Патриция Хайсмит - Те, кто уходят Страница 38

Глава 17

Эдвард Коулмэн, представившийся рыбаку из Кьоджи как некто Ральф, провел четверг, двадцать пятое ноября, в доме Марио и Филомены Мартуччи. Это с Марио он выходил на рыбалку в море каких-нибудь дней десять назад. Двадцать пятого числа день выдался непогожий — ветреный и дождливый, и Коулмэн остался дома: попивая красное домашнее винцо Филомены, он писал письма. Он написал в Рим Дику Перселу с просьбой заглянуть к нему на квартиру и проверить, все ли там в порядке, и сообщил, что очень скоро вернется. Но письмо это Коулмэн пока не отправил, как, впрочем, и остальные.

На шее его, чуть ниже правого уха, красовался огромный лиловый синяк, другой синяк, под глазом, уже начал желтеть. Марио он сказал, что на него напал на темной улице какой-то человек, пытавшийся его ограбить, но ему удалось отбиться и сохранить свой бумажник. К сожалению, у Коулмэна было с собой только двадцать тысяч лир, то есть примерно тридцать долларов. Пять тысяч он сразу отдал Марио в знак благодарности за то, что тот приютил его. Коулмэн приехал к Марио ранним утром двадцать четвертого числа, промыкавшись перед этим всю ночь со вторника на среду по барам в Местре. Свой приезд он объяснил тем, что хочет избежать встречи с мужем своей подружки, якобы приехавшим в Венецию на несколько дней. Марио конечно же не сомневался, что именно этот самый муж и избил Коулмэна.

Коулмэну очень хотелось дать денег Марио или кому-нибудь из его друзей, чтобы этот человек пошел в полицию и сказал, что двадцать третьего ноября в одиннадцать часов вечера видел, как кого-то сбросили в канал. «Вот было бы здорово перебросить мяч на другую сторону», — подумал Коулмэн, но не отважился обратиться к Марио с подобной просьбой. Конечно, будь в его бумажнике на какую-нибудь сотню тысяч лир побольше, это, несомненно, придало бы Марио вдохновения, но, к сожалению, Коулмэн такой суммой не располагал.

В соседнем дворе лаяла собака, Коулмэн знал, что она на привязи, потому что сам видел это в окно.

Около пяти вошла без стука Филомена и спросила, не желает ли Коулмэн отведать только что приготовленного brodo — супа из угря.

— Нет. Спасибо, дорогая Филомена. Обед, которым вы угощали меня, был очень сытным, и я еще не проголодался, — ответил довольный Коулмэн. — Но я с удовольствием выпью с Марио стаканчик вина, когда он вернется. Ведь он придет в шесть?

— Да, синьор, — ответила Филомена, худая, смуглая женщина, у которой не хватало передних зубов. Выглядела она лет на тридцать и родила уже четверых детей, один из которых умер. — Тепло вам здесь, синьор?

— Очень! Очень тепло. Спасибо. — На самом деле Коулмэну было холодно, но Филомена так старательно поддерживала огонь в печи, что ему не хотелось жаловаться.

Филомена ушла, а Коулмэн подошел к окну и, закусив губу, стал думать об Инес. Он сожалел, что заставляет ее волноваться, а в этом он не сомневался. Она так не хотела, чтобы он уходил в четверг после ужина на прогулку — ту самую, во время которой он выследил Рэя, — но Коулмэн буквально заставил себя выйти на улицу. Вернуться в тот вечер в отель к Инес он просто не мог. А еще раньше, в середине того же дня, его выследил Зордай, и Коулмэн удачно улизнул от него на Мерчерие. «Да и вообще, где можно без труда улизнуть от кого угодно, если не в Венеции?» — думал Коулмэн. Зордай был профессионалом, и Коулмэну было приятно, что он сумел перехитрить его. И где же еще ему избавиться от Рэя, как не в Венеции? Удача явно была на его стороне, когда помогла ему найти Рэя и даже подходящий камень. Коулмэн именно так и представлял себе глухой тупик — точно такой, в который загнал Рэя, — и точно такой же канал. Единственное, чего он не мог предвидеть, — что Рэй встанет на ноги после удара таким булыжником. Коулмэн насупился и в который раз чертыхнулся. Рэй, должно быть, теперь не очень хорошо себя чувствует, и все же он наверняка жив. Эта мысль приводила Коулмэна в бешенство, от которого он скрежетал зубами, а сердце его начинало колотиться. Допив остатки вина, он все же решил уговорить Марио пойти в полицию. Ему нужно было придумать причину, по которой Марио якобы оказался в Венеции той ночью. А может, будет лучше, если Марио напишет анонимное письмо? Нужно будет как-то обработать Марио — пусть считает, что мужа «подруги» Коулмэна следует немного наказать за ночное нападение. Можно договориться с Марио, что он заплатит ему за услугу тридцать тысяч лир, но чуть позже, как только доберется до денег.

Когда утром Марио ушел на работу, Коулмэн послал Филомену купить ему «Гадзеттино», безошибочно угадав, что та даже и не заглянет в газету. Обнаружив там свою фотографию и прочитав сообщение о своем исчезновении, Коулмэн сжег газету в печке. Он надеялся, что Марио не увидит сегодня газету, хотя помнил, что просил его купить по пути домой вечернюю.

