Марина Серова - Код знали двое Страница 38

– Слушай, не знаю я ничего! У меня, если заметила, «Мазда».

Он демонстративно отвернулся, показывая, что разговор окончен.

– Ладно, прощайте, братья славяне. Надеюсь, что наша встреча последняя.

Я оставила родственничков наедине друг с другом и покинула квартиру. Спускаясь по лестнице, думала о том, какие вопросы не успела задать. Ну, конечно, о покушении спрашивать без толку. Слава и так уже был на взводе. Заикнись я, что подозреваю его еще и в покушении на собственную драгоценную персону, он бы, чего доброго, не сдержался и ухватил меня за грудки. Тогда мне могло бы быть худо. Пока же все ничего – мы, как два судна в пограничных водах, обменялись холостыми залпами и разошлись своими курсами.

В тот день случился еще один сюрприз: едва я открыла подъездную дверь, как нос к носу столкнулась с господином Фроловым. Увидев меня, он удивился до того, что аж вздрогнул.

– Проходите, семейный совет в сборе! Кстати, вас за глаза называют карапузом.

Он проводил меня взглядом, но так ничего и не сказал.

Разговаривать с ним мне пока было не о чем, разве что задать все тот же вопрос о «восьмерке». Но, думается, ответ известен. Пока у меня не было более весомых аргументов или каких-либо доказательств, откровенничать Сергей Петрович вряд ли бы стал. Как, впрочем, и его братец. То, что он хоть что-то мне сказал, было настоящим чудом. Но и, надо признаться, ему было выгодно дать мне информацию. Я решила, что он не наврал – это подтверждалось уже последующим разговором с Брюнетом.

Я вышла на проспект. Разгар дня и самое пекло. Чтобы уберечься, я нырнула в кафе-мороженое.

Там работал кондиционер и было мало народу. Продавец положила мне в чашку три разноцветных шарика и опять уселась читать книжку.

Я выбрала столик в углу и принялась размышлять о насущном. В принципе, особо было не о чем: нужны какие-нибудь факты, а у меня их кот наплакал. Я начала перебирать все с самого начала.

Что мне известно об убийце? То, что он входил в круг знакомых Кушинского, то, что был знаком с Брюнетом и имеет оружие. Далее – он знает мой номер телефона и имеет, предположительно, темную «восьмерку».

От нее я и решила отталкиваться. Путь я наметила самый простой: взять у Горчака список всех членов клуба «Филателист» и пробить их с помощью Виктора Седова в ГАИ на предмет владения указанным транспортным средством. Попутно мне пришла в голову еще одна мысль. Как воплотить ее в жизнь, я тоже знала. И для того мне опять нужен был Леонид Семенович.

Я вышла на улицу и собралась ему позвонить, как вдруг… Надо сказать, как всегда «вовремя» я вляпалась в происшествие.

Напротив кафе сидел слепой музыкант и пел что-то о загубленной жизни. Такой старый блатной мотивчик. Никому, насколько я успела заметить по содержимому кепки, он на душу сильно не лег. Мне тоже. И я спокойно прошла бы мимо, не случись в ту минуту одно нехорошее дело: к кепке подошел парняга лет около двадцати на вид и, не говоря ни слова, выгреб все бумажные купюры себе в карман. Оглянулся воровато по сторонам и собрался уже отчалить, если бы не я.

Моя натура никогда не выносила издевательств над людьми, а уж над сирыми да убогими… короче, я торпедой ринулась наперерез.

Парень ошалел оттого, что к нему подлетела молодая женщина и начала оперативно заламывать руки.

Вырвавшись, он попытался первым делом двинуть мне в челюсть. Надо ли говорить, что это ему не удалось. Уйдя немного влево, я для верности подправила его правую блоком. Затем от души, с доворотом корпуса, впечатала ему прямой в переносицу. Как следствие, воришка отлетел назад и прижался спиной к фонарному столбу. Затем медленно по нему сполз и остался в таком положении.

– Ах ты, зараза! Да тебя, курва мать…

Я опешила. Слепой музыкант оказался вполне зрячим. Он согнулся чуть ли не в пояс и надрывался потоками матерной брани. Продолжалось это не столь долго, чтобы привлечь внимание всех находившихся вокруг. Но зато успел подскочить старший сержант милиции. Он взял под козырек и накинулся на меня с самым серьезным видом:

– Граждане, что произошло?

– Вот она, б…дь такая, ни за что избила моего внука!

Избитый внук отклеился тем временем от столба и полностью подтверждал слова «незрячего» деда.

– Ну, гражданка, что делать будем? – скучно произнес старший сержант. – Сейчас гражданин на вас заявление напишет, придется по двести тринадцатой отвечать. За хулиганство. Плюс нанесение телесных повреждений. Или вы, – он красноречиво повернулся к потерпевшему, пытавшемуся тем временем остановить кровотечение из носа, – как-то с людьми договоритесь?

