Кирилл Шелестов - Уротитель кроликов Страница 38

Она принадлежала к тем женщинам, которые, где бы они ни появлялись, сразу заполняют собой все пространство. Так что вам, в конце концов, не остается места в вашей собственной жизни.

— Я думаю, тебе надо уехать, — сказал я, когда она, наконец, остановилась. — Месяца на три-четыре.

— Куда это я поеду? — спросила она подозрительно.

— В Москву, например. Ты говорила, у тебя там родственники.

— А жить я на что буду? На Тверской мне прикажешь подрабатывать?

Я положил на стол пластиковый пакет с пачками долларов.

— Думаю, на несколько месяцев тебе хватит.

Она заглянула внутрь и ахнула.

— Ух ты! Никогда столько денег не видела! Это что, все мне? А сколько здесь?

— Тридцать пять тысяч.

— Тридцать пять тысяч! — Она не верила своим ушам. Да мне на год хватит! Мне Синицин больше штуки отродясь не давал. А еще говорят, что бандиты щедрые.

— Моя охрана отвезет тебя в аэропорт. Лучше с этим не тянуть.

— А ты что, уже уходишь? Ой, я же тебя не поблагодарила! А мы что, больше не увидимся?!

Я от души надеялся, что нет. И не думайте, что мне было не жаль денег. Ужасно жаль. Просто если вы начинаете считать деньги, которые вы тратите на женщин, то закончите вы тем, что станете экономить на себе. А если вы экономите на себе, то какая разница между деньгами и выцветшими марками, которые коллекционируют безумные филателисты?

Телефон зазвонил, когда я выходил из подъезда.

— Здорово, братан! — услышал я жизнерадостный голос и невольно порадовался, что кому-то еще, кроме меня, сегодня хорошо. — Это Бык, узнал? Че делаешь? Коммерсантов прикручиваешь? Возьми в долю! Тебе самому, кстати, крыша не нужна? Есть один пацан подходящий. С самого утра дурью мается.

— У тебя, похоже, веселое настроение, — сказал я, гадая, откуда он мог узнать номер моего телефона.

— Я по жизни веселый. У меня работа такая. Или от мусоров гасишься, или на нарах паришься. Смешно, короче. Слушай, тут дело есть. Человек с тобой повидаться хочет.

— Какой человек? — не сразу понял я.

— Какой! Какой вчера был. Догнал? Давай условимся часов в шесть.

Очевидно, он искренне считал Ильича самым большим начальником в мире, от приглашений которого никто не был вправе уклониться. Я, собственно, и не собирался.

Поэтому в шесть часов я ждал его, сидя в машине, на перекрестке в спальном районе. Место выбирал он, я даже не помнил, когда заезжал сюда в последний раз. В начале седьмого появилась черная „Волга“ с тонированными стеклами, из которой, к моему немалому удивлению, выскочил Бык. Он нырнул в мою машину и развалился на пассажирском месте.

— Ехай за драндулетом, — кивнул он на „Волгу“, которая тронулась с места. — Там водила дорогу знает.

— Ни разу не видел, чтобы бандиты ездили на „волгах“, — заметил я с искренним изумлением.

— Не бандиты, а люди, — поправил он наставительно. — Бандиты — это мусора. Да у нас же порядки кто устанавливает? Сережа. Хуже, чем в армии, в натуре. Ему братва сколько „Мерседесов“ передарила, спасу нет! А он только на „волгах“ ездит. Говорит, светиться не надо. Я-то последние два дня с ним мотаюсь. Рассекаю, понял, по жизни, как лох голимый. Хоть в багажник залезай, чтоб пацаны не увидели. Я ему говорю, слышь, Сереж, давай трамвайный парк прикрутим, вообще на трамваях ездить будем. Прикинь, в натуре, кругом пацаны на джипах, а мы с Серегой крутые такие, впереди на трамвае. На „стрелку“, понял, едем.

Пока мы ехали, он с юмором жаловался на суровые нравы, которые железной рукой насаждал Ильич в своих бригадах. По его словам, за курение анаши Ильич самолично бил провинившегося пацана лопатой перед строем сочувствующих бандитов. Та же участь ждала тех, кто пьяный приезжал на „стрелки“.

— Ладно, хоть за телок не гоняют, — заключил он горько. — А то, в натуре, хоть с коммерсантами живи. В „волге“, понял! На заднем сиденье.

Мы въехали на большую открытую стоянку, забитую автомобилями. Стоянка была обнесена сеткой и упиралась в глухую кирпичную стену серого двухэтажного здания. В стене была неприметная дверь, возле которой курили несколько человек бандитской наружности. При виде нас они молча расступились, и мы прошли в здание.

Внутри оно оказалось просторным и совсем не таким унылым, как выглядело снаружи. На первом этаже располагалась баня, большой бассейн с надувными матрацами, гостиная с камином и бильярдная. Мебель везде была дорогой и удобной. Бык провел меня в дальнее помещение, с барной стойкой, где за накрытым столом сидело несколько девиц, в черных коротких платьях, профессия которых безошибочно угадывалась с первого взгляда.