Наконец он услышал, как крикнул Марио и как ему ответила Филомена, — это означало, что Марио вернулся домой. Коулмэн спустился вниз.

Трое ребятишек вертелись возле отца, вернувшегося с целой корзиной рыбы на голове.

— Эту рыбу я не поймал, а купил, — весело сообщил Марио. — А наловил я совсем другой рыбы.

— Ну и как улов? Удачный? — спросил Коулмэн. В кармане у Марио он заметил газету.

— Ветрено сегодня, но рыба идет хорошо, — сказал Марио.

Разговор происходил на кухне, служившей также и столовой, соседняя комната с двуспальной кроватью была отведена под детскую.

— Выпьешь вина или, может, съешь тарелочку супа? — спросила Филомена у мужа.

— Моя дорогая женушка, когда ты, наконец, запомнишь, что я не ем супа, пока не выпью вина? Ужинать будем через час, а пока просто посидим за столом. — Марио чмокнул ее в щеку и ласково шлепнул.

Коулмэн рассмеялся:

— Марио, можно мне посмотреть газету?

В дешевой, судя по всему, популярной газетенке, которой Коулмэн раньше не видел, на первой странице ничего не было. Он развернул ее и в верхнем углу увидел фотографию Рэя. Коулмэн внимательно пробежал глазами текст и узнал следующее. Рэй сам явился в полицию и рассказал, что поздно вечером двадцать третьего ноября имел драку со своим тестем Эдвардом Коулмэном на одной из улочек Венеции. «Молодой американец, в течение последних пятнадцати дней считавшийся пропавшим, заявил, что просто хотел побыть в одиночестве под влиянием тягостных переживаний, вызванных недавним самоубийством его жены Пэгги на Мальорке. После встречи с ним поздним вечером 23 ноября Эдвард Коулмэн не возвращался. Полиция ведет расследование».

— Что вы читаете? Тут что-то про вас написано? — поинтересовался Марио.

Коулмэн поспешно распрямился — увлекшись чтением, он не заметил, как склонился над газетой. Но Марио уже успел заметить фотографию.

— Вы что, знаете этого американца? Он, наверное, и есть муж вашей подружки? — спросил Марио, проявляя неожиданный интерес.

— Нет, нет.

Чтобы отвлечь внимание, Коулмэн поспешно взялся за стакан вина, а Марио тем временем поднес газету к глазам, чтобы получше рассмотреть.

— Хм… Драка? Странно… — недоуменно пробормотал он, прочтя заметку.

— Что случилось? — спросила его жена.

«Черт бы побрал их любопытство!» — подумал Коулмэн.

— Это ведь не тот человек? Не тот, с кем вы дрались, Ральфо?

Марио не знал настоящего имени Коулмэна, а если Коулмэн когда-нибудь и называл себя, то Марио, скорее всего, забыл.

— Да нет же! Говорю вам, нет. — Коулмэн чувствовал, что бледнеет, а Филомена, суетившаяся у плиты, услышав его раздражительный тон, даже обернулась.

— Той же ночью, когда и вы подрались. Разве нет? — не унимался Марио, на лице его появилась недобрая улыбка.

— Да, той же ночью, но не с ним, — сказал Коулмэн.

— Какое же ваше настоящее имя? — напирал Марио.

Филомена забеспокоилась:

— Не надо ссориться, Марио. У синьора Ральфо могут быть свои секреты.

Коулмэн неторопливо вынул из кармана портсигар, пытаясь придумать, как выйти из неловкого положения. Марио наблюдал за ним, и Коулмэну никак не удавалось взять себя в руки, его пробирала нервная дрожь.

— Ну что ж, ладно, — сказал Марио, пожав плечами и посмотрев на жену. Брови его нервно подергивались. На левой, там, где остался шрам от рыболовного крючка, не росли волосы. — Насколько я понял, синьор Ральфо, у вас неприятности. Ведь ваша дочь покончила с собой?

— Марио! — вскричала Филомена.

— Это неправда! — возмутился Коулмэн. — В этом нет ни одного слова правды! Она… — Он со стуком поставил стакан на стол, расплескав вино.

— Эй, смотри, что делаешь! — огрызнулся Марио.

Все произошло в считанные доли секунды. Коулмэна словно прорвало — он бросился на Марио, схватив его за грудки. В этот момент он думал только о предательстве Марио. Марио, которому он доверял, на чью дружбу, верность и помощь в трудную минуту он рассчитывал. Марио, его добрый товарищ, с которым он выходил в море рыбачить и который гостеприимно приютил его у себя. И вот теперь от гостеприимства не осталось и следа. С грохотом опрокинулся то ли стол, то ли стул, и они покатились по полу. Коулмэну все никак не удавалось ухватить итальянца за руки, молотившие словно два цепа. Дети и Филомена кричали. Вдруг что-то обожгло Коулмэна. Нестерпимая боль сковала поясницу и ноги, заставив забыть обо всем. Марио поднялся с пола, и тогда Коулмэн увидел, что произошло, — Филомена вывалила на него кастрюлю с горячим супом.