Мне все стало ясно. Опять я вляпалась по собственной дурости. И вновь шантаж. Правда, не такой, как учинил Брюнет, но тем не менее поддаваться и в этот раз я не собиралась.

– Нет, дорогуши, – заявила я старшему сержанту, но взглядом обвела перед тем всю троицу, чтобы все ясно было. – «Ломаться» на бабки я не стану. Пошли в отдел. Заодно, кстати, свидетелей прихватите.

– Как хотите, гражданка, – заметил блюститель порядка. – Собирайтесь, – это уже касалось «слепого» и его внука.

Но уличный певец никуда идти не хотел. Он открыл вторую серию матерной брани. В конечном итоге мы просто расстались. Я была густо покрыта матом, но вполне жива.

Настроение немного испортилось, но, как всегда бывает в жизни, вслед за плохим случается хорошее. Позвонили из автомастерской и сказали, что через часок-другой можно приезжать за машиной. Как провести с пользой это время, я уже знала. И все бы ничего – дойти до клуба «Филателист» было делом пятнадцати минут. Но началось обеденное время, и я нисколько не сомневалась, что милая девушка, сидевшая в качестве секретарши, ускачет в какое-нибудь кафе.

Я же есть пока не хотела – недавно перекусила мороженым. Попыталась дозвониться до Леонида Семеновича, но у него оказалось занято. Пришлось пару минут поупражняться с телефоном. Разговор не прибавил настроения. Он пообещал перезвонить секретарше и дать ценное указание содействовать мне во всем, чего я попрошу. Сам же подъехать отказался напрочь, сославшись на страшную занятость.

Ну, пока я могла обойтись и без него. Я посмотрела киноафишу кинотеатра «Пионер», сходила в парк «Липки».

Когда же я вернулась к «Филателисту», никакой девицы там не было и в помине. Дверь была закрыта и на мой щедрый стук открываться не собиралась. Потому, так ничего и не сделав по делу, над которым работала, я поехала за машиной. Когда я села за руль своей ласточки, настроение заметно улучшилось. Я позвонила Седову и предложила вместе пообедать.

– Слушай, Вить, что ты делаешь, когда тебе попадаются нелогичные дела?

– То есть? – Седов отвлекся от салата из креветок и задумчиво посмотрел на меня. Правда, жевать при этом он все равно не перестал.

– Ну, вот смотри, у меня есть подозреваемый. К нему можно прилепить и время, и мотив. То есть все вроде сходится, но затем он начинает вести себя так, что… словом, все становится с ног на голову.

– Давай конкретику. А так, абстрактно, только ты у нас размышлять умеешь.

– Ну, давай. Кому было нужно убивать Брюнета?

– Хм, спроси что полегче! Единственное, что могу тебе сказать точно, человек хорошо умеет обращаться с оружием. Первый выстрел был смертельным. Так он для верности еще контрольный в голову сделал! Вот и представь себе: человек должен быть достаточно хладнокровным или же хорошо подготовиться, настроиться на убийство.

– Н-да, самый «логичный» из всех имеющихся у меня претендентов на эту роль грохнулся бы в обморок от одного вида оружия! Я говорю о банкире.

Седов закинул в рот очередную порцию салата и безучастно уставился в окно. Но по тому, как усиленно работали его челюсти, я понимала, что он думает по существу поставленного вопроса.

– Ну, не знаю, – наконец отозвался он. – И вообще: почему ты эти два убийства связываешь? Твоего пенсионера отравить мог какой-нибудь его приятель-филателист из-за пары марок. Они, как ты сама сказала, народ чокнутый. А Брюнета прибил кто-то другой. Вот уж кому смертушки пол-Тарасова наверняка желало! И гадать тут без конкретных фактов, улик – просто непростительная трата времени. Лучше перестань ломать голову и закажи себе еще салат.

Мне было что ответить Витьке на его вопрос. Лучшим доказательством того, что эти убийства связаны меж собой, было последующее покушение на меня. Но Седову о том лучше было не говорить – нервную систему близких людей нечего нагружать без нужды. Достаточно и того, что я вздрагивала, вспоминая темный обрыв.

– Тань, что ты делаешь сегодня вечером?

Вопрос, который Витя задавал каждый раз, когда нам нужно было расставаться. И, как обычно, я ответила, что не знаю, но, скорее всего, буду работать.

В «Филателист» сегодня явно не желали пускать никого посторонних. На мой стук в дверь так никто и не отозвался. Судьбу соседнего «Инвест-ди» я уже знала. Вышла из здания, осмотрела парковку. Затем вернулась обратно.