— Здорово, девчонки, — приветствовал их Бык. — Скучаете без нас?

— Скучаем, — вразнобой лениво отозвались девицы.

— Мы скоро придем, — пообещал Бык. — Вы пока раздевайтесь и в баню сходите.

— Ну как крысы? — деловито спросил он меня, когда мы поднимались на второй этаж.

— Хорошие телки, — одобрил я. — И место хорошее.

— У барыг за долги забрали, — похвастался Бык. — Они, слышь, для себя строили. По-человечьи все делали. А шалав Сережа велел специально для тебя привезти.

Я был польщен, хотя с трудом представлял, каким пыткам меня следовало подвергнуть, для того чтобы у меня возникло желание уединиться с кем-нибудь из расположившихся внизу гражданок.

На втором этаже располагались номера. В одном из них, состоявшем из спальни и большой гостиной, нас и ожидал Ильич, сидя в кресле. Мы церемонно поздоровались, я опустился в кресло напротив, а Бык уселся на диване.

— Удивляешься, зачем я тебя вызвал? — усмехнулся Ильич. Я вновь отметил, что его стальные глаза никогда не меняли своего холодного настороженного выражения. — Мне за тебя еще Синий, покойник, рассказывал, когда у вас „стрелка“ случилась. Разговор у меня к тебе есть.

Я кивнул, теряясь в догадках.

— Постой, — спохватился он. — Может, ты сначала хочешь с девчонками развлечься?

— Спасибо. Я, признаться, редко бываю с проститутками.

— Ух ты! — искренне удивился он. — А что ж ты, с честными мутишься, что ли? С честными-то хуже. С ними же разговаривать надо. Я вообще не знаю, о чем с женщинами говорить. Ну, там, с женой еще понятно.

— А о чем ты говоришь с женой? — спросил я с любопытством. Он не производил впечатления разговорчивого человека.

— Ну, как? — Он задумался, припоминая. — О разном. Ну, скажешь там: „Жена, принеси картошки“. Или „слышь, я на „стрелку“ поехал“. Жена-то, считай, свой человек. Хотя, конечно, все равно баба.

Я подумал о том, что даже произнесенные подряд обе эти фразы вряд ли принесут вам ошеломляющий успех у противоположного пола. Надо было быть Ильичом, чтобы считать их образцом галантного общения. Разумеется, я деликатно промолчал.

— Короче, тут вот какой вопрос. — Отдав дань куртуазности, Ильич вернулся к интересующей его теме. — Ты вот мне скажи, как ты сам-то кубатуришь? В его холодных глазах появилось пытливое выражение.

Я не имел ни малейшего понятия о том, как я сам кубатурю, поэтому уставился на него озадаченно.

— Не догоняешь?

— Нет, — признался я. — Не понимаю.

— А я так кубатурю, что скоро это все закончится, — произнес он со значением.

— Что закончится? — спросил я растерянно.

— Ну, все эти крыши-мыши. Стрелки-белки. Усекаешь? — Он не сводил с меня пытливых стальных глаз.

Конечно же, я не усекал. Манерой разговора он напоминал мне Савицкого, с тою лишь разницей, что Савицкий все-таки имел представление о русской грамматике. Но, не зная тонкостей устройства бандитской головы Ильича, я, разумеется, не догадывался, куда он клонит.

— Нельзя только забирать, — сказал он внушительно, как будто я лишь этим и занимался. — Надо что-то еще делать.

— А что еще делать? — спросили мы с Быком практически одновременно. Видимо, Бык тоже не усекал направление мыслей своего начальника.

— Надо дела делать, — туманно пояснил Ильич. — А я в делах плохо волоку. Конечно, коммерсантов много молодых. Которые поднимаются. Но с ними говорить — только время терять. Давай то отнимем, давай это. Отнимать я и без них могу. Только чем больше отнимаешь, тем больше врагов. И те злобятся, у кого отнимаешь, и те, кто отнимает, тоже недовольны. Дескать, рискуем мы, а получает все человек. А то, что без человека они никто, это им невдомек.

Меня позабавило, что о себе он говорил в третьем лице, именуя себя „человеком“.

— Мне и своих-то трудно удерживать, — продолжал он со вздохом. — А тут еще весь этот ваш бизнес. Нужно, чтобы кто-то делами рулил. Кто-то умный. Чтоб деньги само собою шли, а я чтоб своим занимался.

Я, кажется, начинал постигать ход его мыслей.

— То есть ты хочешь, чтобы кто-то руководил бизнесом, который ты контролируешь? — уточнил я.

— Я тебе про то и толкую, — произнес он с удовлетворением. — Разборки, пальба, это — временно. Ну, год еще. Ну, два. А потом надо переходить на другое, если не хочешь, чтоб тебя самого завалили. Надо, чтобы кто-то был при делах. А я чтоб занырнул. Зачем мне светиться? Только мусоров дразнить. Поэтому надо нам вместе работать. С вами. Чтобы вы за дела отвечали, а я — по своей части.