:

– А теперь ты ртом попробуешь кое-что другое.

Константин подошел к типам и заявил:

– Оставьте его в покое!

Те, как по команде, обернулись.

– И кто тут у нас такой смелый? – прищурившись и сплюнув на пол, произнес заводила. – Что, милашка, тоже хочется получить как следует? Ну ничего, мы тебе живо веселую жизнь устроим!

– Сам напрашивается, надо же! – заржали другие. – А кто ж от дармовщинки-то отказывается!

Какой-то из зэков с урчанием двинулся на Костю, но тот, сделав выпад, нанес тому сокрушительный удар в солнечное сплетение. Мужик, взмахнул руками, поскользнулся и полетел на пол, ударившись затылком о мокрую плитку.

– Ну, ты за это ответишь, падла! – зашумели другие и ринулись на Константина.

Он был один против четверых. Молодой человек успешно отражал нападение и даже успел крикнуть забившемуся в угол всхлипывающему студенту:

– Ну-ка, дуй отсюда!

Тот улепетнул прочь.

Вскоре противники были повержены. Костя, пнув их главаря, произнес:

– Запомни, сволочь, если еще раз увижу, как ты к мальчишке пристаешь, убью. Тебе понятно?

– Да! – прохрипел тот.

Костя вышел в раздевалку. Студент лихорадочно одевался. Посмотрев на молодого человека, он выдавил:

– Спасибо вам... Я... я не знаю, что мне делать...

– Они больше к тебе приставать не будут, – успокоил его Быков. – А если все же попробуют, сразу сообщи мне!

История быстро распространилась среди заключенных, и Костя отметил, что многие смотрят на него с уважением и восхищением. Как стало ясно позднее, он схлестнулся с неким Клопом и его прихвостнями. Клоп был известен тем, что являлся «стукачом» и обожал симпатичных молоденьких заключенных. Как-то один из пожилых зэков предупредил Константина:

– Будь с Клопом поосторожнее. Он оскорблений не прощает.

– Сам пусть будет поосторожнее! – откликнулся Костя. – Иначе я этого клопа раздавлю!

В колонии имелась своя иерархия, среди заключенных были свои группировки. Осмотревшись и войдя в ситуацию, Константин решил не примыкать ни к одной из них.

Тянулись дни и недели. В отличие от прочих зэков Костю никто не посещал, никто ему не писал. А от кого ему ждать весточки – от Федора Петровича? Пришло, правда, как-то письмо от соседки его бабушки из Зеленограда – та сообщала, что Вера Пантелеевна скончалась от инфаркта.

Еще несколько раз молодой человек сталкивался с Клопом или его людьми. Но те, как он быстро понял, признавали только силу, а так как Костя был сильнее их всех, вместе взятых, то относился к скользким субъектам с максимальным презрением.

Как и другие заключенные, Константин работал в пошивочной мастерской, но по-прежнему держался особняком. Он не знал, на что ему надеяться и чего ждать. У его сотоварищей по несчастью имелись семьи, дети, родственники, они жаждали выйти на свободу, чтобы начать новую жизнь. А что его ждет там, за забором с колючей проволокой? Наверное, и правда к лучшему, что он оказался в колонии.

По ночам он часто думал о произошедшем. Выходит, далеко не всегда в жизни торжествует добро и справедливость. Товарищ Гелло отказался помочь маме с лечением, и ничего, по-прежнему, как говорят, цветет и пахнет (физиономию Дмитрия Евсеевича Костя видел в газетах, поступавших в библиотеку). Федор Петрович, молодой человек в том не сомневался, наверняка наложил лапу на его квартиру и переехал туда со своей кралей и детишками. Но если в жизни добро практически всегда уступает злу, то зачем тогда вообще соблюдать какие-то моральные нормы, этические предписания и божественные заповеди? Ведь все базируется только на одном – голой, всесокрушающей силе!

Прошло около семи месяцев, стояла зима. Под вечер один из заключенных, которого Костя не знал, подошел к нему и скороговоркой произнес:

– Эй, Быков, тебе посылка пришла.

Костя, отправившись забирать посылку, размышлял по дороге о том, кто же мог ее отправить. Уж точно не отчим! Может быть, кто-то из соседей? Хотя вряд ли, откуда они знают, в какой колонии он сидит...

Завернув за одно из зданий, Костя вдруг почувствовал сильный удар по голове, который не смягчила даже шапка-ушанка. Молодой человек упал на заснеженную дорожку. Перед глазами все поплыло, в ушах гудело. Приподнявшись, Константин увидел, что его окружили несколько типов, и ему вдруг представилось, что он оказался во власти волков или шакалов.

– Что, Быков, думал, тебе все с рук сойдет? – услышал парень голос Клопа. Тот, ухмыляясь, возвышался над ним. – Нет, не сойдет! Придется тебе за причиненный нам вред заплатить! Натурой!

Костя исхитрился-таки подняться и боднул Клопа в лицо лбом. Тот, хрюкнув, отлетел в сугроб и, зажав кровоточащий нос, визгливо приказал своим амбалам:

– Ну что стоите как истуканы? Приступайте!

И они бросились на Костю. На этот раз противников было не меньше десятка, и все были вооружены прутьями, палками или кастетами. Костя как мог сопротивлялся, но силы были слишком неравные. В конце концов он ощутил сильнейший удар по голове и потерял сознание.

А когда открыл глаза, увидел, что находится в теплом помещении. Ему все приснилось и никакой потасовки на улице не было? Костя попытался приподняться, но у него ничего не получилось.